– Поезжай как можно медленнее, не гони.
Цыганенок незаметно натянул поводья, отчего лошадь зацокала копытами еле-еле. Телега тащилась со скоростью черепахи, поэтому разведчик смог услышать, как двое солдат возбужденно обсуждали только что проехавшие машины:
– Я думал, мост развалится! Вот бы нам намылили за это шею. Еще бы приплели диверсию!
– Как же это достало! Вчера были мины, сегодня эти танки. Фюрер решил основательно окопаться в этой деревне. Вчера меня трясло, пока все эти десять грузовиков ехали через мост. Они же под завязку начинены взрывчаткой. Как же было страшно, что грохнет взрыв. – Парень кинул раздраженный взгляд на проезжающую мимо телегу. – Надо было идти в связисты, никаких тебе мин и танков. Не служба, а прогулка, вон рожа так и светится от удовольствия.
Лошадь повезла фельдфебеля по дороге от переправы, дальше Баро направил ее влево на узкий проселок к совхозу «Ударник». Как только мост и его охрана скрылись из виду, развалившийся на телеге разведчик пружинисто подскочил:
– Давай через поле вправо! Нам надо в Шепетовку, там собраны сейчас основные силы, сможем собрать точные сведения о противнике.
– Лошадь сильно устала, – пожаловался Баро.
Капитан уже ходил по полю, осматривая его на предмет мин. Он повернулся к мальчишке:
– Найди-ка яму поглубже, мы скинем туда немецкое барахло, чтобы лошади было легче.
– Сейчас. – Цыганенок кинулся осматривать окрестности, на ходу срывая пожухлые стебли прошлогодней травы, чтобы хоть чем-то накормить совсем выдохшуюся кобылу. Та стояла, покорно повесив голову, ноги ее дрожали от усталости и голода. Но то ли Баро и правда имел невероятную власть над нею, то ли его забота так подействовала, что усталое до изнеможения животное по его приказу потащило телегу по полю в сторону деревни. Седоки шли рядом с телегой, чтобы хоть немного облегчить труд кобылы.
Крыши Шепетовки стали видны уже через полчаса, большое селение издалека теперь напоминало муравейник: улицы кишели людьми и машинами; на одном конце села грохотала стройка какого-то сооружения; на другой окраине лязгали танки уже знакомой разведчику роты. Машины строились в ряд – устраивались на стоянку. Часть танкистов уже возилась с брезентовыми тентами и ветками деревьев, чтобы соорудить маскировку.
Глеб принял решение не соваться в саму Шепетовку. Прямо отсюда он сможет пересчитать силы противника, направление его движения он знает благодаря карте молодого офицера. Поэтому лучше выдвигаться назад уже сейчас, ведь им придется теперь идти непрямым путем через поселения. Надо будет спрятать телегу, отпустить лошадь на вольный выпас и через пересеченную местность возвращаться к реке, перейти ее вброд, а дальше углубляться в лесной массив и возвращаться к своим. Сведения о том, что происходит в данном квадрате, собраны, боевая задача выполнена, теперь надо справиться с другой трудной частью операции – возвращением. Для разведчика оно не менее опасно, чем проникновение на вражескую территорию. Слишком рискованно пользоваться уже пройденным путем, где были оставлены следы, придется прокладывать маршрут в обход поселений.
Почти три часа провел разведчик на наблюдательном пункте, считал, запоминал, наблюдал, в какую сторону направляется груз или машины с пехотой. Баро тем временем тоже не сидел без дела, мальчишка ободрал все травинки и былинки, что смог найти. Накормил ими измученную лошадь, обтер ее ветошью из телеги, распутал гриву и даже накормил завалявшимся в углу брезентовой накидки куском засохшего пряника.
Уже начали сгущаться ранние зимние сумерки, когда зашевелился на небольшом холмике капитан Шубин.
– Ну все, Баро, нам пора назад. К утру как раз вернемся к своим.
– А что с лошадью, бросим ее? – Черные глазенки блестели от жалости к животному.
Глеб вздохнул, хоть и есть помощь от цыганенка во время операции, но как же это непросто, когда приходится тому объяснять тяжелые взрослые решения.
– Да, придется оставить ее. Прости, мы не можем взять ее собой. Она слишком слабая, ей не хватит сил преодолеть такое расстояние. К тому же с животным мы станем слишком заметные, а на обратном пути следует соблюдать большую осторожность.
– Хорошо, товарищ командир. Можно я только выведу ее на дорогу, – попросил мальчик. – Она умная, найдет дорогу к совхозу. А там ее заберет к себе кто-нибудь и будет заботиться. В хозяйстве лошадь всегда нужна.
– Ладно, – согласился капитан. – Идем к дороге, а оттуда найдем спуск к реке. Придется переходить ее вброд.
Содержимое телеги они раскидали по небольшим ямам, так, чтобы издалека не было видно вещей. Потом распрягли кобылу, цыганенок подхватил ее под уздцы и, приговаривая что-то, повел к узкому проселку по широкому полю.
Глава 5
Неожиданно в воздухе раздался топот копыт, крики на немецком языке, и из-за поворота на всем скаку вылетел небольшой отряд кавалеристов. От внезапного их появления лошадь заметалась в испуге, а Баро дернулся назад. Но разведчик уже видел – их заметили: лошади замедлили шаг, всадники направили их через поле прямиком к ним.
– Стой на месте, не убегай, не суетись. Я придумаю, что сказать, – тихо предупредил Глеб мальчика. Тот затих, не выпуская повода из рук. Наездники были уже совсем близко, и капитан понимал, что придется отчаянно лгать и играть снова в простачка-фельдфебеля. Убежать от них не получится, вокруг слишком большое и открытое пространство. Первый в колонне кавалерист выкрикнул при виде немецкой формы:
– Вы кто такие и что тут делаете?
– Простите, господин офицер. – Шубин наклонил голову, чтобы показать свою покорность. – Глупая девчонка не удержала лошадь, и та понесла мою телегу. Тупое животное растеряло по полю все оборудование, что я вез в «Ударник» в новый узел связи. Я фельдфебель Кох, вот мои документы.
Верховой офицер выхватил тонкие листки из рук разведчика, пробежался глазами по строчкам и вернул бумаги обратно:
– Все в порядке. Быстрее собирайте свои вещи и не болтайтесь тут без дела, этот квадрат под усиленной охраной.
– Спасибо, господин офицер, – закивал Шубин. – Чуть-чуть не доехал из-за глупой скотины. Как только доберемся до места, то дам ей хороших плетей.
– Животное не виновато, – ухмыльнулся офицер. – Лучше накажи своего неумелого возницу, совсем не умеет обращаться с лошадьми.
Краем глаза Глеб видел, как вскинулся Баро от возмущения, но все же смог промолчать и не показать, что понял слова немецкого кавалериста.
Как вдруг за спиной командира приземистый унтер-офицер на коне ринулся вперед:
– Ах ты ж черт! Это же тот чертенок, цыган, что украл моего Вагнера. Я узнал его!
От удара плетью с головы Баро слетел платок, во все стороны полетели брызги крови из рассеченной раны.
Шубин едва сдержался, чтобы не кинуться на защиту мальчика. Внутри все напряглось, как тугая пружина, кулаки сжались для удара. И все же он сдержался: если выдаст себя сейчас, то они оба погибнут. Нужно придерживаться своей версии и, улучив момент, когда кавалеристы отвлекутся, сбежать вместе с Баро. На несчастного мальчишку тем временем сыпался град ударов, унтер-офицер Шлессер хлестал его плетью по лицу и голове, пинал со всей силы, выкрикивая отборные ругательства.
Командир отряда нахмурился:
– Эй, вы, фельдфебель Кох, откуда у вас этот цыганенок? И почему он переодет в девчонку?
– Простите, простите, господин офицер. Она, то есть он сам навязался мне. Я уснул в телеге и съехал на обочину, потому что трое суток добирался сюда. Эта девчонка предложила мне услугу, она управляла лошадью за кусок хлеба. Я не знал, не знал, что это мальчик. Его наверняка подослали, вдруг это советский разведчик. Его нельзя убивать, надо доставить его в штаб и хорошенько допросить. Ох, я так виноват, господин офицер, что поверил этому шельмецу. Разрешите дать ему парочку затрещин?
Но офицер уже был полон сомнений, которые заронил в него разведчик. Он прикрикнул на взбешенного унтер-офицера:
– Шлессер, отставить! Перестать, он нужен нам живым. – И тут же рявкнул на фельдфебеля: – Вы отправляетесь с нами, пускай СС и абвер с вами разбираются, кто кого обманул.
Он приказал остальным кавалеристам:
– Запрягите обратно лошадь, пускай везет их в Шепетовку.
Шлессер бросился выполнять его приказание, ударами плетки взбодрил лошадь. Несколько военных спешились и запрягли лошадь в телегу. Туда, словно легкий кулек, полетел окровавленный Баро. Мальчик не стонал и не кричал, даже несмотря на сильную боль.
– Давай садись и поезжай за нами, – крикнул командир кавалерийского отделения Шлессеру. – Смотри, чтобы этот фельдфебель не сбежал.
Всадники пришпорили коней, в клубах пыли рванули вперед. Встревоженный Шубин уселся на передок и перехватил вожжи. Мысли в его голове щелкали, как костяшки домино: «Пришпорить лошадь на повороте, чтобы телега пошла наперерез всаднику, схватить Баро и бежать к реке. Нет, догонят, на лошадях хоть как догонят, особенно по такой рыхлой земле. Придерживаться до последнего своей легенды? Даже если мне поверят, Баро не жить, его будут пытать до смерти в гестапо. Что делать, что? Какой выход? Думай же, ну думай!»
За спиной едва слышно мальчик прошептал разбитыми губами:
– Я ничего им не скажу. Не бойтесь, я вас не сдам ни за что. Даю слово цыгана.
Его смуглое личико было бледным от боли, черные волосы слиплись во влажные от кровавых потеков пряди.
Разведчик ничего не стал отвечать, унтер-офицер Шлессер и без того не сводил с них глаз. Глеб чувствовал, как его тяжелый взгляд буравит затылок. Поэтому офицер лишь повернулся назад, делая вид, что проверил, не сбежал ли мальчик, и едва заметно кивнул в знак согласия. Шубин верил, что Баро выдержит пытки, но какой ценой это произойдет, он также четко понимал. Мальчик погибнет в лапах эсэсовцев, мастеров пыток, умрет в страшных муках. А этого нельзя допустить, он ведь обещал ребенку долгую счастливую жизнь впереди.