– Значит, к своим пробиваться будем? – спросил Белов.
– Не сразу. Задача номер один для нас сейчас – это пополнить боезапас танка, вооружить ваше подразделение. Если получится, то и одеть вас в целое обмундирование. Запастись провизией. Это сейчас задача номер один. Для ее выполнения мы должны оставить раненых бойцов в надежном месте, где они могли бы поправиться, а затем вступить в борьбу с врагом. Для этого мы двинемся к деревне Мосино в лесу, в которую немцы вряд ли пойдут. Затем мы проведем разведку Липовки и, если условия будут соответствующими, атакуем населенный пункт, уничтожим гарнизон, немецкие мастерские и склады. Возьмем «языка» из числа немецких офицеров с целью допроса. На сегодня это все. О дальнейших планах я вам скажу позднее, когда будут выполнены эти две задачи. Вопросы? Мигунов, расспросите своих солдат, есть ли среди них хорошие водители. Я не могу своего заряжающего все время использовать как шофера. Вы, Белов, проведите ревизию оружия подразделения. Хорошим стрелкам раздайте винтовки, отберите шестерых наиболее опытных и подготовленных бойцов, вооружите автоматами. Они дальше поедут на броне, потому что в машине всем места не хватит. Двигаться будем быстро и без отдыха. Нам нужно подальше уйти от места боя.
Деревня должна была быть уже совсем близко. Соколов сидел в люке башни, сверяясь с картой. Немецкий трехтонный «Опель Блиц» шел уверенно, переваливаясь на рытвинах размытой грунтовой дороги. Бойцы сидели вдоль бортов, придерживая раненых. Двое имели серьезные ранения, и Алексей беспокоился, удастся ли им довезти их до деревни. Танк шел следом за машиной. Автоматчики на броне внимательно посматривали по сторонам.
Когда до деревни, судя по карте, осталось не больше трехсот метров, Соколов остановился и отправил вперед десяток бойцов из тех, кто покрепче. Дальше танк пошел первым, а грузовик замыкал колонну.
Деревня появилась перед глазами сразу, стоило только сделать последний поворот и выехать на полянку. Странная это была деревня. Дома стояли среди деревьев. Возле каждого расчищенный от леса и кустарника участок, огороженный тыном. Там зеленели овощи, кочаны капусты торчали рядами. Дорога вилась между домами, а дальше большое открытое пространство от леса до большого оврага было чем-то засеяно. Но самое странное, что царила здесь непонятная тишина.
Солдаты, посланные Соколовым, бродили между домами и пожимали плечами. Даже собак здесь не было, не кричали петухи, не носилась детвора, не сидела на заборах, лузгая семечки. Все как будто вымерло, хотя стояли дома, зеленели огороды и колосилось небольшое поле за околицей. Алексей остановил колонну в центре деревни. Он отправил пятерых бойцов в одну сторону, чтобы прошлись по окраине леса, вторую пятерку – по другую сторону села. Оставшимся бойцам велел укрыться, занять позиции в самой деревне, приготовившись к возможной атаке противника. Сам он спустился на землю, бросив шлемофон наверх Логунову, и в сопровождении сержанта Белова пошел по улице.
Они зашли в крайний дом. Алексей осмотрелся. Было чисто, половички тканые, полы и стол недавно выскоблены. И печка побеленная. Лейтенант не удержался и потрогал белый бок печи, вспомнил детство. К его изумлению, печь была теплая. На ней недавно что-то готовили. Алексей присел, открыл топку и просунул руку. Там было горячо, и пепел свежий, не слежавшийся, а пушистый, светло-серый.
– Они где-то здесь, – сказал Алексей, поднимаясь на ноги. – Узнали о нашем приближении и ушли.
– Черт, я так и думал, что мне не померещилось, – хлопнул себя по колену сержант. – Понимаете, глянул и вроде между деревьями мальчонка притаился. Как будто щекой к березе прижался и стоит. И глаза еще такие, как угольки, и вихры светлые. Я головой тряхнул, не задремал ли, думаю. Открываю глаза – его нет. Ну, точно, думаю, показалось.
– Показалось! – строго повторил Соколов. – Почему не доложили? Вы обязаны были сразу доложить об этом.
– Так мальчонка же, – виновато понурился Белов. – Не немец.
– Да, мальчонка. Только вот деревня пустая, а куда ушли жители, мы не знаем. Может, они с перепугу через неделю вернутся. Мы тут неделю стоять не можем. А поговори мы с этим пареньком, может быть, уже и…
– Здравствуйте, люди добрые, – раздалось вдруг за спиной Соколова. Лейтенант резко обернулся.
У дальней стены, где за занавеской была еще одна каморка с лежанкой, стоял старик. Невзрачный, маленький, седой, с куцей бороденкой. Простая рубаха подпоясана веревкой. Сверху старый не по размеру, заношенный пиджак с заплатками на локтях. Белов проворчал что-то вполголоса и стал шарить глазами по окнам. Нет, на улице было все спокойно. Но откуда в доме взялся этот старик, если единственная дверь – вот она, напротив печки?
– Здравствуйте, дедушка, – отозвался Алексей. – Это ваш дом?
– Мой, – согласился старик и остался стоять у занавески, не делая попыток подойти.
– Простите, что без спросу вошли к вам. Деревня пустая, а нам нужна помощь. Искали жителей, но никого не нашли.
– Так для того и прячемся, чтобы не нашли. Кто ж вы будете? На германцев вроде не похожи. По виду свои, да только на разбойников с большой дороги больше походите. Оборванцы какие-то неухоженные. Хоть и при танке, и при оружии.
– Ну, не все уж такие оборваные, дед, – строго сказал Соколов. – Часть бойцов нами встречена в лесу, они пробиваются к своим из окружения. Поизносились. Но оружия никто не бросил, и с врагом драться мы будем и с рваными коленями.
– Ну, тогда понятно, – кивнул старик и отошел наконец от занавески.
И только теперь Алексей увидел в щелке облупленный нос, светлые вихры и блестящие, как бусинки, глаза мальчишки. Народ снова потянулся в деревню, только что это был за народ! В основном старики да старухи. Детей было мало. Солдат напоили, на столах появилась горячая рассыпчатая картошка, сдобренная растительным маслом, квашеная капуста и соленые огурчики.
Соколов с несколькими стариками сидел в той же хате, где он познакомился с Митричем, признанным местным головой. В деревне немцев не видели, но сам Митрич видел: он почти две недели околачивался у родни в райцентре, когда пришли оккупанты. Потом добрался до деревни. Но и сюда уже слухи дошли. И та молодежь, что была, подалась в город. Деревня была маленькая, жила подсобным хозяйством да медом, что собирали по старинке в дуплах диких пчел. Жили скромно, но дружно. Одна-единственная дорога с поздней осени и до поздней весны становилась непроезжей, и деревня оказывалась отрезанной от внешнего мира. Пекли хлеб, питались запасами с осени. Вязали, ткали изо льна. Тихая, размеренная жизнь, в которой еще пользовались свечами и лучинами, что намного дешевле. Из-за этого и молодежь разъезжалась по городам.
– Раненых твоих, командир, мы примем, – пообещал Митрич. – Это дело христианское, нельзя отказывать немощному в помощи. Да и свои же они, ратники православные, за святую землю пострадавшие, врагу дорогу заступившие. Нельзя иначе.
– Боюсь, немцы к вам нагрянуть могут.
– Ты за своих солдатиков не переживай. Мы их до осени, кто сильно пораненный, в лесу спрячем. Есть у нас там места, где схорониться можно. Там и зимой можно, да только зимой к нам и на танках не проедешь. Можно не опасаться. Вы`ходим твоих солдатиков. Ну, а кого не суждено, похороним по-христиански. Все честь по чести.
– А поблизости вы не видели немцев или наших солдат, кто вот так же выбирается к своим лесами? – спросил Соколов.
– Дорог у нас сюда нет, так что мимо нас хочешь, а не пройдешь. Тихо здесь. Если только специально ехать, а так и незачем.
– А вот и были, деда, – неожиданно подал голос с печки все тот же вихрастый паренек, которого, как узнал теперь Соколов, зовут Лешкой. – Я видел.
– Ну-ка, тезка, слазь с печки! – со смехом предложил лейтенант. – Расскажи, кого и когда видел.
– Немцев видел. – Спустив грязные ноги на лавку, мальчишка сполз с печки и, поддернув штаны, встал перед командиром. – Они ехали на машине, у которой впереди колеса, а сзади гусеницы, как у трактора или как вот у вашего танка.
– Какой грамотный, – удивился Алексей. – Откуда же ты про танки и трактора знаешь?
– Так я чай в школе учусь. Сюда к деду с бабушкой на лето присылают меня родители.
– Ну, дальше рассказывай! Где видел?
– Тут недалеко. Километров двадцать от деревни есть большак. По нему раньше деревья таскали с делянки. Сосны там хорошие, строевые. Рубили их, артель работала, а по просеке к дороге стволы таскали на тракторе.
Соколов достал карту и стал искать обозначенные дороги, но в этих местах их не было. Только одна, по которой они сегодня добрались в деревню. Да и та пунктиром показана как не всегда проходимая. Если немцы ехали по случайной лесной дороге, не обозначенной на карте, значит, их туда нужда загнала, а не трезвый расчет. Это было странно. Тем более такими малыми силами. Разведка?
– Ну, и куда они ехали?
– Туда, – Лешка махнул рукой, – в сторону Липовки. Если по просеке до большака, а по нему до шоссе, то как раз к Липовке и выедут. Я еще подумал, что их в нашу глухомань занесло? Ведь наших войск тут нет, воевать не с кем. А потом увидел: в грузовике сидит командир Красной Армии со связанными руками.
– Откуда ты знаешь, что командир?
– А я разбираюсь в петлицах, – гордо хмыкнул Лешка. – У вас вот один «кубарь», значит, вы младший лейтенант. Если «шпала», то капитан.
– А у того командира?
– А у него там две звезды было. Вот так, – показал пальцами Лешка, тыкая себя в ключицу. – А перед этим сильный бой был, я слышал. С другой стороны, с противоположной. Думаю, немцы там этого командира в плен и взяли. Я туда не ходил, далеко больно.
– Сколько немцев было? Много?
– Ну, вот одна такая машина, которая и с гусеницами, и с колесами впереди. И грузовик, как у вас, такой же. И все. А внутри сколько солдат, я не видел.
Глава 9
Лешка вывел колонну на ту самую просеку, показал направление и с откровенным сожалением слез с танка на землю. «Тридцатьчетверка» обдала паренька клубами сизого дыма, командир махнул рукой, и колонна пошла по просеке.