— Ша Лао, — На губах девушки появилась легкая улыбка. Похоже ее забавляло использовать старую формулу. — Тень я предлагаю тебе сделку. — А мне ничего не оставалось как ответить на формулу приглашения к работе:
— Ходящая на свету, я готов услышать задачу и условия.
— Мы обсудили условия и задачу. Ты согласен?
— Сделка.
— Сделка. — Теперь между нами протянулась тонкая, но при этом нерушимая связь.
— Мои люди проводят тебя, чтобы привести себя в порядок. После чего ты сможешь выполнить свое обещание. Как только сундук с нефритом будет у меня, то я выполню свою часть сделки.
— Госпожа, прошу меня простить, но этот заключенный должен быть сегодня передан назад в тюрьму.
— Шифу ты видишь тут заключенных? — Старик лишь помотал головой и хищно улыбнулся. — Вот видишь, Фэнг. Заключенных тут нет. Я вижу тут только ша Лао, Шифу и тебя. Наверное тот заключенный погиб при нападении волны. Какая жалость.
— Я все сделаю, госпожа. Среди стражников, что видели возвращение брата Лао, — Он неожиданно низко поклонился мне и с извиняющимся тоном сказал:
— Прошу прощение, господин Лао.
— Брат Фэнг, те кто льют кровь искажения братья навек. Так что оставь это.
— Фэнг все правильно сделал, ша Лао. Тебе стоит учиться этикету драконорожденных. Ты всего лишь пробудившийся и сейчас за тобой не стоит ни один из домов, так что стоит быть аккуратнее.
— Спасибо, за столь ценный совет ша Ксу. — Ответом была ее легкая улыбка и жест, которым она приказала Фэнгу продолжать.
— Среди стражников, которые видели возвращение господина Лао, есть те кто работают на Советника.
— Ты знаешь, что делать.
— Слушаюсь, госпожа. Молчание будет обеспечено…
Ночь от дня в шахтах отличается лишь количеством зажженных фонарей. И сегодня тьма опустилась на шахты, но в кабинете Цуй Ксу свет не угасал. Легкий отблеск изумрудного пламени, струящийся из бумажных фонарей, казался слишком ярким и живым для этого жуткого места.
Самая последняя в списке наследников из детей своего отца, она сидела в кресле и растирала запястья. Волны слабости накатывались на нее вновь и вновь, но благодаря методикам Шифу ее эссенция успешно с ними боролась.
Шифу не сидел. Он стоял, как обычно, чуть сбоку — в тени, за ее спиной, все так же монотонно перебирая четки.
— Этот пробудившийся видел проклятие, — первым нарушил тишину старик. Его голос был почти лишен интонаций. — Причем не просто почувствовал его, как я, он разглядел структуру. Призрачные нити, печать, привязку к Изнанке. И именно это причинило ему такую боль. Для неопытного видеть метки Изнанки очень опасно.
— Ты хочешь сказать, что у него кровь смотрящего во тьму? — Ксу не обернулась, но ее голос стал острее.
— Нет. Не кровь. Что-то иное. У него нет глаз провидца. Но он прочел суть печати, как будто кто-то расшифровал ее для него. Это навык. Или проклятие само потянулось к нему, как зверь к другому зверю.
Она на секунду прикрыла глаза. Прислушивалась — к ощущению, к пустоте, к той тихой дрожи в груди, что не проходила с тех пор, как он назвал ее слабость. И как бы она ни старалась, все это лишь может отсрочить неизбежное.
— Значит, он не соврал, — сказала Ксу. — А значит, мне действительно осталось не так много.
— Да, дитя. Если мы не найдем решение. На такое проклятие должно выдаваться специальное разрешение, завизированное Министерством Наказания Призрачной канцелярии.
— Значит, кто-то, кто имел это разрешение… — Теперь она повернулась. Медленно. — И кто-то, кто хочет моей смерти.
Шифу чуть наклонил голову и ответил:
— Думаю, кто-то нарушил правила, использовав это проклятие на тебе. И теперь нам нужен кто-то, кто может достучаться до чиновников Призрачной канцелярии.
— Дядя, но ведь некромантия запрещена?
— Многие яды тоже запрещены, и разве умерших от них становится меньше? Получив нефрит, наполненный силой Изнанки, можно будет начать искать тех, кому он нужен, а среди таких хватает тех, кто обращается к той стороне.
— Может, мне показалось, но когда ша Лао был рядом, слабость словно бы отступала.
— Интересно. Это нужно проверить. Если это так, то его нельзя отпускать. Он должен находиться рядом с тобой, пока мы не найдем решение.
— Ты уверен в том, что он подошел к первой преграде?
— Да, моя девочка. Сильный драконорожденный пробуждается с эссенцией в районе пятидесяти, величайшие — шестидесяти. А у него уже сотня. Значит, он пробудился далеко не вчера. И это тоже оружие против Первого Советника. Посадить в тюрьму драконорожденного — без суда и следствия, да еще того, кто идет Путем Возвышения… очень дурная история.
— Если Лао не зарегистрировали в Палате Предков, то этот ублюдок отделается лишь легким испугом.
— Ты права. Но многие задумаются: а почему эта пустышка так поступил? Не потому ли, что он в душе ненавидит тех, кто идет Путем Возвышения? Не важно, что ты делал или не делал. Важно, как это выглядит. — Старик на несколько мгновений замолчал, а потом продолжил:
— Парня учили. Получить статус мастера-вора в его возрасте — это очень большое достижение. Он идет Путем Чести.
— Честь? У вора?
— Не просто вор — тень. Тени не воруют. Они действуют по правилам. Когда-то их секта служила разведчиками и убийцами у прошлой династии, а теперь выродились. Но все же следуют своему кодексу, пусть и обрезанному. И он его знает. Слово, данное в обмен на жизнь, им не разменяно. Он подчинил себе страх. Он не сдался под моими четками. Он не прогнулся, когда смерть смотрела ему в глаза. Это достойно уважения.
— Ты говоришь так, будто хочешь, чтобы я ввела его в Дом.
— Он может быть полезным. Опыт тени, помноженный на силу драконорожденного… Из него выйдет опасный боец. Главное правильно использовать его силу.
— Такие, как он, не будут плясать под чужую дудку.
— Ты права, но это не проблема. Стань ему другом. Вы оба молоды, и через время тебе понадобятся те, кто сможет тебя поддержать. Не обязательно вводить его в Дом. Можно помочь и направить. К тому же ты уже в выигрыше — за этот нефрит можно купить половину всех каторжников, и еще останется.
— Пожалуй, ты прав.
Впервые за множество дней я лежал в удобной кровати. Не на куче соломы или грязном рванье, а в чистой постели пахнущей травами. Фанг предоставил мне свою комнату, в которой оказалась даже собственная купальня, чем я беззастенчиво воспользовался выскабливая свою кожу до блеска. Нет ничего лучше чем ощущать себя живым, чистым и свободным.
Документы о смерти ушли наверх. Чанг так и не вернулся, а значит дело с домом Огненного тумана не срослось. Ну да ладно, завтра ша Ксу вместе со своим жутким стариком покинут шахты, а я вместе с ними. Я снова смогу дышать полной грудью, слышать как шепчет ветер. С этими мыслями я медленно засыпал.
— Сянь вэй Лао! Почему не доложил о прибытие по форме! — раздался в моих ушах призрачный голос……
Глава 15
Я не сразу понял, что оказался не там, где засыпал. Но как только мозг начал хоть немного соображать, я осознал, что каким-то образом переместился неизвестно куда. Здесь все было совершенно другим. Даже воздух чувствовался иначе, не так, как я привык за эти бесконечные дни в шахте.
Наметанным взглядом мастера-вора я тут же осмотрел кабинет. Высокие стены, увешанные тонкими свитками, на которых красными чернилами были начертаны незнакомые имена и цифры. Больше всего это напоминало некролог. Сразу почувствовалось: здесь никто не держит украшений для красоты. Каждый иероглиф — как гвоздь в гроб: плоский, точный, обязательный. Под потолком — перекрестные балки, черные, лакированные, с резьбой в виде бесконечных узлов, и между ними — ни единой паутинки. Все было сделано максимально функционально, и от этого мне стало не по себе.
Пол — из темного дерева, ровный и блестящий, как зеркало, но в отражении не было видно ничего, кроме самих досок. Ни ног. Ни лица. Ни теней.
Я на мгновение замер. Тени. Их не было!
Ни подо мной, ни под стулом, что стоял у стола. Ни у письменных приборов — кистей в нефритовых подставках, ни у лаковниц, ни у раскладных ширм у дальней стены. Предметы стояли, как будто их поставили не для использования, а для запечатления — и тень им была не положена.
Я встал. Слишком быстро — голова отреагировала легким звоном, но не закружилась. Значит, тело было цело. Только не здесь.
Свечи.
Их было девять. Семь — на настенном подсвечнике, и две — на низком треножнике у свитка на стене. Они горели не желтым, не белым. Зеленым. Не ядовитым, не болотным. Холодным, как серебро, растворенное в нефрите. Пламя не дергалось. Не колыхалось. Просто горело.
В памяти сразу всплыли детские страшилки, которые рассказывали на базарах сказители. И, похоже, это были не совсем сказки. Я находился в мире мертвых, но при этом оставался живым.
Мои легкие дышали. А я ощутил, как ногти впиваются в кожу от напряжения. Значит, я еще не полностью мертв. Но тогда почему я здесь?
Едва я задал себе этот вопрос, как увидел хозяина кабинета.
За массивным столом из черного дерева, покрытым глубокими царапинами — будто кто-то вырезал на нем приговоры прямо ножом — сидел судья пятого ранга Управления Защиты от Живых. По крайней мере, так было сказано на костяной табличке, стоящей на западной части стола.
Его фигура казалась вырезанной из лунного света — слишком резкие очертания, слишком бледная кожа, отливающая синевой. На нем был официальный халат — темно-синий, почти черный, с вышитыми серебряными цепями, оплетающими рукава, словно оковы. На груди — пять иероглифов, обозначающих его ранг, вытканных нитями, сплетенными из волос осужденных.
Больше всего меня пугали его руки, лежащие на столе. Длинные пальцы с синеватыми ногтями, похожие на костяные стилусы, которыми пишут смертные приговоры. Перед ним лежал свиток, исписанный кровавыми чернилами, и печать — нефритовая, в форме сжатого кулака. Когда он ставил ее на бумагу, в воздухе на мгновение появлялся запах тления.