Чунь-юй сел в экипаж и, проехав несколько ли, оказался за воротами столицы. Горы, реки, ручьи и поля остались такими же, как в те далекие времена, когда он ехал на восток. Двое чиновников, провожавших его, держались с подчеркнутым пренебрежением. Огорченный этим, Чунь-юй спросил:
– Когда приедем в область Гуанлин?
Но те продолжали распевать песни, словно не слышали его вопроса, наконец ответили:
– Скоро.
Внезапно въехали в какой-то узкий проход. Показались родные места; ничто не изменилось вокруг. Охваченный сильной жалостью к самому себе, Чунь-юй невольно заплакал.
Спутники помогли Чунь-юю выйти из экипажа, ввели его в ворота и уложили на восточной веранде.
Удивленный и испуганный, Чунь-юй не решался встать. Чиновники несколько раз громко окликнули его. Чунь-юй очнулся и видит – мальчик-слуга метет двор, двое приятелей моют ноги рядом с его ложем. Заходящее солнце еще не успело скрыться за западной стеной, пустые кубки блестят у восточного окна. Оказывается, все это был сон, в котором он будто заново целую жизнь прожил.
Взволнованный Чунь-юй тяжело вздохнул, окликнул своих приятелей и рассказал им все. В большом удивлении они вышли вместе с Чунь-юем из дома, разыскали старый ясень с огромным дуплом у самого подножия. Указав на него, Чунь-юй объяснил:
– Вот это и есть то удивительное место, куда я попал во сне.
Решив, что это лисьи чары, оба гостя велели слуге принести топор, срезали с дерева наросты, рассекли ствол у подножия и стали рассматривать дупло. Внутри оказался ход, в который могла влезть целая кушетка. Там было очень светло, виднелись кучи земли, напоминавшие по форме городские укрепления и дворцы; в них копошилась масса муравьев. Была там маленькая красная башня, в которой жили два больших муравья, каждый примерно трех цуней длиною, с красными головками и белыми пятнышками на теле; им прислуживало несколько десятков больших муравьев, а остальные не смели приблизиться, так как то были повелитель с супругой. Это и была столица княжества Хуайань. Южнее имелся еще один ход, в котором тоже виднелось нечто вроде городских стен и башенок. Это была область Нанькэ, которой управлял Чунь-юй. К западу находился необычный ход, с виду тщательно замурованный. Внутри него были останки большой черепахи, размытые дождем; сквозь них проросла густая трава и почти совсем скрыла их. Это была гора Чудотворной Черепахи, где Чунь-юй охотился. К востоку шел извилистый ход, напоминавший свернувшегося дракона; внутри можно было разглядеть маленькую земляную насыпь, высотой немногим больше чи. Это и был холм Свернувшегося Дракона, где похоронили жену Чунь-юя.
Вспомнив все, что с ним произошло, Чунь-юй загрустил; он внимательно осмотрелся – все в точности совпадало с его сном. Не желая, чтобы приятели испортили муравейник, Чунь-юй приказал прикрыть его и оставить все как было.
В этот вечер шел проливной дождь, бушевал сильный ветер. Наутро Чунь-юй заглянул в дупло – муравьи исчезли. Так подтвердились ранее произнесенные слова: «Большая опасность грозит государству. Надо перенести столицу в другое место». Чунь-юй вспомнил о нападении войск страны Таньло и попросил тех же двух приятелей помочь ему разыскать следы этой страны. На расстоянии одного ли к востоку от дома Чунь-юя был высохший ручей. Рядом росло сандаловое дерево, так густо обвитое лианами, что через них не могли проникнуть даже лучи солнца. В дереве было маленькое дупло с муравейником внутри него. Быть может, это и была страна Таньло? Увы! То удивительное, на что способны муравьи, нельзя постичь до конца. Что же говорить о больших муравьях, которые скрываются в горах и лесах!
Привидевшиеся Чунь-юю во сне его старые собутыльники Чжоу Бянь и Тянь Цзы-хуа находились в это время в уезде Люхэ и не виделись с ним уже больше десяти дней. Чунь-юй послал слугу справиться о них. Оказалось, что Чжоу Бянь тяжело заболел и умер, Тянь Цзы-хуа тоже лежал больной в постели.
Поняв, что сон его о княжестве Нанькэ раскрывает превратности и неожиданности в жизни смертных, Чунь-юй увлекся даосизмом и отказался от вина и красавиц.
Три года спустя, в году под циклическими знаками «Дин» и «Чоу» он умер; было ему тогда сорок семь лет, и это совпало с тем сроком, который ранее назначил его отец.
Я, Ли Гун-цзо, в восьмую луну осени восемнадцатого года «Чжэньюань»[39] ехал из У по реке Ло и бросил якорь у реки Хуай; встретился там с Фэнь Чунь-юем и стал расспрашивать его о том, что с ним произошло. Позднее я несколько раз посетил его. Чунь-юй рассказал мне о многом, и все это были дела, действительно имевшие место в жизни. Из этих рассказов и возникло стройное повествование, весьма интересное и поучительное.
Правда, в истории Чунь-юя было много сверхъестественного и, казалось бы, не похожего на реальные события. Однако для тех, кто захватывает власть, оно послужит хорошим уроком. И если кому-нибудь из потомков посчастливится очутиться в положении правителя Нанькэ, пусть не вздумает кичиться перед другими.
Ведь в похвале советнику Ли Чжао из уезда Хуачжоу сказано:
«Знатность, богатство и чин высокий, власть и могущество, что крушат государство, с точки зрения мудрого мужа мало отличны от муравьиной кучи».
История Cе Сяо-э
Сяо-э из семьи Се, родом из Юйчжана, была дочерью странствующего торговца. Когда ей исполнилось восемь лет, мать ее умерла. Девочку выдали замуж за Дуань Цзюй-чжэна, благородного юношу из уезда Лиян. Это был надменный, но справедливый человек, водивший дружбу со смельчаками и искателями приключений.
Накопив большие богатства, отец Сяо-э скрывал свое настоящее имя под прозвищем Купец; нагрузив джонку товарами, он вместе со своим зятем Дуань Цзюй-чжэном часто занимался контрабандой.
Когда Сяо-э исполнилось четырнадцать лет и она впервые собиралась сделать прическу взрослой женщины, разбойники убили ее отца и мужа и похитили все деньги и товары, находившиеся в джонке.
Они утопили братьев Дуань Цзюй-чжэна, племянников Се, несколько десятков слуг, а Сяо-э со сломанной ногой и раной в груди унесло течением реки. Ее спасли люди с какой-то джонки, и только утром она пришла в себя.
Поправившись, Сяо-э стала просить подаяние. В уезде Шанъюань монахиня Цин У из храма Мяогэ приютила ее.
Вскоре после гибели отца Сяо-э приснилось, будто отец явился к ней и сказал:
– Убивший меня – «обезьяна в повозке, трава, растущая восточнее ворот»[40].
Через несколько дней ей приснился муж.
– Убивший меня – «идет меж колосьев, муж на один день», – сказал он.
Сяо-э не могла сама разгадать смысла этих слов и часто писала их, умоляя сведущих людей помочь ей; прошло несколько лет, но никто так и не мог найти ключ к разгадке.
Весной восьмого года правления «Юаньхэ»[41], оставив службу в Цзянси, я ехал в джонке на восток; пристав к берегу в селении Цзянье, я зашел в буддийский монастырь Вагуань. Был там один монах, некий Ци У, человек мудрый и ученый, мой близкий друг. Он рассказал мне:
– Есть тут одна вдова, зовут ее Сяо-э; каждый раз, приходя в монастырь, она показывает мне загадку в двенадцать слов, которую никто не может разгадать.
Я попросил его написать загадку на листке бумаги и стал сосредоточенно думать, чертя в воздухе комбинации из иероглифов: гости Ци У еще не успели соскучиться, как я раскрыл им смысл фразы.
Мальчику-послушнику было приказано немедленно привести Сяо-э. Когда она явилась, я стал расспрашивать ее. Она долго плакала и наконец сказала:
– Мой отец и мой муж были убиты разбойниками. Как-то раз отец явился мне во сне и сказал: «Убивший меня – “обезьяна в повозке, трава, растущая восточнее ворот”. В другой раз явился мне муж, сказавший: «Убивший меня – “идет меж колосьев, муж на один день”. С тех пор прошло уже несколько лет, но никто не сумел понять эти слова.
Тогда я ответил ей:
– Если так, то я подробно объясню тебе, в чем дело. Твоего отца убил некто по имени Шэнь Лань, мужа твоего убил тот, кого зовут Шэнь Чунь.
Напишем одним иероглифом слова «обезьяна в повозке», откинем верхнюю и нижнюю черты у знака «повозка», получится знак «Шэнь». Знаку «Шэнь»[42] соответствует «обезьяна», поэтому и было сказано «обезьяна в повозке». Теперь под знаком «трава» напишем знак «ворота», а в «воротах» поставим знак «восток», получится знак «Лань».
Далее: «идет меж колосьев» – это ведь все равно что «проходит через поле», но ведь если через знак «поле» провести черту, то будет тот же знак «Шэнь». Теперь, что же значит «муж на один день»? Напишем знак «мужчина», поставим сверху знак «единица», а снизу «солнце», – получится знак «Чунь». Вот и выходит, что твоего отца убил Шэнь Лань, а мужа – Шэнь Чунь; это совершенно ясно.
С этих пор Сяо-э, переодетая в мужское платье, нанималась в работники к мелким бродячим торговцам. Через год с лишним, попав как-то в округ Синьян, она увидела на бамбуковых дверях клочок бумаги с надписью «Требуются работники». Сяо-э спросила, кто хозяин, – оказалось, Шэнь Лань. Он привел ее в свой дом; сердце Сяо-э было полно гнева, хотя она ничем не выдавала себя. Вид у слуги был кроткий и послушный, он полюбился домашним Шэнь Ланя. Золото и драгоценности, попадавшие в его дом, всегда проходили через руки Сяо-э. Больше двух лет прошло, но никто не узнал, что она женщина. Вещи семьи Се – золото, драгоценности, вышивки, одежды, утварь, – украденные когда-то Шэнь Ланем, хранились в его доме, и Сяо-э, дотрагиваясь до них, всякий раз не могла удержать слез.
Шэнь Чунь, брат Шэнь Ланя, в это время жил на берегу бухты Душу, к северу от Великой реки[43], и часто встречался с братом. Иногда они уезжали вместе на целый месяц и, возвратившись, привозили с собой много награбленного добра. На время отъезда Шэнь Лань всегда оставлял Сяо-э вместе со своей женой и дарил «верному слуге» вино, мясо и одежду.