Глеб задумался немного, затем тихо завел разговор:
– Вижу, что тебе сейчас горько. В такие минуты кажется, что никогда уже в жизни ничего хорошего не будет. Только это не так. Уж ты поверь, прошу. Я сейчас не как капитан сержанту, а как человек человеку тебе советую потерпеть, подождать. Пройдет боль и на душе, и в теле. Захочется дальше жить. Глупостей только не делай. И мать твоя будет рада, что ты с фронта живым вернулся. Друзья, девушки, родные тебя ведь всего любят целиком, а не за руки. Так что ты, парень, терпи, жди, однажды легче станет. Меня этому армия научила, когда плохо, больно становится, хочется бросить все и умереть или сбежать, до того невыносимо терпеть боль душевную или телесную. Значит, еще сильнее надо зубы стиснуть и терпеть, пока не станет лучше. Но бросать, убегать нельзя. Это дисциплина, это сила духа, это мужество, что делает из нас настоящих офицеров, воинов. Сила духа в тебе есть. Ты раненый полз, даже когда закончились силы, и сообщил о танковом прорыве. Это важная информация, я обязательно разберусь с ней. Так что не зря все было, не думай так. Мы за свою Родину воюем, за советский народ. Поэтому твой поступок важен, твоя жизнь важна, а не смерть, помни об этом.
Леонид Дыбенко ничего не ответил, только все-таки поднял глаза на разведчика. Дернулся было всем телом, хотел пожать руку и снова откинулся назад. На глазах выступили слезы, хотя сейчас его взгляд больше не был пустым и отсутствующим. Глеб Шубин с чувством выполненного долга попрощался с парнем и отправился в штаб. Теперь он был уверен, что сержант переживет свое горе и захочет жить дальше.
Глава 4
Майор Джахеев, командир воинской части тридцать пять дробь один, как и обещал, ждал разведчика в штабе:
– Ну что, побеседовали? Сообщил что-то новое?
Шубин коротко отрапортовал:
– Никак нет, товарищ командир. Подтвердил ранее полученные сведения, подробно обрисовал нападение врага на бронированной технике. Я уверен теперь, что атака была неслучайной. Немцы специально отступили, дождались передислокации основных наших сил и потом ударили тяжелым оружием. Им нужен был этот квадрат. У вас есть карта местности? Есть разведданные, что там расположено у гитлеровской армии?
Майор указал на стол, где была уже расстелена большая карта.
– «Восточный вал», слышали о нем? У Зуйского массива, естественной природной преграды, немцы могут запланировать один из его узлов.
Капитан молча кивнул, конечно, во фронтовой разведке он сталкивался с данными о сооружении новой оборонительной линии Гитлера. Из разных источников сообщалось о том, что немецкое командование во главе с фюрером приняло решение соорудить оборонительный рубеж Ostwall как главную границу советско-германского фронта. Так армия вермахта рассчитывала остановить стремительное продвижение советских войск на Запад. «Восточный вал» строили силами пленных и оккупированного мирного населения, уже были возведены основные узлы на Азовском море до Днепра, а дальше по течению рек Днепр, Молочная, Сож через Новгород, Псков, Гомель.
Мужчины склонились над картой, чтобы разобраться, правы ли они в своих предположениях. Глеб указал на большой населенный пункт, который пронзали, словно стрелы, жирные линии дорог и прерывистые отметки, означавшие полотно железной дороги.
– От «Красногорского» до Шепетовки прямое сообщение. Сама деревня стоит в двух километрах от огромного узла из дорог, есть ветка железной дороги и станция. Через этот узел немцы гонят технику и личный состав, укрепляют свои позиции. Поэтому и схитрили, отказались от сражения, чтобы сэкономить ресурсы. Дождались, когда основные силы покинули «Красногорский», ликвидировали батальон, а потом через совхоз отправили бронированное усиление к Шепетовке. Танки им нужны были, чтобы усилить пункт обороны в этом квадрате и продолжать через этот обходной маневр поддерживать и приумножать свои силы. Через Шепетовку идет усиление, танки, скорее всего, лишь первый этап операции, они нужны для обороны участка. А за ними придет и более мощное оружие: артиллерия, бронированная техника и не десяток, а сотни машин.
Его мысль закончил вслух Джахеев:
– Их надо остановить, или вермахт наберется сил и ударит так, что нам придется отступать. Нельзя допустить объединения гитлеровской армии на этом участке. – Он зашагал по комнате.
– Вот что. – Майор вдруг принял решение. – Необходимо собрать более точные сведения о том, что происходит в том квадрате. Срочно добыть информацию. Если даже я сообщу в штаб о танковом прорыве, это всего лишь информация от раненого бойца. Никаких точных сведений у нас нет. Ни о немецких танках в «Красногорском», ни о возможном усилении вражеских сил в районе Шепетовки. Это наши предположения, но их надо проверить и только тогда предоставлять информацию штабу.
– Если мы правы, то ситуация очень опасная. – Капитан Шубин хмурился, глядя на короткую полоску на карте. От них до Шепетовки три десятка километров, преодолеют их немцы за несколько часов. – За очень короткое время вермахт может собраться с силами и потом направить их сюда. Такие короткие вылазки отвлекают внимание от передвижения основных сил. Ослабляют нас перед мощным ударом со стороны гитлеровцев.
– Вот именно, сюда! Где склады боеприпасов, госпиталь, дороги, транспорт. – У комбата сверкали черные глаза на бледном после бессонных ночей лице. – Ударят и обескровят наши основные соединения. Ответить им нечем, против танков мне поставить нечего. Штаб просто так сюда не пришлет артиллерию с передовой, на всякий случай, поэтому необходимо провести разведку для проверки данных. Нужна достоверная информация. Ведь вы разведчик, вы сможете ее добыть в кратчайшие сроки?
Глеб Шубин кивнул, он понимал всю серьезность ситуации.
– Я выдвигаюсь немедленно, как и говорил, действовать буду один, чтобы провести разведку оперативно за одни сутки. Все для короткой вылазки у меня есть. Нужен только транспорт, какая-нибудь машина и шустрый шофер, который смог бы проехать по лесу сейчас ночью и подбросить меня как можно ближе к границе фронтов. – Пальцем разведчик обозначил свой маршрут. – За день пройду по населенным пунктам с востока зуйского района. Вот квадрат четыре ноль два, где была танковая атака, отсюда дорога только обратно в немецкий тыл или в сторону Шепетовки. От «Красногорского» по пути еще село Знаменское, совхоз «Ударник» и деревня Оленевка, придется искать информацию там.
– Когда планируете вернуться?
– Завтра ночью. – Разведчик на секунду задумался и пояснил: – Если через сутки меня не будет, то доложите в штаб об отрицательном результате.
Слова были будничными, сказал он их спокойным тоном, будто разведчик говорил не о возможной гибели во время выполнения задания, а о чем-то обыденном.
Горящий взгляд комбата погас, он вдруг понял, на что решился этот молодой мужчина. Джахеев смог лишь выдавить из себя:
– Уверены, что вам следует идти на задание одному? Точно не нужны ребята для разведгруппы?
– Да. – Глеб понимал, что не хочет возвращаться в казарму. При нем оружие, а больше ничего и не понадобится для короткой вылазки на сутки. Вещи, лица товарищей, спящий мальчишка – все только всколыхнет в груди ненужную тоску и страх, что вдруг не получится сюда вернуться. Поэтому лучше уж действовать решительно и без оглядки на повседневную жизнь. В разведке чувства мешают мыслить трезво и бесстрашно, разумно рисковать в опасных ситуациях.
Комбат Джахеев затопал тяжелыми сапогами.
– Хорошо, обождите здесь. – Он смущенно подвинул кипяток в кружке, россыпь сухарей на обрывке газеты. – Вот подкрепитесь пока, а я распоряжусь насчет грузовика. Через полчаса транспорт будет готов.
Комбат отправился в темноту спящего поселка, а Шубин подвинул поближе керосинку и снова навис над картой. Он старался запомнить каждый элемент, условный значок и цифры перепадов высоты. На вражеской территории любая мелочь будет важна, там нет времени обходить окрестности или искать укрытие. Брать с собой карту опасно, она выдаст разведчика с головой, если вдруг попадешь в руки патрулю. План должен быть четким, надежным и с запасными вариантами отступления. Разведчику вдруг послышались какие-то звуки снаружи. Он, не поворачивая головы к окну, опустил руку к ремню, где был закреплен нож. Как вдруг тут же забурчал мотор грузовичка, чертыхнулся голос Джахеева:
– Что за дрянь, а ну пошла отсюда. Кошка, что ли, приблудилась… – Он стукнул в оконце. – Шубин, выходите, машина готова.
В десятке метров от крыльца фыркал потрепанный грузовичок, сонный шофер изо всех сил старался выглядеть бодрым. Хотя по его всклокоченным волосам было понятно, что майор поднял его прямо из постели. Комбат давал последние наставления, пока разведчик усаживался в кабину:
– До тракта доезжаешь и назад. И не газуй, тихо поезжай, без выкрутасов. Не лихачь там, дорога сейчас нормальная. Светомаскировку соблюдай.
– Есть, товарищ командир. Не беспокойтесь, не первый раз, порядки знаю.
Шофер, совсем молодой, с растрепанной копной волос на голове и в лихо заломленной на затылок пилотке, выжал сцепление, отчего старый грузовик аккуратно тронулся в темноту дороги. Несмотря на сонливость, лицо парнишки горело азартом, он разговаривал со своим грузовиком, словно с живым существом:
– Ну давай, родной, давай, мой трудяга. Знаю, знаю, тяжко тебе, старичку, да ты крепкий у меня, еще всем фору дашь. – Он наклонил голову, вслушиваясь в звуки мотора. – Слышал, что-то стукнуло вроде?
Капитан Шубин тоже прислушался к звукам. Ему тоже показалось, что за их спинами будто деревяшка долбит по кузову. Водитель остановил грузовик и, выскочив наружу, стал осматривать машину. Фонарь он не включал, на ощупь проверил все части, ловко взобрался наверх и прошелся по пустому кузову.
– Ничего не понимаю, что за стук. Ничего нет здесь… На ремень непохоже, и камни так по брюху не могут бить. Да и нет здесь камней, суглинок сплошной. Не дорога, а жижа, как по киселю катишься.