Он соскочил вниз, представился попутчику:
– Николай я, лучше Коля. Не привык к обходительности, из деревни сам, простой парень.
Офицер смутился, он забыл о том, что сразу следовало бы познакомиться со своим напарником, который взялся провезти его по опасному маршруту. Хотя паренек отмахнулся перемазанной в мазуте рукой:
– Ничего, я понимаю. Ночью в одиночку к границе фронта офицер едет, ну понятно же, для чего и зачем. Так что с расспросами, кто вы, не лезу.
– Молодец, – похвалил сметливого парня капитан. Он коротко представился: – Глеб.
Не стал называть ни звания, ни фамилии. Ни к чему это сейчас, даже без слов простой водитель понял, кого и куда везет.
Коля тем временем тяжело вздохнул:
– Табака нету с собой? Эх, а я кисет забыл в казарме. Без курева прямо внутри все горит, тянет. А самокруточку свернешь, и оно, глядишь, полегче. Даже глаза вроде как лучше видят. Вот клянусь, через пять километров светомаскировку соблюдать придется и нам нужно будет вслепую красться. А затянешься, так, чтобы продрало горло, и все ямы видать.
– Извини, Коля. Тут не помогу я, не курю и махорки не держу, – посочувствовал ему разведчик.
Водитель был легкого нрава и снова отмахнулся:
– Да знаю я, в разведке никто не курит, ни в чем себе слабины не дают. Служил раньше в спецотделе, разведчиков возил, диверсантов, особистов. Потом вот тут оказался, да только оно к лучшему. С простыми людьми мне привычнее.
– Почему так вышло? – удивился Глеб. Он понимал, что не каждый вот так откажется от непыльной работы в спецотделе, где выдают усиленный паек, это не по фронтовым дорогам под немецкими бомбами баранку крутить.
Николай зло хохотнул:
– Да не умею язык за зубами держать. При особисте ляпнул, что у немцев техника отличная. Чуть под трибунал не загремел. А я что, ведь правду сказал и сейчас подтвержу: против нас у фрицев техника знатная выставлена. Сами они гады и заразы те еще, да только машины у них загляденье. Так руки и чешутся разобрать какой-нибудь движок, посмотреть, как у них все там устроено. Башковитые в Германии живут инженеры, чего тут скрывать-то. У нас тоже бы так было, если бы не война. Я вот, к примеру, сейчас на инженера бы учился, изобрел бы танк получше ихних «тигров» во сто раз. Чтобы не такие были неповоротливые, а легкие и били при этом на разрыв брони. Чтобы катки, как у наших «тридцатьчетверок», легко менять было самому. У «тигров» шахматка, надо всю гусеницу снимать, если надо один каток поменять. Ну дураки же, где в поле-то будешь во время боя ремонт проводить.
– Так дураки или умные все-таки? – подначил Глеб спутника.
Паренек в ответ только незлобиво рассмеялся:
– По части техники они умные, спецы отличные, потому что есть инструменты, заводы. Деньги ихние, рейхсмарки, Гитлер дает. А у нас не до этого, хотя столько изобретателей, талантов имеется! На коленке тебе танк соберут, пушку, машину, вездеход. Вот чего хочешь! Кабы не война, да мы не танки, а ракеты бы сейчас в космос запустили уже. Или такие станки бы придумали, что сами тебе, чего пожелаешь, изготовят, только кнопку жми! Трамваи, чтобы от Москвы и до самого Владивостока без тока ездили.
Грузовик начал замедлять движение, шофер-мечтатель умолк, посуровел. Погасли фары, и машина поползла в полнейшей темноте между деревьями. Коля будто слился со своим старым зилком. Он чувствовал ямки, узкие места, хлябь, успевая вывернуть руль так, чтобы его трудяга успел избежать опасности. Хотя все равно они двигались медленнее, чем по дороге, то разгоняясь, то ныряя в низинку, то карабкаясь с надсадным рыком вверх. По очереди разведчик и водитель морщились, высовывались в окна кабины, то и дело прислушиваясь к звукам.
Наконец деревья стали расступаться в стороны, в просветах между стволами забелела широкая дорога, которая, как прочная нить, что держит бусины, соединяла рассыпанные у подножия Зуйского горно-лесного массива селения.
– Все, тормози. Здесь останавливайся, дальше не лезь, – приказал метров за пятьсот до края леса разведчик.
Он выпрыгнул из кабины и приостановился, вглядываясь в темноту. Что мелькнуло там в кустах? Птица? Нет, слишком рано для птиц и животных, сейчас глубокая ночь и лес вокруг молчит.
Николай выглянул из кабины зилка, вскинул ладонь в прощальном жесте:
– Бывай, Глеб, удачи, и возвращайся назад побыстрее. – Его едва было слышно.
Шубин кивнул в ответ. Грузовик заурчал и покатился назад по лесу, а разведчик остался в одиночестве у края полосы деревьев. Он не торопился пробираться к дороге, слишком опасно: вдруг ночной патруль или случайный экипаж курсирует между деревеньками, а сейчас пойдет проверять, что за звуки раздались в лесу. Безопаснее пока двигаться параллельно дороге на расстоянии в двести-триста метров, чтобы при малейшей опасности затаиться среди растительности. На фоне бурых, серых стволов и веток его темно-зеленая форма была не видна. Хотя, конечно, сейчас капитан Шубин предпочел бы маскировку в виде немецкого кителя и фуражки. Немецкий язык он знал в совершенстве, упражняясь подолгу в правильном и беглом произношении. Знание языка, ладно сидящая форма, нагловатые манеры, и вот уже он не советский капитан фронтовой разведки, а какой-нибудь унтерштурмфюрер ваффен СС или фельдфебель вермахта. В отступающих частях Гитлера сейчас царит суматоха и путаница, никто особо не смотрит на новые лица, которые ежедневно появляются в части. Отличная легенда: присоединился после разгромной атаки русских; сослуживцы, документы остались на поле боя; никогда в таких случаях лишних вопросов к новоявленному военному не возникало. Офицерская выправка, форма и идеальный немецкий с легким берлинским акцентом – такой вояка ни у кого не вызывает подозрений. Можно задавать вопросы, болтать с остальными военнослужащими и собирать важную информацию из случайных фраз в подслушанных разговорах среди движущихся колонн, где от скуки рядовые и офицерский состав обсуждают все на свете.
Глеб начал медленно двигаться вдоль дороги. Сегодня ему надо проникнуть в квадрат, где густо расположились населенные пункты Вишневка, Шепетовка, Знаменское, совхоз «Ударник» и Оленевка. Это все еще территория врага у границы фронтов, а его задача – узнать планы противника и текущую ситуацию.
Разведчик прислушивался к звукам вокруг, на ходу определяя, сколько осталось до ближайшего поселения. Темнота не была полна умиротворяющей тишины, вдалеке громыхало железо, были слышны звуки бурной деятельности в ближайшем населенном пункте. Немцы на своих позициях не спали. Вот только к чему они готовились, к атаке или спешному отступлению, предстоит разузнать разведчику на месте. Сосредоточиться на пространстве вокруг капитану Шубину что-то мешало, все то же ощущение присутствия постороннего. Оно, казалось, давило на затылок. Мужчина медленно шел и постоянно косился на темноту между деревьев – кто там скрывается? Дикий зверь, который ищет себе пищу? Но нет, не будет зверь охотиться так близко от человеческого жилья. Его заметили сотрудники абвера или охрана? Тогда бы уже задержали без долгого преследования. Кто тогда крадется за ним по пятам без единого звука, ничем не выдавая себя. Несколько раз разведчик останавливался, резко оборачивался, но в ночной темноте невозможно было различить никакого движения или тени.
К Знаменскому разведчик Шубин подходил, когда уже рассветало. Был туман, который понемногу рассеивался. Хотя туман приглушал звуки, Глеб издалека услышал стук копыт и скрип колес. Он сделал несколько шагов поближе к дороге, выбрал небольшую впадину между двумя кустами и затих в укрытии. Скрип и перестук копыт были все ближе, наконец между клочками молочно-розового марева показалась телега. В нее была запряжена понурая лошадка, она тащила изо всех сил поклажу и двух военных, молодого розовощекого юнца и седого фельдфебеля. По знакам различия Глеб понял, что это связисты, которые волочились в хвосте передислоцирующихся немецких войск. Парочка везла свою технику в новый пункт связи, куда, скорее всего, переместился радиоузел штаба или командования крупной части. Оба связиста дремали в такт медленным шагам замученной долгим походом лошади: пожилой мужчина развалился на телеге среди поклажи, накрытой ветошью и брезентом; молодой клевал носом на передке, не выпуская вожжи из рук.
Вдруг от неловкого движения с телеги упало что-то металлическое, громыхнуло гулко и укатилось в ров, шедший по краю дороги. Старший по званию чертыхнулся, ткнул кулаком в спину напарника:
– Эй, стой, разиня! – Сонное круглое лицо показалось между мешками. – Что там свалилось?! Иди поищи!
– Почему я, почему всегда я? – заворчал молодой обершутце. – Как всю ночь следить, чтобы тупая кобыла не сбилась с пути, так я, как таскать чертов кабель, опять я. Мне достается вся тяжелая работа.
– Заткнись, тошно от твоего нытья. Я старше по званию, и я твой командир, – рявкнул толстяк. Он тоже принялся слезать с телеги, охая и покряхтывая. – Дева Мария, каждая косточка болит. Когда уже мы приедем, я буду рад теперь даже соломенной подстилке в казарме.
Младший подобрал мешок с громыхающими запчастями, который свалился из накренившейся телеги, и начал неловко укладывать его поверх остального груза. С протяжным стоном старший доплелся до придорожных кустов, развязал шнурки подштанников и собрался справить нужду, как вдруг мощный удар сбил его с ног. Что-то тяжело грохнуло по голове, и сознание у фельдфебеля померкло. Капитан Шубин в два шага был уже у края телеги, острым ножом он перерезал горло обершутце, второму немцу, тот рухнул под деревянные колеса, заливая все вокруг кровью. Лошадь, почуяв запах крови, напугавший ее, вдруг вышла из сонного оцепенения и затрусила из последних силенок по дороге. Даже груженая телега не могла ее остановить.
– Стой. – Глеб кинулся было за нею, но тут рядом застонал и начал шевелиться на краю дороги оглушенный фельдфебель. Шубин ринулся назад, он не мог убить связиста так же ножом, действовать приходилось аккуратно, чтобы не испачкать форму. Она была нужна разведчику для маскировки. Лошадь, инвентарь для оснащения узла связи и форма немецкого фельдфебеля – прекрасное прикрытие, с которым можно смело внедряться прямо в гущу военной немецкой части. В суматохе отступления никто не обратит внимания на связиста, что перевозит технику радиоузла, отстав от своего подразделения, или прокладывает кабель, мотаясь на лошаденке от деревни к деревне. Поэтому разведчик кинулся к грузному телу, подхватил его под мышки и поволок в кусты, подальше от открытой части дороги. Там он снял армейский ремень, с силой затянул его туго вокруг толстой шеи. В кожаной петле фашист захрипел, задергался. Разведчику понадобились немалые усилия, чтобы справиться с толстяком и расправиться с ним без шума.