Крупный успех манштейна
Отступление к Северскому Донцу
Читатель, надеюсь, помнит, что 22 декабря штабу XLVIII танкового корпуса и 11-й танковой дивизии было приказано оставить рубеж на реке Чир и как можно быстрее следовать в район станицы Тацинской, примерно в 90 милях западнее. Этот шаг был предпринят Манштейном вынужденно: после разгрома итальянцев на среднем Дону;
I-я гвардейская армия русских устремилась в прорыв, и к Рождеству ее передовые части находились уже в 80 милях от Ростова (см. карту 32).
Нам было приказано принять командование над 6-й и II-й танковыми дивизиями и восстановить фронт севернее и западнее Тацинской, где гвардейский танковый корпус наступал по направлению к реке Северский Донец. Я поспешил вместе с оперативной группой штаба в Тацинскую и развернул там командный пункт. Накануне Рождества русские захватили большой аэродром западнее станицы, с которого доставлялись грузы в Сталинград. После его захвата там было совершено много жестокостей, и, когда аэродром был отбит, мы обнаружили там множество трупов наших товарищей[176].
6-й танковой дивизии было приказано нанести удар севернее Тацинской и закрыть брешь в линии фронта, отрезав этим пути отхода гвардейскому корпусу, углубившемуся в прорыв. 11-я танковая дивизия должна была уничтожить русских. Идеально гладкая, занесенная снегом степь была словно создана для действий бронетехники, и две танковые дивизии прекрасно выполняли поставленную перед ними задачу. Гвардейский корпус противника, окруженный 11-й танковой дивизией, слал по радио отчаянные призывы о помощи, в основном открытым текстом. Все эти призывы были напрасны; генерал Бальк и его части отлично знали свое дело, и все вражеские войска были или уничтожены, или взяты в плен.
В результате этой победы непосредственная угроза Ростову была устранена, но возникли новые проблемы на других участках протяженного фронта. Поскольку после ухода 11-й танковой дивизии стало невозможно удерживать позиции на реке Чир, сопротивление здесь в последние дни декабря практически прекратилось. Против группы Холлидт, оборонявшейся на реке Цимля, в 30 милях к западу от Чира, были брошены три русские армии. К югу от Дона остатки 4-й танковой армии Гота были выбиты из Котельникова и отброшены к реке Сал. Русское наступление в этом направлении угрожало Ростову с юга, кроме того, оно могло отрезать пути отхода группы армий фельдмаршала фон Клейста, пытавшейся выйти с Кавказа и находившейся примерно в 400 милях к юго-востоку.
Перед Манштейном стояла стратегическая проблема исключительного масштаба и сложности. И ему удалось ее решить. С необыкновенным хладнокровием и рассудительностью он шел на риск, перебрасывая свои небольшие резервы с одного участка фронта на другой в зависимости от положения на фронте. Примером подобной оборонительной стратегии могут служить, пожалуй, лишь боевые действия генерала Ли в Вирджинии летом 1864 года.
В течение января положение наших армий на Кавказе продолжало оставаться критическим. 17-я армия отходила на кубанский плацдарм, а 1-я танковая армия шла к Ростову. В то же самое время XLVIII танковый корпус и оперативная группа Холлидт были отброшены назад, на рубеж Северского Донца, к юго-востоку от Ворошиловграда (ныне Луганск. – Пер.). В XLVIII танковый корпус входили теперь 6-я и 7-я танковые дивизии и 302-я пехотная дивизия, только что прибывшая из Франции, где она получила боевое крещение под Дьеппом несколько месяцев тому назад. С этими войсками мы успешно сдерживали яростные атаки русских на Северском Донце во второй половине января.
11-я танковая дивизия была выделена из состава XLVIII танкового корпуса и переброшена южнее Дона в помощь 4-й танковой армии, обеспечивающей отход немецких войск с Кавказа. В этом районе произошел бой, который имеет смысл описать подробнее.
Бой у станицы Манычской
В январе 4-я танковая армия была выбита со своих позиций на берегах реки Сал и отброшена на реку Маныч юго-восточнее Ростова. Русские войска под командованием генерала Еременко продвинулись по реке до того места, где Маныч впадает в Дон, примерно в 20 милях от Ростова. Одновременно русские форсировали Маныч у Манычской и заняли эту станицу, которая расположена на западном берегу реки. Затем они предприняли стремительный бросок к Ростову на пути отхода 1-й танковой армии.
Пытаясь восстановить положение, 22 января Манштейн перебросил 11-ю танковую дивизию на южный берег Дона для поддержки контратаки 4-й танковой армии. Нижеследующее описание боевых действий основывается на рассказе генерала Балька.
23 января 11-я танковая дивизия во взаимодействии с 16-й пехотной дивизией нанесла удар по наступающим русским и отбросила их назад на плацдарм у станицы Манычской. 24 января немцы атаковали станицу, но атака была отбита. Нам было важно захватить эту станицу с ее большим шоссейным мостом через Маныч, в противном случае наступление на Ростов могло быть возобновлено в любое время. 25 января 11-й танковой дивизии было приказано занять плацдарм любой ценой – дивизию было необходимо срочно передислоцировать на правый фланг 4-й танковой армии, где опять создалось угрожающее положение.
Станица была сильно укреплена; расположенные между домами неподвижные танковые точки было трудно засечь и тем более подавить. Их огнем и была отбита первая атака; правда, наши потери оказались незначительными, поскольку войска уже развили в себе чувство опасности и научились вовремя отступать.
Для второй атаки было важно заставить русские танки, большинство из которых располагались в южной части станицы, выйти из своих укрытий. Для достижения этого огонь всей нашей артиллерии мы сосредоточили на северо-восточной окраине станицы, а кроме того, здесь была предпринята ложная атака силами бронетранспортеров под прикрытием дымовой завесы. Затем огонь артиллерии был неожиданно перенесен на южную окраину станицы и сконцентрирован в один мощный удар на участке, где мы намеревались осуществить прорыв; интенсивность огня была усилена до максимальной. Лишь одна батарея продолжала поддерживать огнем дымовых снарядов ложную атаку.
Карта 37. Бои у станицы Манычской 25 января 1943 года
Обстрел продолжался, когда танки 15-го танкового полка атаковали станицу с юга и захватили этот рубеж. Русские танки, которые отошли в северную часть станицы, были атакованы с тыла и после ожесточенного боя уничтожены нашими танками. Русская пехота была вынуждена бежать на другой берег Маныча, не успев разрушить мост. На их перехват был брошен 61-й мотоциклетный батальон, хотя в станице все еще кипел танковый бой.
Сначала штаб дивизии управлял боем с высоты южнее Манычской, но позднее выдвинулся вперед, в боевые порядки. Наши потери были небольшими: 1 убитый и 14 раненых; русские потеряли 20 танков и 500–600 человек убитыми и ранеными. Этот бой продемонстрировал, что можно с минимальными потерями добиться успеха, если налажено взаимодействие и умело используется обстановка. В данном случае генерал Бальк решил осуществить прорыв в том же самом месте, где была отбита наша первая атака, тем самым его ложная атака ввела русских в заблуждение.
Что касается действий русских, то им было бы целесообразнее не создавать неподвижные танковые точки на переднем крае, сконцентрировать танки в резерве для маневренных контратак.
Эта хорошо спланированная атака 11-й танковой дивизии имела важное значение для остановки наступления русских на Ростов с юга.
Контрудар Манштейна
15 января Верховное командование русских нанесло еще один из своих массированных ударов, на этот раз против 2-й венгерской армии, дислоцированной к югу от Воронежа. Эти действия координировались маршалом Василевским; чуть позже на этот же участок фронта был переброшен и маршал Ватутин. Венгерские войска были более боеспособными, чем румынские или итальянские части, но и они не могли противостоять лавине русских войск. Русские устремились в созданную ими брешь шириной 175 миль и к концу января овладели Курском, а также переправились через Северский Донец к юго-востоку от Харькова. Несмотря на успешный отвод наших армий с Кавказа, для Манштейна замаячил второй Сталинград. Стрелы русских ударов зловеще нацеливались на переправу через Днепр в районе Запорожья, основной базы снабжения группы армий «Дон» (см. карту 38).
Манштейн резонно забеспокоился, но он знал, что сможет улучшить ситуацию, если получит право на маневр или даже отступление, при необходимости. Однако это был именно тот вопрос, по которому Гитлер никогда не шел на компромисс; он представлял себе оборонительные действия чем-то вроде позиционной войны на Западном фронте в 1914–1918 годах, с ее стабильной линией фронта и ожесточенными боями за каждый метр территории. Убежденность Гитлера в этом вопросе подпитывалась успехом его стратегии в России зимой 1941/42 года. В декабре 1941 года он отказался осуществить крупномасштабный отвод войск, а последующие события доказали его правоту. Ныне у Манштейна на северном берегу Дона находились 1-я и 4-я танковые армии; с такими силами он чувствовал себя в состоянии остановить наступление русских, если ему разрешат отойти с Северского Донца, эвакуировать наши части из Ростова и занять оборону на меньшем фронте вдоль реки Миус – рубежа, откуда началось наступление 1942 года. Гитлер резко отказал ему в этом, но обстановка была слишком серьезной, и Манштейн потребовал личной встречи с Гитлером. 6 февраля Гитлер прибыл в штаб Манштейна неподалеку от Запорожья, где у них состоялись напряженные и продолжительные переговоры.
Карта 38. Сражение на реке Северский Донец
Возможно, недавняя капитуляция Паулюса сделала фюрера более восприимчивым к доводам военных; во всяком случае, он согласился с доводами Манштейна. Таким образом, теперь Манштейн мог спокойно разрабатывать свой план.
В первой половине февраля все для русских внешне складывалось вполне благополучно. Оперативная группа Холлидт оставила свои позиции в низовьях Северского Донца и через Ростов и Таганрог отошла на полосу укреплений вдоль реки Миус. 10 февраля XLVIII танковый корпус, отбивавший до этого все направленные против него атаки, отошел с рубежа Северского Донца и сосредоточился для новых операций к северу от Сталина (ныне Донецк. – Пер.), в самом сердце Донбасса. 16 февраля оперативной группе Кемпф было поручено эвакуировать наши войска из Харькова, поскольку русские стали обходить ее фланг с направления Белгорода. Между группой Кемпф и левым флангом оперативной группы Фреттер-Пико в районе Изюма на реке Северский Донец образовался разрыв. Русские воспользовались ситуацией и двинулись в южном направлении от Барвенкова и в юго-западном – через Лозовую. 21 февраля русские танки подошли к Днепру, и их даже можно было видеть из штаба Манштейна у Запорожья.
Манштейн, однако, был спокоен; он наблюдал продвижение русских чуть ли не с чувством удовлетворения. 17 февраля Гитлер снова побывал у него, потребовав немедленного захвата Харькова. Манштейн объяснил фюреру, что чем дальше русские войска продвинутся на запад и юго-запад, тем более эффективным будет его контрудар. Он заманивал противника в опаснейший котел, поскольку группа Кемпф прочно удерживала оборону под Красноградом благодаря прибытию подкреплений, в том числе гренадерской моторизованной дивизии «Великая Германия».
21 февраля оперативная группа Холлидт и 1-я танковая армия удерживали фронт вдоль реки Миус и к северо-востоку от Сталина. Северо-западнее от этого города стояла готовая к контрудару 4-я танковая армия; XLVIII танковый корпус располагался справа в составе 6, 11 и 17-й танковых дивизий, а слева – танковый корпус СС с входившими в его состав танковыми дивизиями «Лейбштандарте» и «Рейх»[177].
22 февраля эти пять танковых дивизий начали наступление в северо-западном направлении. Наступление шло при тесном взаимодействии участвующих в нем соединений. XLVIII танковый корпус наносил удар на Барвенково, и его быстрое продвижение явилось совершенной неожиданностью для русских. Через несколько дней 17-я танковая дивизия на правом фланге заняла участок Изюм – Протопоповка на реке Северский Донец, а танковый корпус СС взял Лозовую и установил контакт с оперативной группой Кемпф, которая наступала с запада.
Местность слегка холмистая, тут и там пересеченная узкими замерзшими речушками. Она напоминала местность к западу от Сталинграда и в еще большей степени – североафриканскую пустыню. Колонны русских, двигающиеся назад на север, были видны на расстоянии 8—12 миль; на этой дистанции по ним эффективно вела огонь наша артиллерия. Некоторым танковым соединениям русских удалось избежать угрожавшей им ловушки, но 1-я гвардейская армия и танковая группа Попова понесли значительные потери в людях и технике. К 6 марта несколько крупных танковых соединений и один кавалерийский корпус русских были отрезаны 4-й танковой армией и оперативной группой Кемпф; было уничтожено 615 русских танков и захвачено более тысячи орудий. XLVIII танковый корпус теснил русских к востоку от Харькова, и к середине марта рубеж Северского Донца уже вновь надежно удерживался нашими войсками. Танковый корпус СС также продолжал свое наступление, и 15 марта немецкий флаг снова взвился над центральной площадью Харькова.
На фронте 1-й танковой армии между Лисичанском и Изюмом русские также были разгромлены и отброшены за Северский Донец. Таким образом, за несколько недель Манштейн смог осуществить успешный стратегический отход, а затем крупномасштабный контрудар, устранить угрозу окружения, нанести тяжелый урон противнику и восстановить сплошной фронт на юге от Таганрога до Белгорода. Перевес сил по числу дивизий был 8:1 в пользу русских, и эти боевые действия еще раз показали, на что способны немецкие войска, когда ими руководят опытные военачальники в соответствии с общепринятыми тактическими принципами, а не бросают их в бой с единственным требованием «держаться любой ценой».
Оценивая сложность проблем, которые стояли перед Манштейном в декабре 1942-го – феврале 1943 года, можно задаться вопросом: смог бы кто-нибудь из полководцев Второй мировой войны столь успешно вывести свои армии с Кавказа и затем нанести столь мощный контрудар на Харьков? Немецкий военный историк Риттер фон Шрамм писал о «чуде на Северском Донце», но это было вовсе не чудо; победа была достигнута за счет точного расчета и безошибочного прогнозирования.
Контрудар 4-й танковой армии в феврале и марте отмечало следующее:
1) командиры самого высокого уровня не ограничивали маневра танковых соединений, а ставили перед ними еще более сложные задачи;
2) танковые части могли не беспокоиться о своих флангах, поскольку командование располагало определенными резервами пехоты для обеспечения флангового прикрытия;
3) все командиры танковых соединений и командиры танковых корпусов во время боев находились на переднем крае;
4) предпринимаемые атаки всегда оказывались неожиданными для противника по месту и времени.
Интересно рассмотреть, каким образом русские реагировали на эти неожиданные для них атаки. Русский солдат по своему темпераменту весьма неуравновешен; он не способен вынести резкого перехода от победоносного наступления к поспешному отступлению. В ходе контратак нам порой приходилось наблюдать сцены необъяснимой паники среди русских, особенно удивлявшей тех, кому приходилось сталкиваться с упорным, почти фанатичным сопротивлением русских, засевших в оборонительных позициях. Совершенной правдой является то, что русские могут быть замечательными солдатами в обороне и безрассудно храбрыми в массовых атаках, но, сталкиваясь с непредвиденной ситуацией, они легко впадают в панику. Фельдмаршал фон Манштейн еще раз доказал этой операцией, что на массированные атаки русских следует отвечать маневром, но не позиционной обороной. Слабость русских солдат заключается в их неспособности действовать в неожиданной ситуации, тогда они наиболее уязвимы. Манштейн знал это. Он также хорошо знал, что его собственная сила – в лучшей подготовке его командиров, в их способности к инициативным действиям и умении руководить личным составом. Именно поэтому он и смог пойти на то, чтобы сначала отвести свои дивизии на сотни миль, а затем предпринять сокрушительную контратаку силами тех же самых дивизий, которая оказалась тяжким ударом для сбитого с толку противника.
Политические проблемы
После взятия Харькова последовало месяца три относительного затишья, и я воспользовался этим временем, чтобы изучить политические проблемы России. Всякий раз, когда мне выдавался случай, я посещал фабрики и заводы в Сталине и Харькове, стараясь узнать условия жизни городского и сельского населения. В этом была и своя приятная сторона – я научился многим зажигательным украинским танцам.
К счастью, мне не пришлось познакомиться с партизанами, которые нередко действовали вблизи фронта. Да и степные просторы Украины не слишком подходили для действий партизан, но покрытые лесами центральные и северные области России были идеальны для таких операций. Что касается партизан, то мы, военные, в нашей практике руководствовались принципом, который, по-моему, разделяет каждая армия: никакие средства не бывают слишком жесткими, если они служат защите войск от партизан, франтиреров и т. п.[178] Законы боевых военных действий создавались с XVII века; они не могут быть применимы к деятельности партизан, и тяжкий груз ответственности ложится на те правительства, которые намеренно организуют и поддерживают эту страшную форму ведения войны. В Советском Союзе партизанские силы готовились и организовывались еще в мирное время. Но их успехи зависят прежде всего от поддержки местного населения, чего совершенно не было здесь, на Украине.
Весной 1943 года я собственными глазами наблюдал, как немецких солдат, как друзей, встречали украинцы и белорусы. Вновь были открыты церкви. Многие крестьяне, насильно загнанные в колхозы, надеялись вернуть свои земельные наделы. Население мечтало освободиться от постоянного страха быть сосланным в лагеря, в Сибирь. Допросы тысяч военнопленных и долгие беседы с многими из них убедили меня, что простой русский человек не верил коммунистической партии; очень многие просто кипели ненавистью к партийным функционерам. Нашлись тысячи украинцев и белорусов, которые даже после трагических отступлений немецких войск зимой 1942/43 года взяли в руки оружие, чтобы освободить Россию от коммунистического рабства.
Было интересно наблюдать, хотя это и не обнадеживало, как политические деятели Германии вели себя в подобной ситуации. Войска не получали никаких директив относительно ведения войны в России. Гитлер освободил русских от довлевших над ними коммунистов-комиссаров, но вместо них поставил своих рейхскомиссаров. Так, украинцы испытали на себе тяжелую руку гаулейтера Коха, вызвавшего всеобщую ненависть. Колхозы на завоеванной нами территории остались; они лишь были переименованы в общины. Не было создано и армии, поскольку, если бы Гитлер на это пошел, ему пришлось бы дать определенные обязательства, а это шло вразрез с его политическими планами. Было лишь разрешено формирование нескольких дивизий из местных казаков и украинцев, причем с большой неохотой. Короче говоря, русским было позволено быть только «Hiwi»[179], но это не накладывало на наших политических лидеров никаких обязательств. Вместо высылки в Сибирь, тысячи русских мужчин и женщин были отправлены в Германию, где их называли Ostarbeiter (рабочие с Востока). Практически они находились на положении рабов.
Таким стало «освобождение» людей, многие из которых приветствовали немецких солдат как друзей и благодетелей.
Советская пропаганда не преминула тут же использовать в своих интересах психологические ошибки, допущенные Гитлером и его рейхскомиссарами. Самым искусным образом Сталин сыграл на патриотизме русских людей, а его пропаганда успешно представила войну как борьбу за свободу и независимость Отечества. Были возвращены все традиции бывшей царской армии. Вскоре на фронте появились гвардейские дивизии и гвардейские бригады. Офицеры с гордостью щеголяли новенькими золотыми погонами, которые большевики в свое время заклеймили как символ реакции. Было даже достигнуто на определенных условиях соглашение с Церковью.
Немецкая политика была одной из главных причин активизации партизанской борьбы, и за это пришлось расплачиваться нашим солдатам. Множество русских патриотов, возмущенных безжалостным отношением к ним со стороны германской военной администрации, пополнило ряды партизан. Лишь в сентябре 1944 года, когда на земле России не оставалось уже ни одного немецкого солдата, генералу Власову, взятому в плен в феврале 1943 года, разрешили создать Русскую освободительную армию, но было уже поздно.
Политические лидеры Германии упустили данную им судьбой возможность уничтожить русский коммунизм с помощью русских солдат.