— Правильнее будет по приказу Первого Советника. Именно он заправляет всем пока генерал-губернатор пирует в своем дворце трахая очередную наложницу. — Он откинулся на спинку кресла и схватив кувшин вина начал пить прямо из горла. Красное вино струйками стекало по его подбородку, придавая ему еще более жуткий вид.
— Из того, что я узнал именно Первый Советник и Лиан Жуй замешаны в смерти моего наставника. — ФаВэй закончил пить и вытер рот рукавом.
— У нас общий враг, младший. Вместе мы можем отомстить и за дядю и за твоего наставника. Согласен?
— Убьем их всех. — Ответом мне была полубезумная улыбка Стража Предела.
Друзья, прошу прощения, что так долго не выкладывал главы. По работе был полнейший завал. На следующей недели скорей всего тоже будет только 1 глава, а потом возвращаюсь в ритм
Глава 23
Дверь мягко отворилась, и госпожа Хуэйцин, одна из старших женщин Дома Изумрудного Кедра, задержалась у порога лишь на миг — привычка, выработанная годами политических интриг. Взгляд скользнул по комнате, утвердившись в ее пустоте. Все на месте. Слуги не входили. Следов магии не ощущалось. Ни одно из ее любимых растений не ощущало присутствия живого, а значит тут безопасно.
Она прошла внутрь, не спеша, словно каждое ее движение было отточено школой столичной этики. За окном трещали вечерние фонари, а в полумраке ее номера витал запах сандала и сушеной апельсиновой кожуры.
— Наглая тварь, — мысли были холодны, как сталь на морозе. — Дочь проклятой шлюхи, что сумела забраться в постель ее мужу. И как назло слишком похожа на своего отца. Так же сильна и способна в управлении эссенции дерева, да и если уж быть честной до конца, то и в торговых делах она лучшая среди всего поколения. А мертвец должен быть честен, хотя бы с самим собой.
В затылке привычно пульсировала тупая боль. Пальцы нащупали пульс на руке. Он вновь был нестабильным. Ей не надо было смотреть на свои вены, чтобы знать их состояние. Сейчас они вздуты и пульсируют зеленой эссенцией дерева. Но она не подчиняется ей, как раньше, не восстанавливает тело, а лишь немного замедляет разложение всего организма. Все лекари, которых она посетила, отводили свой взгляд, не смея сказать ей в лицо, что она уже мертвец. Она умирала, и даже глифы лекарей не могли ее спасти от жуткой болезни, для которой даже не придумали название. Лишь один старик дал ей настой, который помогал от жутких болей, и он же рассказал о проклятии, благодаря которому она тянет жизнь из этой девки, которая никогда не должна была родиться. Чистое убийство и одновременно дополнительные полгода жизни для нее. Жаль только, что она не может уйти из жизни по своей воле, иначе узел проклятия попросту развяжется и Ксу выживет. Нет, у нее хватит воли дождаться, когда Небо затребует ее жизнь, а вместе с ней и эту мелкую сучку.
Она опустилась у стола, вынула из потайного ящика серебряный подсвечник. Огненные палочки дрожали в ее пальцах. Еще неделя. Максимум десять дней, если Небо будет к ней благосклонным. И все — она уйдет на встречу с предками, а вместе с ней туда отправится и эта дочь шлюхи, открыв дорогу к власти для ее любимого сына. Да, она знала его слабости: слишком надменен и любит выпивку и азартные игры, но став главным наследником, он исправится, ведь тогда отец будет уделять ему куда больше времени.
Она улыбнулась, как всегда улыбалась, вспоминая своего первенца. Того веселого и смешливого мальчика, который вырос в статного мужчину. Он справится, жаль лишь, что она не сможет стоять за его плечом и мягко направлять.
Чужак, которого притащила в родовое поместье, эта наглая пигалица, сдох как собака. Люди, которых она наняла, никогда не совершают ошибок. А значит, все идет по плану. И эта сучка будет прислуживать ей в загробном мире, и никто не сможет нарушить столь тщательно выверенный план. Шифу умен, но слишком мало знает о силе Изнанки, к тому же крайне догматичен, а вот чужак был проблемой. Слишком резво он взялся за расследование и мог все испортить, но теперь осталось дождаться, когда она умрет.
Огонек вспыхнул — и она едва не выронила свечу. У противоположной стены стояла фигура.
— Ты… — Хуэйцин замерла, узнав того, кого платила за кровь. Его имя ей было не нужно. Только результат.
— Все ли прошло удачно? — голос ее был ровен, даже мягок. Высокородная манера, отточенная годами жизни в столице. В ее мире не кричали. Даже когда умирали. Крик — это потеря лица, а это намного более страшная вещь, чем смерть.
Мешочек монет, перевязанный черным шнуром, свистнул в воздухе и с глухим звуком ударил ее в лицо… Нижняя губа мгновенно лопнула, и рот тут же наполнился кровью, щека налилась болью, явно будет обширный синяк. Мешочек упал на пол, рассыпавшись золотыми монетами, и их было больше, чем когда она платила этому жуткому человеку. Она отшатнулась, держась за лицо.
— Что ты себе позволяешь⁈ — голос все еще держался, но в нем пробилось первое дыхание страха.
Наемник шагнул вперед. В свете свечи его глаза были черны, как зола, в которой не осталось жара. Его руки молчаливо рассказывали историю этого человека. Множество шрамов, сбитые костяшки говорили о его прошлом, в которое было полно опасностей и жестокости. От него пахло потом, кожей и пеплом сгоревших мертвецов.
— Слушай сюда, старая мразь, — прошипел он, — если ты еще раз появишься рядом со мной, если твой голос прозвучит в моих ушах или тень ляжет на мою тропу — я лично сдеру с тебя кожу. Сниму ее, слышишь? Как старую одежду. И сделаю из нее маску. Посмертную. Чтобы ты помнила в аду, кого пыталась подставить.
Хуэйцин отпрянула, осела в кресло. Ее плечи дрожали от ужаса, она не привыкла к такому обращению. Рука — все еще красивая, с перстнями дома — прижалась к губам. Но в глазах была не боль. Озадаченность.
— Что ты… что ты несешь? Тебя перекупили? Я могу заплатить больше. Гораздо больше. Умножу плату втрое, впятеро, если он еще жив…
— Ты не поняла, сука? — он наклонился к ней, дыхание пахло вином, кровью и яростью. — За нападение на чиновника Призрачной Канцелярии лишь одно наказание — смерть, которая повторится и в посмертии. Вечно. Сянвэйши оказался добр и сохранил нам жизни. Я связан клятвами, и лишь поэтому ты еще жива и он не знает твоего имени. Забейся в самую глубокую нору, которую найдешь, и трясись там от страха. Я видел таких, как он, рано или поздно он найдет тебя и возьмет свою плату. От него ты не спрячешься даже в посмертии.
Она молча смотрела на этого жуткого человека. Кровь медленно стекала по подбородку. А до нее начали доходить его слова.
Он выпрямился.
— Я ухожу. Считай, что живешь потому, что между нами была произнесена клятва, когда я принял твои проклятые деньги. Задаток возвращен вместе с компенсацией за отказ от заказа. Между нами больше нет дел. Так что в следующий раз… — Он не договорил. Просто посмотрел. Как палач на жертву.
Затем вышел в окно третьего этажа, словно эта была дверь. Резкий порыв ветра погасил свечу и вокруг вновь была абсолютная темнота, словно в закрытом гробу.
Госпожа Хуэйцин осталась одна. В абсолютной тишине. В крови, что стекала по ее лицу. В ужасе от того, что ее план может быть разрушен, и все из-за одного человека…
Мой новообретенный старший брат был настоящим безумцем. По его плану он просто хотел зайти в зал совета, бросить вызов первому советнику и попросту убить на месте. В том, что он сможет это сделать, у него не было ни малейшего сомнения, как в целом и у меня. Его показательное уничтожение двух военных автоматонов за доли мгновения говорило само за себя.
Наказание за нападение на чиновника империи — это смерть. Но следом в дело идет то, что озвучивается формальный вызов по древним традициям, и один драконорожденный убивает другого. Все это становится подсудным только имперскому суду драконорожденных, в котором все будет зависеть от множества вещей. Например, будут ли доказательства превышения полномочий первым советником и его связи с культистами Искажения. И именно это он хотел выяснить. Он задействовал свои связи в чиновничьем аппарате, а я же отправлюсь туда, где ему нет хода — в закоулки Нижнего города. Именно там я смогу получить множество ответов как на свои вопросы, так и о ситуации с Ксу.
Нижний город встретил меня привычным гомоном. Торговцы расхваливали свои товары, зазывалы приглашали перекусить, уличные девочки призывно улыбались, а стайки мелких оборванцев выслеживали, у кого можно без труда вытащить кошелек.
Мир улиц совершенно не изменился, все так же я видел тяжелые взгляды уличных бойцов, что наблюдали за спокойствием. Знаки тонг на лавках говорили о том, кто их крышует.
Я шел по узким улочкам Нижнего города, будто скользя сквозь слои чужих судеб и запахов — рыбы, жареного теста, пота и старого металла. Ветерок, заблудившийся среди навесов, лениво играл с моими волосами. Он шептал, что скоро все встанет на свои места и виновные будут наказаны. Мы вместе принесем воздаяние. Пока дует ветер, я никогда не буду один.
Я знал эти переулки как собственные пять пальцев. Губы искривились в легкой ухмылке. На этих улицах я учился быть тенью, а сейчас становлюсь чем-то другим. Злее, опаснее и намного жестче. Пусть на мне одежды аристократа, что так выделяются здесь, но привычка двигаться бесшумно, избегать прямых взглядов и держать руки свободными осталась.
У самого конца неприметной улицы, за складом аптекаря и домом, в котором, если верить слухам, прятались два беглых монаха, стояла лавка. О ней знали лишь свои. Никакой вывески, только железный петушок над дверью, ржавый и кривой, шевелился на ветру, скрипя, как горло старого доносчика. Именно сюда меня привел наставник, чтобы мне сделали первые ножи, принадлежащие только мне. От этих воспоминаний на моей душе стало тепло. Спасибо за науку, наставник, ведь все мои ножи, что я покупал, были сделаны именно здесь.
Я толкнул дверь. Внутри было темно, только в глубине тускло мерцал кузнечный очаг. Запах раскаленного железа, угля и кожи ударил в лицо, такой родной и комфортный.