— О чем ты говоришь? — Я попытался сделать невинное выражение лица, но на ее губах не было даже тени улыбки.
— Фэн Лао, ты мне нравишься. Мой типаж парней. Инициативный, опасный, хорош в постели и понимаешь как выживать. Но есть но. Я лорд-коготь тайной канцелярии и ты знаешь зачем я здесь. Твой наставник мертв, но у тебя есть ключи к его наследству. Лиан Жуй и его прихвостни это важная задача, но у меня есть приоритеты и главный из них наследие твое учителя. Либо мы работаем в открытую или твой труп будет покоиться на дне гавани. А мне бы этого очень не хотелось. — Клянусь Небо, еще немного и я влюблюсь. Но сейчас единственное, что имело значение — я был еще жив. И мне это нравилось.
— А как же Фу Шан? Я же отдал его тебе.
— Ты сделал это чтобы прикрыть себя и отомстить. Но чем дольше я думала, тем больше понимала ты знаешь гораздо больше, чем рассказал. Мне нужна информация, Фэн Лао.
Я внимательно смотрел на эту безумно красивую женщину и понял, что она полностью изменила мой мир. Я так верил в свободу мира Цзянху, мира теней и свободных людей. Но теперь все изменилось. Теперь я знал, что такое истинная ненависть.
Фу Шан мертв, но он всего лишь один из иерархов культа в городе. Он не знал имен тех кто стоит над ним. Лишь то, что они из благородных. Заразу культа надо выжечь каленым железом и единственный кто мог это сделать сейчас сидит передо мной голая.
Сейчас передо мной переломный момент. Я могу и дальше пытаться кичиться своим статусом мастера-вора, но после того, что я узнал вчера он стал для меня мусором. Гильдия знала о Фу Шане, о его мерзких привычках и никто ничего не сделал.
— Я расскажу тебе, что знаю. Но у меня есть условие. — Ответом мне была обворожительная улыбка.
— Как же ты хорош, тень. Стоишь на пороге смерти, зная на что я способна и все равно торгуешься. А если я скажу нет твоему условию? — Она чуть наклонила голову к плечу и грива роскошных волос упала на ее точеную грудь с крупными сосками.
— Тогда я уйду и ты не остановишь меня. Я видел как ты сражаешься, уверен смогу тебя победить.
— И попадешь в руки моих людей. Приказ не выпускать тебя из особняка я отдала еще вчера. — Небо, как же она красиво улыбается.
— Я готов рискнуть. — Наши взгляды скрестились словно клинки.
— Говори условие. — Она дала мне возможность отступить с достоинством и я был ей за это благодарен.
— Культ должен быть уничтожен. Один я не справлюсь.
— Интересно. — Ее взгляд стал холодным как лед. Я уже видел такие изменения, так она переходит в транс ускоряя потоки мыслей в несколько раз. — Почему?
— Потому что так хочу я. — Выпалил я раньше чем успел подумать, а веселый поток воздуха закрутился вокруг меня разбрасывая ее гриву. Что происходит? Но не успел я хоть что-то сказать, как она рассмеялась.
— Договорились, Фэн Лао. Рассказывай.
— Это будет сложно. Давай сделаем по моему. Мне нужны бумага и чернила. — Ответом был короткий кивок и через несколько мгновений в моем распоряжении была стопка отличной рисовой бумаги высочайшего качества, прекрасная кисть и небольшая чернильница сделанная из чистейшего серебра. Мозг автоматом отметил, что за нее можно выручить тысячу, то и полторы монет. Когда-то для меня это были солидные деньги, но сейчас мой мир слишком изменился.
Сев за столик я, разложил бумагу и чернила перед собой и глубоко вздохнул. Вдох-выдох. Воображаемый ключ повернулся в замке и двери дворца памяти распахнулись передо мной.
Пока я готовился писать, она присела напротив, подперев подбородок ладонью. Ее темные глаза внимательно следили за каждым моим движением.
Сложнее всего было написать первый иероглиф. Дальше стало проще. Дворец памяти раскрывался передо мной, и с каждым прикосновением кисти к бумаге холодные, ровные столбцы заполняли страницу. Кисть мелькала как молния. Я не просто записывал — я вытаскивал из глубин разума следы наставника, его работу, его мысли, зашифрованные в его почерке.
Мэй Лин перестала дышать. Я заметил, как её взгляд изменился, как пальцы крепче сжали прядь волос. Она читала. Узнавала. И я понял: она увидела в моем почерке почерк того, кого искала.
Я писал, не останавливаясь. Иероглиф за иероглифом заполнял бумагу ровными столбцами. Все схемы, все контакты, все продажные чиновники. Я изливал на бумагу все записи наставника. В какой-то момент я погрузился в транс. Не знаю сколько я писал. Но меня вывел из него едва слышный звук — Мэй Лин встала. А через несколько минут комнату наполнил запах чая.
Невидимые никому, потоки ветра кружили рядом со мной. Они говорили, что я прав. Что выбрал правильную сторону.
Когда я поставил последнюю точку, то комнату заполнила тишина. Я поднял голову. Ее темные глаза внимательно смотрели на меня. А в ее руках был поднос, на котором стояли чашки с чаем. Медленно поставив его на стол, она подошла ко мне и порывисто обняла, тихонько прошептав на ухо:
— Спасибо, что сделал правильный выбор.
У каждого есть свой ритуал приведения мыслей в порядок. У наставника это была чайная церемония. Именно он приучил меня к хорошему чаю, научил правильным техникам заваривания. И я даже смог освоить это искусство, но до истинного мастерства мне было еще далеко.
Другое дело точить ножи. Тут я мог поспорить с лучшими из оружейников. Мастера прошлой династии говорили: хороший клинок не режет тело — он режет тень. Когда-то давно эти слова запали в мою душу и теперь я делал свои клинки идеальными.
Превратить тупой кусок железа в идеальное оружие это великое искусство. Когда твоя жизнь зависит от твоего ножа, то ты стремишься сделать все идеально. И я сумел достичь этого идеала. Четкая, монотонная работа не требовала от меня никаких усилий. Все происходило рефлекторно, а я в это время думал.
Я водил клинком по точильному камню, ощущая, как металл обретает идеальную гладкость. Верь только себе и своему ножу, говорили на улицах, и я в эти слова верил.
Как верил в то, что торговля смертью — самая прибыльная торговля в этом городе.
Фу Шан раскрыл вещи, о которой в Высоком городе предпочитали молчать. Культ контролирует потоки чёрного лотоса и прочих наркотиков. Они несут дурман, разрушают волю, а если передозировать — отправляют прямо в ад. Но главное даже не это. Деньги. Грязные деньги, которые текут в их храмы, капают в чаши жрецов, обагряют руки тех, кто смеётся за ширмами из красного шёлка.
Чёрный лотос — товар для аристократов. Но ни один господин, даже самый распущенный, не станет марать руки о торговлю зельем. Это делают другие. Бумаги, контракты, печати — всё чисто. Груз опиума превращается в редкие пряности. Свертки чёрного лотоса — в сушеные водоросли. Деньги уходят в руки купцов, подставных лиц, а уже потом, пройдя цепочку переоформлений, оказываются в сундуках уважаемых семей.
Я чувствовал, как нож становится острее с каждым движением. Сначала — широкие, размашистые проводки, счищающие грубые зазубрины. Потом — все более точные, почти нежные, пока кромка не начинала напоминать черту, проведенную по тончайшему шелку.
Запах раскаленного металла висел в воздухе, смешиваясь с ароматом масла и камня. Рука привычно находила угол — ровно двадцать градусов, не больше, не меньше. Один неверный нажим — и лезвие можно испортить безвозвратно.
Последний штрих — легкое движение кончиком, и нож запел. Тихий, едва уловимый звон, как предсмертный вздох.
Теперь он был готов.
Как и я.
Журнал поставок, украденный мной у дома Дианг, указывал на тех же посредников, которых записал мой наставник. Их покрывают те, кто сидит в столице. Именно за этими сведениями охотилась Мэй Лин. Но она не знает всей информации и поэтому не может сделать нужные выводы. Я до сих пор не знаю, до какой степени могу ей доверять. Но без ее помощи вскрыть этот гнойник будет невозможно.
В списках значились поставки иного рода. Девушки. Юноши. Дети. Я сразу вспомнил как убил жирного ублюдка пытавшегося поймать меня, чтобы продать. Тогда я не знал, что учитель наблюдал и в случае чего вмешался. Но я все сделал сам. Своими руками и ножом, который я так любил точить.
Я вырвал волос и бросил его на лезвие клинка. Под собственным весом волос разделился на две половинки. Губы искривились в усмешке. Точно готов.
Живой товар исчезал в садах удовольствия.
Снаружи — прекрасные оазисы, обнесенные стенами из темного дерева, с прудами, в которых плавают золотые карпы, с беседками, увитыми глициниями. Лампы из зеленого нефрита отбрасывают мягкий свет, а прохладный ветер несет аромат лотоса. Но это только оболочка, под которой скрывается их гнилое нутро.
Внутри — клетки. Кованые, тяжёлые, с замками, которые не сломаешь простым отмычками. Люди в ошейниках, с клеймами на плечах. Некоторых накачивают зельями, превращая в безвольных кукол. Других бросают в руки клиентов, чьи желания не знают предела. Развлечение ради разврата. Искусство боли. Крики здесь заглушает музыка, и никто, кроме самих хозяев, не знает, сколько жизней гаснет в этих садах.
Ветер незримой волной обнял меня, словно говорил: «Ты не один, брат. Я с тобой. Всегда бей в самое уязвимое место.» И я знал какое место у этих ублюдков самое слабое — их кошелек.
Я буду бить именно туда, ведь я тень.
Глубоко вздохнув я убрал нож в ножны и отправился к Мэй Лин. Сегодня вечером у нам предстоит побеседовать с помощником Лиан Жуйя.
Глава 18
Зов наставника застал Мэй Лин во время подготовки к вечерней операции. Большое зеркало на стене дрогнуло, покрываясь волнами и от него ощутимо начало веять чужим присутствием.
Мэй Лин выпрямилась и склонила голову, почтительно сложив ладони перед собой. Спустя мгновение в зеркале появилась фигура сурового драконорожденного.
— Приветствую, наставник, — с почтение произнесла девушка. Ее с самого детства учили насколько важен этикет в среде драконорожденных. Это низшим сословиям можно позволить себе им пренебрегать, но если в тебе течет кровь драконов ты должен соответствовать своему статусу истинно благородного человека.