Дальше все как всегда: ставим дату, подпись и личную печать, подтвержденную кровью. А чуть ниже добавляю приписку: «Если кто-то все же решит оспорить сию резолюцию — пусть сперва лично спустится вниз. Желательно ночью, когда влияние Изнанки будет особенно сильным. Рекомендация для подобного смельчака у меня одна — подготовить себе завещание».
Осталось понять, что мне сделать с этим документом? Сжечь, чтобы он ушел в призрачную канцелярию? Но она не вправе влиять на дела живых. Должен быть какой-то способ.
Гениальная идея пришла мне в голову, когда вторая бутылка оказалась наполовину пустой, но это как раз было не проблемой. Мертвец, лежащий на кровати, запас их изрядно.
С точки зрения имперской бюрократии все должны соблюдать иерархию. Управляющий направляет документ, его проверяет провинциальный цензор, а потом визирует ответственный чиновник из министерства.
Но в моем случае династия пала, а значит, и чиновники, что служат ей, обратились в прах. Вот только я живой, и должность мне передали официально, а значит, я считаюсь высшим чиновником старой империи и при этом единственным. Одна эта мысль меня рассмешила, и я хлебнул еще этого прекрасного вина.
Порядок есть порядок, и значит, мой документ пройдет через трех чиновников. Фэн Лао, управляющий, передает отчет Фэн Лао, цензору, а тот уже передает Фэн Лао из министерства Обрядов. Не откладывая в долгий ящик, я принялся писать предписания.
Пара минут времени, немного чернил и крови — мой документ был оформлен по всем правилам бюрократического искусства. И плевать, что я подписывал документы у самого себя. Иерархия есть иерархия.
Взяв свиток в руки, я аккуратно его сложил и поклонился трупу, лежащему на кровати, со словами:
— Ты исполнил свой долг до конца. Шахта закрыта. Приказ высшего чиновника династии Гуань.
После моих слов документ дрогнул у меня в пальцах. Чернила на поверхности вспыхнули серебристым светом, и через миг пламя само собой пробежало по краям свитка. Оно не было горячим — напротив, холодное, как ледяное дыхание смерти. Я наблюдал, как он медленно растворялся, превращаясь в тонкую струйку белесого дыма, что поднималась к потолку.
Стоило остаткам свитка окончательно рассеяться, как тени в углах помещения потекли, собираясь в единое целое. Буквально удар сердца — и они вытянулись вверх и тут же расступились, как театральный занавес, чтобы передо мной предстал актер, который будет играть главную роль в ближайшие минуты моей жизни.
Призрак был высоким, почти неуловимо нереальным — его облик колебался, будто вода над раскаленным камнем. Но одежда явно чиновничья, строгая, с печатями и глифами. Она попросту не оставляла даже малейшей толики сомнений. Передо мной стоял кто-то из старших чинов Призрачной канцелярии.
Он не поклонился. А вот мне этикет предписывал обязательный поклон перед лицом старшего, который я тут же исполнил. Мы оба знали правила и знали, что нарушать их будет очень плохой идеей.
Призрак задержал взгляд на мне — тяжелый, пронизывающий, но не враждебный. Скорее, оценивающий. Затем заговорил голосом, похожим на шелест пергамента и отдаленный звон серебряных колокольчиков:
— Фэн Лао. Испытательный срок пройден. Подтверждено по всем трем категориям: административная оценка, боевые показатели, решение ситуаций вне протокола. На основании этого — назначение утверждено.
Он поднял руку, и над его ладонью вспыхнул символ — сломанный меч, обвитый могильным плющом, который медленно плыл по воздуху, пока не коснулся моего лба, тут же впитываясь внутрь моего черепа. Интерфейс мигнул и тут же изменил мой статус, что подтвердил призрак.
— Фэн Лао, чиновник седьмого ранга. Отныне ты — свободный сян вэй, — продолжил он. — У твоей службы нет закрепленной территории. Полномочия закреплены за тобой согласно указу Высшего Совета Призрачной канцелярии. Непосредственный начальник свяжется в течение лунного месяца. А пока…
Он сделал взмах рукой, и моя шкала эссенции Изнанки выросла на десять единиц. Усмехнувшись, он посмотрел на меня и сделал паузу, будто ожидая, что я задам вопрос или поблагодарю. Я молча поклонился, благодаря его за дар. Мне было прекрасно понятно — нам с ним не о чем разговаривать. Слишком уж разный статус. Призрак кивнул — одобрительно или просто как факт завершения встречи.
Затем он шагнул назад — и исчез, как утренний туман, растворяющийся от первых лучей восходящего солнца. Тени снова легли по углам, как будто их и не тревожили.
Я остался один. Но теперь я уже не просто каторжник, сбежавший от смерти. Не просто вор, ищущий свободы и мести. О нет, я теперь чиновник Призрачной канцелярии, и моя должность дозволяла мне карать преступников без обязательного суда.
От таких перемен мне хотелось смеяться, и, пусть время играло против меня, не отметить изменение своего статуса я просто не мог. Когда вторая бутылка была приговорена, я понял, что не сделал очень важную вещь. Мой предшественник, дав мне шанс пройти ритуал, сделал меня намного сильнее, и я должен его хотя бы похоронить как подобает. Чтобы отдать ему должное за его верность долгу и показать мое уважение.
Вырыть ему правильную могилу тут совершенно нет возможности, а значит, остается огненное погребение. Оно практиковалось далеко не везде, и многие народы Закатной империи считали его варварством, но лучше уж варварское погребение, чем никакого.
Я сидел на корточках перед мумией чиновника, разглядывая его высохшее лицо. Кожа, натянутая на кости, напоминала старый пергамент. Глазницы пустые, но почему-то казалось, что он все еще смотрит на меня — оценивающе, как начальник на подчиненного.
— Ты сделал меня сильнее. Дал шанс. А теперь я должен сделать то, чего тебя так и не удостоили за тысячу лет — проводить как положено.
Лампадное масло густо стекало по иссохшей груди чиновника, заполняя складки его истлевшего халата. Бутыль с остатками я положил у его ног. Достав из шкафа самый крепкий алкоголь, что там был, я вылил его прямо в раскрытый рот — пусть там, в мире мертвых, у него будет чем промочить горло.
На его груди лежали его верные счеты, рядом с правой рукой — яшмовая подставка под кисти, а под левой — шелковая бумага. Пусть в загробном мире с ним будут его верные помощники.
Крепкое вино лилось на его кровать, пропитывая ее, чтобы она лучше горела, давая больше жара.
Огонь с треском рванул вверх, когда я поднес фитиль. Пламя лизало высохшую плоть, и на секунду мне показалось, что пальцы мумии шевельнулись — не от жара, а в благодарность.
Я отступил на шаг, достал последний глоток вина из горлышка и распылил его в погребальный костер. Пламя взвилось еще выше.
Тени на стенах затанцевали веселее. Где-то в темноте что-то зашептало. А я понял, что кое-чего не хватает. Не знаю, были ли у него дети, но согласно традиции начальник для подчиненных — как отец.
Я достал нож и провел лезвием по ладони. Кровь капнула в огонь, и пламя на миг стало синим, словно бескрайнее небо.
Дым поднимался к потолку, и мне вдруг показалось, что он складывается в один-единственный призрачный иероглиф:
«Благодарю»
Я усмехнулся и взял из шкафа очередную бутылку. Плевать, что мне еще выбираться отсюда. Он достоин того, чтобы хоть кто-то проводил его в последний путь. Я сидел, наблюдая за погребальным костром, пока от него не осталась лишь горстка пепла.
Дунув на пепел, я развеял его по комнате, а на месте погребального костра светился темной бронзой боевой глиф…
Глава 12
Я неверяще смотрел на прощальный подарок моего предшественника. Да будет твое перерождение удачным. Как только будет возможно, обязательно посещу храм всех драконов и сделаю щедрое подношение монахам, чтобы эти чистые души молились за тебя.
Шаг вперед — и бронзовый глиф тут же впитывается в мою энергетическую структуру, делая меня теперь смертельно опасным противником для кого угодно. На призрачной панели появился новый значок, который я могу призвать лишь усилием воли. Темная бронза, на которой была изображена кисть делопроизводителя с каплей крови на самом конце. Истинное оружие чиновников — паньгуаньби. Что со старого наречия означает «кисть первого из сильнейших», того, кто стал лучшим среди участвующих в императорском экзамене.
Но при всем этом у самого слова «паньгуань» есть два значения. Это и обычный делопроизводитель, например, при окружном начальстве, для которого кисть для письма — вещь постоянная и обязательная, он зарабатывает кистью для письма. Но также — чиновник при владыках Изнанки, ведущий учет жизни и смерти.
Этот глиф создавал заряд энергии, напоминающий арбалетный болт в виде кисти чиновника, вот только его мощь спокойно позволяла пробивать даже армейские доспехи. Но приятнее всего была приписка, что при использовании энергии Изнанки мощь этого глифа возрастала на пятьдесят процентов, а если изначальная цель была уничтожена, то окружающие получали удар иррационального страха.
Разглядывая свой новый глиф, я вновь поклонился пеплу предшественника. Клянусь пятью великими драконами, его прощальный дар был выше всяческих похвал. А с учетом того, что его стоимость не такая уж и большая, то в целом можно задуматься о том, как устроить тут бунт. Пара точных попаданий — и стражники побегут в панике, а отмороженные заключенные смогут завладеть оружием и устроить настоящий хаос, во время которого я смогу сбежать.
Будем честны — мне плевать и на заключенных, и на стражников. Моя задача — выбраться из этого дерьма. Да, если будет возможность сделать это, не залив здесь все кровью — я воспользуюсь этим способом, если же нет, то пусть те, кто меня сюда посадил, не винят меня за жестокость.
Но вначале надо попробовать понять, смогу ли выбраться отсюда через вентиляционные шахты. Для меня это будет идеальным вариантом. Заключенный Фэн Лао попросту погиб при нападении волны духов, а я спокойно растворюсь на улицах Нижнего города и, когда все утихнет, познакомлюсь поближе с Первым Советником. И он будет у меня петь, что твой соловей, рассказывая, зачем я ему понадобился и как он связан с теми выродками, что виновны в смерти моего наставника.