Стараясь громко не кричать, разведчик попытался остановить трусящую по дороге лошадь:
– Стой! Тпру! Тпру! Вот трусиха, назад! Нельзя!
Ему надо было убрать улики – окровавленное тело обершутце, переодеться в немецкую форму, а лошадь, как назло, решила припустить подальше от опасного места. И это было очень рискованно для разведчика: случайный свидетель, патруль, который услышит крики, насторожится при виде телеги без ездоков и пойдет прочесывать близлежащий лес, поднимет тревогу, заподозрив диверсию. Поэтому перепуганную лошадь надо было остановить как можно быстрее, но и бросить трупы на дороге разведчик не мог. Он кинулся к телу молодого связиста, сдернул его в ров и побежал за грохочущей телегой:
– Стой же ты, остановись! Черт! – Он оглянулся, позади нарастал грохот едущих уже недалеко грузовиков. Еще пара минут, и они покажутся из-за поворота. Этого будет достаточно, чтобы сделать срочную остановку – брошенная повозка, труп на обочине. Сразу же начнется охота за ним! Опасно, очень опасно! Надо во что бы то ни стало увести лошадь с поклажей в лес! Как можно быстрее!
Неожиданно что-то черное вынырнуло из кустов, от резкого свиста лошадь дернулась в сторону и внезапно свернула с дороги, продралась прямо через кусты, а потом мгновенно исчезла вместе с телегой между деревьев. Шубин замер от удивления: что это было? У кустов показалась смоляная голова Баро.
– Товарищ разведчик, убирайте, убирайте с дороги фрица! Я лошадь придержу, не беспокойтесь! Она меня слушается. Я же цыган!
Чертыхнувшись, Глеб кинулся обратно к месту стычки. Там он подхватил тело связиста и оттащил за деревья. И тут же туман разрезали фары колонны из грузовиков. Разведчик рухнул на землю, затаился у редких стволов в небольшой впадине. Буквально на расстоянии вытянутой руки от него по шоссе с гудением промчались груженые «Опель Блиц» с сотнями немецких солдат. В первых лучах солнца сияли их каски, щетинились черные стволы автоматов. Еще миг – и эта грозная сила открыла бы огонь по одинокой фигуре у дороги. Мальчишка, который выскочил из кустов как черт из табакерки и обуздал испуганную лошадку, спас Шубина от смерти. Все равно офицер был очень зол, поняв наконец, кто крался за ним по пятам на вражеской территории.
Колонна из грузовиков с воем пролетела мимо, Шубин отсчитывал про себя количество машин, прикидывая, сколько единиц личного состава уместилось в каждом кузове. Фрицев везли для какой-то операции – штурма, наступления, или, наоборот, готовилась массовая передислокация немецких войск в тыл. Но ясно уже то, что в деревне он точно сможет добыть важные сведения. Маскировка есть, направление понятно, осталась одна проблема – Баро!
Когда замыкающий «опель» исчез в клубах пыли, Шубин тихонько свистнул:
– Баро, ты где? Выходи.
– Не выйду, пока не пообещаете, что ругать не будете! – ответил ему тонкий голосок.
Глеб разозлился не на шутку:
– Ты что тут устроил, не ругать его! Ты что, думаешь, тут шутки, веселье, игра? Я на секретной операции, только что чуть под немецкие пули не попал. Если я провалю задание, то погибну, а еще без нужных сведений наша армия не будет готова к атаке фашистов. Ты не должен мне мешать! Ты не должен здесь быть! Тебе надо срочно вернуться назад в тыловую часть! На советскую территорию в безопасное место.
Из кустов показалось смуглое личико.
– А я что, помешал? Вы меня даже не заметили. И еще я вам помог лошадь остановить!
– Заметил, – отрезал разведчик. – Я еще в грузовике понял, что это ты ногами по дну долбишь.
– Да там так качало, – пожаловался Баро. – Чуть все кости себе не переломал. Лошадь лучше, чем грузовик.
– Вот что, – сурово сказал разведчик. – Немедленно берешь лошадь и на ней двигаешься назад. Все, это приказ. Раз надел форму, то будь добр вести себя по уставу. Исполнять приказы командира без споров.
– Вы мне слово офицера давали, что меня никто не обманет. – Смуглая мордашка побледнела, а в черных глазах появились слезы. – А сами обманули, бросили, пока я спал, и ушли. Я думал, мы товарищи, я ведь раненого привез и вам помог сейчас. Не могу я без вас вернуться, вы без меня пропадете. Вы же здесь ничего не знаете, а я тут всю войну живу. Не гоните меня, Шубин, я не уйду. Даже если ругать будете, все равно буду помогать. Потому что вы добрый и все для меня сделали. А я все сделаю для вас.
Глеб не знал, ругаться ему или просто молча уйти, оставив ребенка одного в лесу. Как бы хорошо он ни относился к Баро, но сейчас он был прежде всего фронтовым разведчиком на боевом задании.
– Я тут все знаю, все деревни! И тропинки знаю, проходы, лес! – частил мальчишка, а потом упрямо яростно выкрикнул: – Не уйду никуда, так и знайте. Я с вами в разведку пойду, хоть бейте, хоть гоните. Так и знайте, я вам помогать дальше буду!
– Тише! – одернул его Глеб. Он и сам уже понял, что находится в безвыходной ситуации. Цыганенок пойдет за ним следом, отправить его домой невозможно, поэтому лучше хотя бы держать его при себе. Да и передвигаться по лесу на территории боевых действий ребенку сейчас тоже опасно.
Глеб нахмурился:
– Так идти тебе нельзя, слишком приметно. Придется переодеться, понял? И ты будешь слушать каждое мое слово, выполнять любой приказ.
Баро с радостью кивнул в ответ:
– Даю честное цыганское слово!
Обещание свое мальчик сдержал: не издал ни звука, когда Шубин соорудил ему юбку и платок из куска мешковины с телеги, превратив в черноглазую девчушку; только поджал недовольно губы от вынужденной маскировки в девчачий наряд; по приказу разведчика безропотно сел на передок и принялся ловко управлять лошадью. Сам же Шубин натянул форму мертвого фельдфебеля и уселся на телеге, разложив перед собой документы, которые нашел в карманах убитых фрицев. Он вчитался в строки – связисты везли оборудование в совхоз «Ударник», поэтому можно беспрепятственно прокатиться по всем населенным пунктам и рассмотреть в каждом внимательно, что происходит во вражеском узле обороны. Если остановят на пропускном пункте, то скажет, что заблудился, а возницу в телегу взял в качестве проводника. Хорошая версия, с ней можно смело начинать операцию.
Так они и поступили, лошадь бодрым шагом под ласковые понукания Баро довезла их до Знаменского. Здесь все грузовики, что они видели на дороге, сгрудились в огромную колонну, вдоль которой с проверкой документов сновали офицеры и постовые. Шубин сунул было одному из охранников пропускного пункта на въезде в село документы Юргена Коха, фельдфебеля отделения связи 6/012, но тот лишь покосился на бумажки и махнул рукой – проезжай, не до тебя.
Хотя сам фельдфебель Кох не торопился проезжать пропускной пункт, он ткнул в спину своего возницу, крикнул на ломаном русском:
– Штоп, штилл, тура. Глупый дефка, полекче.
Мужчина сладко потянулся на телеге, как после сна, и неловко выкарабкался на землю, обратился к стоящим на перекуре солдатам уже на немецком:
– Эй, парни, обменяю папиросу на консерву.
– Что-то дороговато, – недовольно отозвался конопатый юнец, правда, полез все же в свою котомку.
Его сосед заметил:
– Если жрать нечего, зачем еще тащить местную девчонку? Русские ужасные проглоты, вечно клянчат еду.
Глеб Шубин заметил, как дернулся на своем месте Баро. «Только держись, ничем не выдай себя», – про себя умолял он мальчика, который хорошо понимал немецкую речь. Вслух небрежно бросил:
– Буду я еще кормить ее. Сдохнет – не жалко, пускай управляет лошадью, пока не упала, я хоть отоспался за дорогу. Третьи сутки ползем до пункта назначения, все запасы кончились еще вчера. Все потому, что паек сократили до каких-то крох. Вот раньше кормили сытно, а теперь совсем не то. Да и этот дурацкий юг, здесь должны хорошо расти овощи и фрукты, а у местных взять нечего. Пустые погреба, никаких животных. Если бы не тащить эти железки, то пустил бы уже глупую кобылу на отбивные. Вы, наверное, недавно здесь, еще не успели оголодать. – Он кивнул на туго набитые рюкзаки молодых солдат.
Те доверчиво вступили с ним в беседу:
– Прибыли неделю назад через Польшу.
– Что, совсем плохо тут с провизией? А где размещают, казармы теплые?
– Ох, повезло вам, в Польше хотя бы есть нормальная еда. Здесь живут дикари, еще и безрукие, ни скотины, ни урожая. – Фельдфебель начал жаловаться на местные условия с охотой, явно от скуки радуясь неожиданным собеседникам. – А сырость просто ужасная, особенно по ночам. Продрог до костей в дороге даже в зимней форме. Ничего не спасает, заработал себе страшный артрит. Ноги ноют каждую ночь… Долго вам еще тащиться?
– Офицеры говорят, что мы едем до «Оствалля». Где это? Вроде рядом с какими-то горами должен быть.
– Первый раз слышу. У них такие дурацкие названия, язык сломаешь. Дикари, одним словом, – развел руками болтливый связист. – Горы тут кругом, а как же там холодно. Нет ни деревяшки, чтобы соорудить костер. Это не родная Германия, где так уютно и тепло. Ох, готовьте всю одежду, что у вас есть… Ладно. – Он сунул кругляш консервов в карман теплого шерстяного пальто. – Надо ехать, чтобы успеть до ночи добраться на этой дохлятине.
С этими словами разведчик взгромоздился на телегу и, ткнув сапогом в спину возницы, выкрикнул по-немецки:
– Эй, вперед. Шевелись, идиотка. Такая же дохлая, как эта лошаденка. Черт побери, эта дорога никогда не кончится.
Так они проехали все село, которое кишело германскими военными. Офицеры, рядовые шагали по улицам, сидели в грузовиках, болтали у костров, которые разжигали из остатков заборов и построек, чтобы согреться от зимней сырости. Один раз Шубин решился остановиться рядом с молодым лейтенантом.
– Простите, господин офицер, я вижу, у вас карта в руках, значит, вы специалист в этом. Образованный человек с воспитанием и умом. Можете мне подсказать, я в правильном направлении еду? Мне надо доставить груз в «Оствалль» на строительство форпоста. Осталось перебраться через реку, верно?
Совсем юный офицерик был польщен комплиментами о его уме и образованности, он даже раскраснелся и поспешно раскрыл карту, показал на точку населенного пункта: