И это помогло, пламя начало стихать, а вскоре и совсем унялось. Глеб выждал еще полчаса, чтобы крышка подпола перестала тлеть, потому что, как только он толкнул ее с силой вверх, обугленные деревяшки развалились на части и осыпались ему прямо на голову и плечи. Шубин с трудом выбрался из подвала по разваливающейся лестнице. Когда его перепачканное сажей лицо появилось над пепелищем, соседки, что заливали отдельные очаги водой, кинулись к нему с криками:
– Неля!
– Вот она, крыса эта! Живая!
Но, приблизившись, они в ужасе отшатнулись, потому что из подпола сгоревшего дома вдруг выбрался высокий худой мужчина в военной форме. Его лицо было черным от гари, а сам он кашлял, не останавливаясь, надышавшись дымом. Он, шатаясь, побрел прямо по углям.
– Воды, дайте воды!
Но соседки застыли в оторопи, не понимая, кто это такой и как он оказался в сгоревшем доме. Наконец самая шустрая из них, молодая Шура, кинулась с ведром к капитану:
– Вот, держите.
Глеб вылил содержимое себе на голову, а потом сделал несколько жадных глотков. Тяжело дыша, он объяснил:
– Я капитан разведки Шубин. Ваша соседка, она… как ее зовут?
– Крыса гитлеровская! Надеюсь, она сдохла! – Из-под платка сверкнул недобрый взгляд. – Всю войну хутор в страхе держала. Тварь, не зря ее дом подожгли.
– Она сбежала! Ее надо найти и остановить, пока не уехала с ближайшим составом. Как ее зовут? Фамилия и имя? Я найду ее!
– Неля Малькова, – выпалила Шура, она ткнула пальцем в сторону востока, где занималась заря. – Там станция в Белогорске, туда вам надо. Но двадцать километров пути, как же доберетесь? У нас тут даже никакой лошаденки нет, всю скотину Нелька за войну на тушенку пустила, тварь фашистская.
– У меня есть конь. – Глеб Шубин свистнул, подражая Баро, и ему мгновенно откликнулся Рат. Черный скакун вылетел из своего укрытия, где пережидал пожар. Женщины так и ахнули при виде статного жеребца, который, как черная тень, в несколько скачков оказался рядом с новым хозяином. Капитан с трудом взобрался на коня, тело все еще плохо слушалось его, в голове мутилось после едкого дыма, которым он надышался. К горлу подкатывала тошнота, но все тело пульсировало от азарта – догнать и наказать Ноймана за все его преступления. Глеб ударил пятками по черным бокам коня, Рат всхрапнул и пустился стрелой по проулку, а потом по дороге, что вилась желтой лентой от хутора в сторону городка с ближайшей железнодорожной станцией.
Хоть разведчик и гнал во весь опор, так что с губ жеребца летела пена, но прибыл он к уже пустой платформе в Белоярске.
– Где состав? Ушел? – крикнул разведчик дежурному, не спешиваясь со скакуна.
– Так точно, товарищ капитан. Десять минут назад отправили. Опоздали или забыли что? Теперь его на следующей станции ловить надо, в Пряхино. Там стрелочный перевод, стоянка короткая будет.
И Шубин снова пришпорил верного Рата. Тот словно чувствовал, как торопится нагнать поезд всадник, и стучал копытами так, что во все стороны летели искры от ударов о камни и щебенку. После станции разведчик направил жеребца через поле, чтобы срезать путь. Пока состав, невидимый глазу, двигался по правому флангу, они успели преодолеть широкую равнину, проскочить указатель «Пряхино». Здесь паровоз с утробным гудением начал замедлять ход, из открытых дверей теплушек выглядывали люди, рассматривая небольшое село и скромную железнодорожную платформу, где вместо станции была маленькая будка стрелочника. Сам рабочий возился на путях, передвигая рычаги, когда вдруг рядом возник всадник на взмыленном коне.
– Не переводи, останови состав! – во все горло выкрикнул военный.
Рабочий замер с открытым ртом и даже убрал руки за спину, подчиняясь приказу. Поезд остановился, люди с удивлением наблюдали за странным всадником, который направил коня к паровозу. Машинист с запачканным углем лицом высунулся в оконце:
– Эй, что случилось? Что за тревога? Что там, немцы?
– Немцы у тебя в составе. – Шубин подъехал поближе, чтобы объяснить ситуацию машинисту. – В составе находятся немецкие агенты, перебежчики. Приказываю остановить состав и ждать, когда все пассажиры пройдут проверку.
– Как же остановить? – возмутился машинист. – Мы ведь только выдвинулись, у меня расписание. Через час здесь другой поезд пойдет, нельзя пути занимать. Да вы что, кто же проверять будет, у меня там тысячи пассажиров! Это невозможно.
Капитан на несколько секунд задумался, как ему поступить. Машинист прав: проверка всех пассажиров займет долгие часы, за это время Нойман придумает новую подлость и сбежит со своей сообщницей. Шубин выпрямился в седле:
– Дай мне полчаса. – И направил коня к платформе, вдоль которой вытянулись вагоны. Из распахнутых дверей выглядывали сотни лиц, все с немым вопросом смотрели на человека, который остановил состав.
Кто-то наконец решился задать вопрос:
– Товарищ капитан, что случилось? Почему задерживаемся?
Шубин набрал как можно больше воздуха в грудь и со всей мощью выкрикнул так, чтобы его было слышно в каждом вагоне:
– Товарищи! В одном из вагонов находятся немецкие предатели, которые всю войну служили Гитлеру, а теперь решили избежать наказания за свои преступления. Это женщина и мужчина, немецкий офицер, лейтенант Нойман. У них документы супругов Мальковых! Неля Малькова – фашистский гауляйтер, несколько лет она мучила людей и поддерживала власть нацистов на хуторе Добрянка. Ее спутник немецкий офицер, командир танковой роты. Он сбежал с поля боя, предал своих товарищей, предал честь мундира! Прошу, посмотрите на своих соседей, проверьте у них документы! Вместе мы не дадим им скрыться и избежать наказания, их ждет военный трибунал и расстрел! Товарищи, прошу вашей помощи в обнаружении и поимке предателей!
Толпа людей зашумела, передавая слова капитана Шубина из уст в уста. Поднялась суматоха, каждый с подозрением смотрел на соседа или выглядывал из вагона, пытаясь понять, где могут ехать немецкие агенты. Вдруг из предпоследней теплушки под крики пассажиров кто-то вытолкнул женщину. Она ни в какую не хотела расставаться со своим чемоданом, отчаянно царапалась и лупила кулаками по десяткам рук, которые вытянулись перед нею, чтобы ее не пустить обратно в вагон.
– Перестаньте! Что вы делаете? Я советская гражданка, как вы смеете? Уберите руки, не трогайте мой багаж! Убивают, помогите! – голосила молодая женщина. Шубин в темноте дома тогда так и не рассмотрел ее лица, но он узнал ее высокий, с нотками безумного страха голос. Он направил Рата к концу платформы.
Следом за Мальковой из тесного пространства выкинули наружу растрепанного Ноймана, который молча сопротивлялся людскому гневу.
– Вот они! По документам Мальковы, Неля и Виктор! – выкрикнули из вагона.
На бетонную площадку полетели паспорта двух предателей. При виде капитана Шубина на огромном черном жеребце Неля завыла и упала на колени:
– Он заставил меня, он! Я не хотела! Он меня избил, убить обещал!
Лейтенант Стефан Нойман несколько секунд стоял потрясенный и никак не мог отвести взгляд от разведчика на черном жеребце. Потом он вдруг кинулся к свой сообщнице, перехватил ее за тонкую шею и приставил к ее голове браунинг:
– Отойди, исчезни, ты должен был умереть! Оставь меня в покое.
Но Шубин не реагировал на его угрозы и крики. Он медленно снимал армейский ремень, наматывая его конец на кулак. Германский офицер крутил в ужасе головой, не понимая, откуда снова взялся разведчик, как он опять помешал ему и дальше совершать преступления. Нойман выстрелил в воздух, а потом засунул дуло пистолета в рот своей пленнице:
– Отойди, отпусти меня по-хорошему! Или я прикончу ее! Я всех тут прикончу, я буду стрелять, пока не кончатся пули! Прикажи всем не трогать меня, ты обещал мне свободу.
В ответ на его слова Шубин только усмехнулся:
– Я давал слово человеку, тогда я так думал. А сейчас я вижу лишь зверя, животное, которое живет не по человеческим законам. Что, лейтенант Нойман, и свою любимую тоже предашь? Ты уже предал свой мундир, своих бойцов, а теперь и близкого человека. Пора отвечать за свои поступки, Нойман.
Неожиданно разведчик ударил пятками в бока жеребца, тот сделал широкий шаг, едва не задев копытами сжавшуюся в руках фашиста Нелю. Воздух со свистом разрезал кожаный ремень, он обвился вокруг руки лейтенанта. Шубин со всей силы дернул ремень на себя и выкрутил руку немца, так что легкий браунинг выскочил из его руки и полетел на шпалы между колесами поезда. Нойман в ужасе взвизгнул, оттолкнул свою подругу и кинулся бежать по платформе в безумной надежде спастись от советского разведчика. А Глеб со всей силы хлестал ремнем, как плетью, предателя, подгоняя его вперед:
– Ты ответишь за все! За Егора Кротова! За его артиллеристов! За тех, кого ограбил на поле боя! За своих убитых бойцов! За каждого советского гражданина!
Под свист и улюлюканье предатель с диким визгом бежал вдоль поезда, хрипя от боли и завывая от каждого удара. А разведчик хлестал и хлестал его, пока из-под пряжки не брызнула кровь из рассеченных на кожаные лоскуты плеч. Лишь тогда он опустил ремень. На немецком языке он отчеканил обезумевшему Нойману:
– Гражданин Нойман, я лишаю вас звания офицера. Вы задержаны за ваши преступления на советской земле. Вы предстанете перед военным трибуналом, который назначит вам наказание за все, что вы совершили. – Он наклонился и, глядя в глаза фашиста, тихо добавил: – Ты ответишь за каждое преступление, за каждую ложь и предательство!