Пройдя по галерее, он остановился, остолбенев. Прямо на него со стены смотрел Миша Рудик. Рудик прикрывал свою лопоухость длинными курчавыми волосами, перехваченными кожаным ремешком, в руке он держал тонюсенькое копье с каким-то игрушечным наконечником и улыбался своей виноватой улыбкой.
– Что, интересуетесь? – поощрила Алексея какая-то женщина с мегафоном под мышкой, проходившая мимо. – Это – одна из старейших икон собора. Михаил Архангел. Шестнадцатый век. Видите, как он копье сжимает?
– Это не копье, это игла. Я дал ему иглу, а она уже потом превратилась в копье, – пробормотал Алексей и, судя по тому, как быстро от него отошла женщина с мегафоном, понял, что сказал лишнее.
Рудик продолжал смотреть в неведомую даль и загадочно улыбался вечным проблемам, стоящим перед человечеством.
Алексей тоже улыбнулся и помахал Рудику рукой. На Спасской башне ударили куранты.
Эти куранты услышала и Глафира.
Она неслась по Кремлевской набережной на черном мотоцикле и, услышав бой часов, тоже улыбнулась, на секунду повернув голову в черном шлеме в сторону Красной площади.
Набережная была свободна, и Глафира быстро ее проскочила, встав на светофоре у недавно открытого памятника Князю Владимиру. Владимир держал в руке неподъемный крест и задумчиво смотрел на купола храма Христа Спасителя, как бы прикидывая, что со всеми этими символами веры будет происходить в России дальше.
Стоя на светофоре, Глафира глянула вверх и с удивлением заметила на крыше дома Пашкова, прямо над колоннадой, каких-то людей. Она присмотрелась и узнала Куалькуно, Федора Кузьмича и императора Нерона.
Загорелся зеленый свет. Глафира помчалась по Моховой и услышала доносящийся сверху возбужденный крик Нерона: «А я вам говорю, он совершенно не похож!»
Потом Глафира свернула на Новый Арбат и остановилась около кинотеатра «Октябрь». Она сняла шлем и поправила волосы, которые начал нещадно трепать московский ветер.
На фасаде кинотеатра неоновым светом горела вывеска очередной премьеры, привлекшая внимание девушки. В центре плаката стоял не похожий на себя Райнальд фон Дассель и сжимал в руках двуручный меч. «Амальгама» – огромные буквы обещали мировой остросюжетный блокбастер. Ветер подул еще раз, совсем как тогда, в Риге. Сердце затрепетало. Глафира вспомнила слова, прозвучавшие в ее голове во время их прощания: «Нас не могут разлучить ни время, ни расстояния, ни обстоятельства. Только любовь имеет значение. И она сильнее всего».
Глафира захотела повнимательнее рассмотреть людей, которые нескончаемым потоком шли по Новому Арбату. Каждый человек являл собой неведомый мир, вселенную, в которой были жизнь, любовь, доброта, отвага, а также малодушие, трусость, лень, жадность и много чего еще. Все эти планеты и галактики, солнечные системы и черные дыры хаотично двигались от гастронома к бульварам, из ресторанов в такси, от метро в кинотеатр и наоборот. Мужчины и женщины, с портфелями и без, красивые и не очень, молодые и старые, худые и толстые, приезжие и местные. Каждый из этих людей нес в себе частичку любви, и каждая из этих частичек не давала миру погибнуть уже много тысяч лет, какие бы таинственные существа ни проникали бы в человеческие сны еще со времен мироздания.
Глафира почувствовала, что очень любит всех этих людей.
Она надела шлем, села на мотоцикл, сгруппировалась и помчалась по Кутузовскому проспекту, дерзко обгоняя машины с литерами «ЕКХ» и «АМР». Изможденное красное солнце закатывалось за яркие небоскребы «Москва-Сити».
День клонился к вечеру. Уставшие люди спешили найти покой.