В чем состоит основная функция членов королевской семьи? Вы когда-нибудь задумывались над этим?
Насколько я понимаю, они действуют как образцы поведения для общества. Во времена королевы Виктории у монархии была отнята вся власть, и единственная задача, оставшаяся у членов британской королевской семьи, заключается в том, чтобы являть собой высший пример поведения для простых людей.
Такую роль играет королевская семья и сегодня. Это люди, на которых следует смотреть с почтением, восхищаться ими, подражать им, отождествляться с ними – точно так же, как я, на свой американский лад, отождествлялась с Чарльзом. Естественно, такая роль требует от исполнителя максимального совершенства, и Чарльз хорошо справлялся до своего рокового бракосочетания с Дианой Спенсер.
Впрочем, семейная жизнь этой пары тоже начиналась хорошо, даже волшебно. В день их свадьбы, в момент, когда Чарльз поцеловал свою юную невесту на балконе Букингемского дворца, мне показалось, что вся британская нация замерла в коллективном оргазме. В такие секунды вы почти слышите, как комментаторы объявляют конец сказки: «…И жили они долго и счастливо».
Но затем, как известно, королевская колода карт рассыпалась – разоблачение следовало за разоблачением: его любовница, ее несчастье, его уход, ее любовники, тайно записанные разговоры, статьи в бульварной прессе, фотографии папарацци…
И с появлением первой биографии Дианы, написанной под ее собственным руководством близкой подругой, любые надежды на восстановление этого брака рухнули. Притворство стало очевидным.
Что же на самом деле случилось с Чарльзом? Мне кажется, он разрывался между обязанностями публичной иконы и своими человеческими потребностями. И если более точно, этот глубокий конфликт, мучивший Чарльза с самого детства, вдруг неожиданно выплеснулся на публику, на всеобщее обозрение.
Чарльз, по его собственному признанию, никогда не любил Диану. Он женился на ней под давлением своего отца, принца Филиппа, следуя обязанности продолжить линию королевской крови и произвести на свет наследника. Он предпочел долг своим личным чувствам и был обречен на кошмар.
И именно это, в менее драматичной форме, с самого детства происходит со всеми нами. Именно так нас ранят и калечат, и именно поэтому люди приходят ко мне – чтобы как-нибудь исцелиться от довлеющего расщепления между своей естественной сущностью и обществом.
Это расщепление совсем необязательно. Сюда, на эту планету, мы приходим без него. Новорожденный ребенок являет собой единый, органичный, гармоничный, свободно изливающийся фонтан энергии – под энергией я подразумеваю жизненную силу, которая бьет из некоего таинственного, скрытого внутри нас источника.
В традиционной китайской медицине эта энергия известна как «ци», или «чи», в древней науке индийской йоги называют ее «праной». В обеих системах указывается, что эта энергия существует как внутри человеческого тела, так и свободно распределяется в пространстве. В западной культуре Франц Месмер называл ее «животным магнетизмом», Карл фон Райхенбах – «одилью», Анри Бергсон – «élan vital», «жизненной силой». Для Зигмунда Фрейда это было «либидо», а для Вильгельма Райха – «оргон».
В маленьком ребенке эта энергия не разделяется и не контролируется. Она выражается спонтанно в виде самых разнообразных естественных побуждений и нецивилизованного поведения.
Ребенок ничего не знает о манерах. Когда он несчастен, он громко плачет. Когда весел – смеется. Он бегает повсюду, когда у него есть силы, а когда он устает, то сразу же ложится и засыпает. Он сосет грудь, не говоря: «Можно?» или «Спасибо!» – и отталкивает пищу, не говоря: «Извините, я сыт». Он срыгивает, пукает, писает и какает, совершенно не думая о правилах этикета.
Но постепенно процесс обучения и воспитания начинает придавать форму как энергии, так и поведению ребенка, поскольку эти понятия очень сильно между собой связаны.
Во многом обучение необходимо. Ребенка нужно учить пользоваться горшком, носить одежду, избегать опасности, возникающей, например, когда он играет со стоящей на плите кастрюлей или, не посмотрев по сторонам, выбегает на улицу… Заботливым родителям приходится тысячами разных способов обучать ребенка заботиться о себе и взаимодействовать с этим миром.
Процесс воспитания оказывает влияние на свободно текущую в ребенке энергию. Она начинает принимать определенную форму, выражая себя в соответствии с требованиями общества: вот время и место, чтобы есть; вот время и место, чтобы играть, кричать и бегать; вот наступило время спать.
Кроме этого, воспитание может травмировать энергетическую систему ребенка. Часть повреждений просто неизбежна – как часть тех ударов и царапин, которые получает все растущее. Почему, например, дерево вырастает с изогнутым или перекрученным стволом? Возможно, когда оно было маленьким, его пнули ногой или задели машиной. И дерево выросло кривым. Это – обстоятельства жизни. Иногда рост сопровождается болью, иногда он легок и изящен, и в этом нет смысла обвинять кого-то.
Например, когда ребенок болен и попадает в больницу, родители не всегда имеют возможность быть с ним в палате 24 часа в сутки. Им нужно работать, зарабатывать деньги, заботиться о других детях, и, возможно, даже правила больницы запрещают им оставаться на ночь. Скорее всего, в такой ситуации ребенок будет чувствовать себя брошенным, отвергнутым и позже может злиться на родителей, обвиняя их: «Как вы могли так поступить со мной? Я же ваш ребенок! Вы меня не любите!»
И ребенок имеет право на такое обвинение, потому что он действительно чувствовал себя покинутым, это было его неоспоримым эмоциональным переживанием. Но родители находились в совершенно иной реальности. «Нам пришлось сделать это, малыш, – терпеливо объясняют они. – Ты был болен, и тебе была нужна операция; без нее ты мог умереть».
В этом случае родители действуют из лучших побуждений, но, несмотря на это, эмоциональные раны все равно возникают. Даже если выводы, сделанные ребенком, ошибочны, он все же может быть ранен собственным неправильным пониманием.
Дети часто не способны перенести или принять то, что для родителей очевидно и правильно.
Описанные ситуации я называю «неизбежными» повреждениями энергетической системы. В большинстве случаев они не являются серьезными и могут легко исцеляться. Но кроме них, существует огромное количество никому не нужных, бессмысленных травм, нанесенных процессом социального обуславливания.
Каждый ребенок получает от своих родителей внушительный набор идеальных представлений о том, каким бы они хотели его видеть. Проблема заключается в том, что эти идеалы далеко не всегда поддерживают естественное выражение энергии и индивидуальности ребенка. Можно сказать, никогда не поддерживают. Скорее, эти идеалы заставляют ребенка действовать против своей собственной природы и создают в нем основное расщепление. Похоже, так случается с каждым человеком.
Есть две области, в которых движение против естественной энергии оказывается особенно разрушительным. Это эмоции и сексуальность. Именно здесь наносятся самые глубокие травмы.
«Не смейся». «Не плачь». «Не злись». «Не грусти».
Большинство из нас могут вспомнить те ситуации из детства, когда наши эмоции заталкивались обратно, когда нам приходилось глотать слезы или ярость, когда нас вынуждали скрывать свои чувства или притворяться.
Нам приказывали улыбаться, когда хотелось кричать и визжать. Нам приказывали вести вежливые разговоры, когда хотелось плакать. И это оказало непосредственное и чрезвычайно разрушительное воздействие на нашу энергию, деформируя ее выражение.
«Не трогай себя там. Не думай о сексе. Секс – это грязь. Не мастурбируй, а то ослепнешь».
Так же, как эмоциональная, сексуальная энергия была подавлена, загнана в самую глубь, скрыта от глаз общества, как будто ее не существовало вовсе. Такое отношение задушило нашу энергию у самого истока.
Кто-то может возразить, что обучение и обуславливание в области эмоций и секса необходимы так же, как и в других областях, о которых я упомянула. И действительно, многие люди убеждены в этом, утверждая, что естественные, животные импульсы ребенка должны строго обуздываться и направляться в русло цивилизованного поведения.
Но истина состоит в том, что подобное лечение ужаснее, чем воображаемая болезнь, а решение более разрушительно, чем сама проблема.
Зигмунд Фрейд и один из его самых способных учеников, Вильгельм Райх, открыли, что именно сексуальное подавление лежит в основе психических неврозов. Причем Райх пошел дальше и обнаружил, что сексуальное и эмоциональное подавление является непосредственной причиной омертвения, безразличия и негибкости, от которых страдают все взрослые.
Я полностью согласна с Райхом. Мой собственный опыт работы с тысячами людей делает это понимание неоспоримым. Закупоривая пути для энергии, которая ищет свое выражение через секс и чувства, особенно в молодости, мы эффективно убиваем себя, лишая способности наслаждаться жизнью.
Осознав такое положение вещей, Райх вступил в затяжное сражение с европейской и американской культурами, бросив вызов их основополагающим взглядам и положениям.
Он выступал за сексуальную свободу для всех человеческих существ, начиная с самого их рождения. Райх был уверен, что растущего ребенка следует поддерживать в его естественных биологических побуждениях. Маленькому ребенку необходимо сосать грудь, находиться в близком физическом контакте с матерью и играть со своими гениталиями. В возрасте от пяти до семи лет мальчики и девочки нуждаются в получении удовольствия от «сексуальных игр». А после наступления половой зрелости сексуальная свобода является наиболее важным условием сохранения здоровой психики подростков.
Райх писал книги, открывал клиники, выступая перед публикой не только на тему сексуальной свободы, – он высказывался по многим связанным с ней темам, рассказывая в том числе о важности эмоционального выражения и о преимуществах «оргонной» терапии. Он говорил и о той цене, которую общество платит за подавление: сексуальные извращения, изнасилования, порнографи