— Ага! — воскликнула она. — Какое везение, что нас прибило к берегу.
За узкой песчаной полоской, на которой они высадились, поднимался крутой берег, усыпанный многоцветьем луговых растений.
Пока миссис Ундервуд поправляла прическу, глядя на свое отражение в зеркальной глади реки, Джерек увлекся собиранием букета для нее. Желание сорвать самые красивые цветы привело к белому забору, и Джерек не удержался от соблазна заглянуть через него.
В глаза ему бросилась безжизненная равнина, на которой находилось несколько кирпичных строений, украшенных камнем и металлом в стиле рококо. Вдоль зданий струился бурлящий поток, чуть дальше виднелись работающие машины, состоящие из тяжелого центрального цилиндра с десятью очень длинными стержнями. Цилиндры вращались, и вместе с ними вращались и стержни, равно распределяя жидкость над ярко-зеленой равниной. Ясно было, что это сельскохозяйственные роботы. Джерек смутно помнил, что слышал о них в одной из записей, найденной в Руинных Городах. Он вспомнил, что эти роботы существовали во времена Массовой культуры. Поскольку разумные машины были нехарактерны для этой эпохи, Джерек предположил, что нашел экспериментальный полигон для испытания роботов. В зданиях скорее всего находилось оборудование для экспериментов. Значит, там были и ученые, сведущие в изготовлении машин времени.
Джерек был взволнован, но, торопясь с радостной новостью к своей любимой, ни на минуту не забывал о самом главном. Помедлив с минуту и ожидании, когда она закончит свой туалет и повернется к нему, он протянул ей букет.
— Лучше поздно, чем никогда, — молвил он. — Эти цветы я собирал для нас.
Амелия колебалась мгновение, потом приняла букет.
— О, мистер Карнелиан! — ее губы дрожали.
Джерек внимательно посмотрел на свою любимую.
— Ваши глаза, — спросил он, — что с ними?. Вы плеснули водой себе на лицо?
Она кашлянула и приложила пальцы сначала к одному глазу, а затем к другому.
— Да.
— Мне не терпится обрадовать вас, — он показал на берег. — Скоро мы вернемся в Конец Времени, и вы сможете продолжить мое «моральное образование», я соскучился по этим милым «урокам нравственности».
На ее губах заиграла улыбка.
— Иногда мне не дает покоя ваша странная наивность. Сколько раз я говорила, что должна вернуться к Гарольду и переубедить его. Подумайте о нем. Он… он негибкий человек, и, должно быть, находится в этот момент в отчаянии.
— Ладно, если вы хотите вернуться, мы пойдем вместе, и я постараюсь объяснить ему…
— Нет, это невозможно. Для начала мы должны позаботиться о вашей безопасности, а потом я пойду к нему сама…
— Но вы вернетесь?
— Ни за что.
— Даже несмотря на то, что любите меня.
— Да, мистер Карнелиан. Я могу повторить вам то, в чем боялась признаться самой себе. Да, я люблю вас, но что из того? Я видела ваш мир: ваши люди играют в жизнь, ваши эмоции — эмоции актеров, искренние лишь в тот момент, когда они разыгрываются на сцене перед публикой. На какие страдания я обрекла бы себя, оставшись с вами. Мысль о том, что ваша любовь ко мне — не что иное, как сентиментальный самообман, поддерживаемый с настойчивостью — не давала бы мне покоя.
— О, нет, нет, нет! — его большие глаза затуманились. — Как вы можете так думать?
Они стояли в молчании на берегу тихой речки. Амелия с печалью смотрела на букет, осторожно и трепетно поглаживая лепестки. Джерек сделал к ней шаг и остановился, немного подумав, прежде, чем заговорить.
— Миссис Ундервуд?
— Да?
— Что такое «обман»?
Она взглянула на него, с удивлением, затем рассмеялась:
— О, дорогой мой Карнелиан! О, дорогой! Что с вами делать?
Они взялись за руки, и Джерек повел любимую к обнаруженному им полигону.
— Мы должны поговорить с учеными из лаборатории. Они помогут нам.
— Какие лаборатории? С чего вы взяли, что это лаборатории?
— Я собственными глазами видел роботов. У вас в 1896 году их не так уж много, да?
— У нас их нет совсем.
— Тогда я прав. Это экспериментальные роботы. Я так надеюсь на ученых. Они не только поймут меня, но будут рады помочь.
— Что-то я сомневаюсь, — она дошла до забора и поглядела на сцену за ним. Сперва Амелия покраснела, а затем затряслась в приступе смеха.
— О, мистер Карнелиан, я боюсь, ваши надежды не оправдались. Интересно, какой запах может быть там…
— Запах? Он необычен?
— Немного. О, моя доброта…
— Разве это не экспериментальная ферма? — впервые оптимизм угрожал покинуть его.
— Нет, это канализационная ферма, — она прислонилась к забору и смеялась, пока слезы не показались у нее на глазах.
— Что такое «канализация»? — спросил он.
— Боюсь, это не то слово, которое леди может объяснить вам!
Джерек рухнул на землю у ее ног и обхватил голову руками, испытывая что-то, очень похожее на отчаяние.
— Что нам делать? — причитал он. — Я согласен на старую, потрепанную машину времени, даже на ту, что оставил здесь в прошлый раз — это было бы хоть что-то. Как я раскаиваюсь теперь, что предпринял этот непродуманный вояж.
— Именно поэтому я начинаю радоваться ему, — бодро возразила Амелия. — Не падайте духом, Джерек. Мой отец говаривал, что нет ничего лучше добротной, солидной, неразрешимой, на первый взгляд, проблемы, чтобы отвлечь человека от обычных глупых неприятностей, которые портят жизнь. Наши трудности так велики, что делают любые иные, какие у меня могли бы быть, совсем тривиальными! Еще минуту назад я так жалела себя, но сейчас, слава Богу, все позади!
— Кажется, я понимаю, о чем вы говорите, — сказал Джерек с чувством. — Сюда входит вера в человекоподобное и злобное существо по имени Судьба?
— Боюсь, что да.
Он медленно поднялся с земли и надел плащ. Джерек просветлел, когда следующая мысль пришла ему в голову.
— Как бы то ни было, это приключение, возможно, продолжает мое «моральное образование»?
Они стали спускаться с берега назад на песчаную отмель. В этот раз она сама взяла его за руку.
— Скорее, это побочный эффект, хотя я знаю, что не должна говорить так цинично. Мистер Ундервуд часто говорил мне, что нет ничего хуже, для взора Господа, чем циничная женщина. Я боюсь, их очень много вокруг в такие неспокойные времена, как наше. Пойдемте, просмотрим, куда ведет та тропинка вдоль берега.
— Надеюсь, — пробормотал он, — что не в Бромли.
Глава пятнадцатаяПуть в столицу
Невзрачный ювелир с бесцветными волосами вытащил стеклянный предмет из правого глаза и шумно пососал что-то в зубах.
— Смешно, — заговорил он. — Я даю вам больше обычной цены, но ваш «рубин» немногим отличается от тех, что идут по шиллингу на рынке. Оправа сделана мастерски, хотя не знаю, что это за металл. Ладно, сколько вы хотите? — он держал на ладони Кольцо Власти, которое Джерек принес в дар своей возлюбленной.
Миссис Ундервуд нервничала, стоя рядом с Джереком у прилавка.
— Соверен?
Он снова посмотрел на Кольцо.
— Согласен, вещица красивая, диковинная. Но зачем мне рисковать? Пятнадцать шиллингов? По рукам?
— По рукам, — удрученно согласилась миссис Ундервуд и взяла деньги вместо Джерека, который не совсем понимал суть происходящих событий.
Он не жалел об этом перстне, потому что легко было возместить потерю по возвращении, и потому, что Кольца Власти были бесполезны здесь, но странный обмен, который затеяла миссис Ундервуд, совершенно сбил с толку наивного гостя из будущего. Взяв какие-то бумажки из рук состоятельного замухрышки, Амелия положила их в карман Джереку.
Покинув магазин, они очутились на шумной улице.
— К счастью, сегодня базарный день, и мы не бросаемся в глаза в толпе, — сказала миссис Ундервуд. — Здесь будут цыгане, бродяги, нищие, убогие.
Телеги и экипажи забили узкую мостовую. Пара автомобилей дополняла дорожное столпотворение, вызывая со стороны пешеходов подчеркнутый кашель и нарочито громкие жалобы.
— Можно перекусить в станционном буфете, пока ждем поезда. В Лондоне сразу же отправимся в кафе «Роял», может быть, мы встретим кого-нибудь из ваших друзей. Это наш единственный шанс, — она стремительно преодолевала неровности деревенского тротуара, пока не достигла небольшой аллейки, которая переходила в серию каменных ступенек.
Беглецы взошли по ним и очутились на более спокойной дороге.
— Эта дорога приведет нас к станции, — предположила она довольно уверенно. — Нам повезло, это счастье — оказаться так близко к Орпингтону.
Амелия не ошиблась, потому, что вскоре они подошли к красному зданию с надписью «Орпингтон». Вчерашняя домохозяйка из Бромли решительно направилась к кассе и купила два билета второго класса до Чаринг Кросс.
— В нашем распоряжении двадцать минут, — сказала она, взглянув на часы над кассой. — Вполне достаточно, чтобы подкрепиться. Вы заметили, — добавила она тише, — здесь нет полиции. Кажется, побег удался.
В станционном буфете Джерек впервые в жизни отведал сандвич с сыром, и даже заставил себя доесть черствое лакомство. Зато чай показался намного вкуснее, чем тот, которым его радушно потчевали в доме Ундервудов. Когда, наконец, пришел поезд, наполняя станцию паром, Джерек восхищенно воскликнул:
— Амелия, он так похож на мой домашний локомотив!
Миссис Ундервуд смутилась. Люди смотрели на Джерека и шептались друг с другом. Но Джерек ничего не замечал; он энергично потащил миссис Ундервуд через двери на платформу.
— Орпингтон! — выкрикнул тонкий человек в темной форме. — Орпингтон!
Джерек еле дождался, когда пассажиры выйдут из вагона, и, взобравшись внутрь, приветливо кивал и улыбался всем, кто уже сидел там.
— Я наслаждаюсь его великолепием, — не мог угомониться наивный путешественник, когда они уселись. — Древний транспорт всегда был моей слабостью.
— Прошу вас, не болтайте лишнего, — взывала она умоляющим шепотом.
Ей было досадно, что беспечный Джерек забыл все предупреждения о грозящей им газетной шумихе.