— Что это с тобой? — поинтересовался Тэйбар.
— Ничего, Господин, — торопливо отозвалась я.
Я снова, украдкой, окинула его взглядом, и во мне появилась уверенность, что он любит меня!
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — уточнил он.
— Да, Господин, — поспешила заверить его я, и, не выдержав, позвала его: — Господин!
— Что? — отозвался Тэйбар.
— Я принадлежу вам, — сказала я. — Я — Ваша рабыня.
— Да. И что? — спросил он.
— Просто мне было бы любопытно узнать, каков мой статус, Господин, — ответила я, попытавшись схитрить, и определить степень его чувств ко мне.
— Твой статус? — прищурился мужчина.
— Да, — кивнула я. — Какая я рабыня?
— Что Ты имеешь в виду? — уточнил он.
— Ну, я — высокая рабыня? — поинтересовалась я.
— Плетей хочешь? — спросил он в ответ.
— Нет, Господин!
— Повернись, — приказал он. — На колени. Голову в землю, руки на затылок.
— Да, Господин! — всхлипнула я, но торопливо повиновалась.
Мне уже приходилось стоять в этой, обычной для унизительного насилия рабыни, позе.
— Ой! — взвизгнула я в первый момент.
А потом я вздрагивала, задыхалась и кричала снова и снова. Закончив с моим, то ли использованием, то ли наказанием, мужчина встал и ногой отпихнул меня на землю. Лежа на боку, и все еще вздрагивая, а испуганно посмотрела на него.
— Вот это — твой статус и вид рабыни, которой Ты являешься, — сообщил он мне.
— Да, Господин, — всхлипнула я.
— Говори свой статус, рабыня, — приказал Тэйбар.
— Я — низкая рабыня! — проговорила я дрожащим голосом.
— Более того, Ты нижайшая из самых низких рабынь! — добавил он.
— Да, Господин!
В моих глазах стояли слезы. Для меня со всей очевидностью открылась истина, я была полной рабыней этого мужчины, у которого не было ни малейшего намерения, ни в малейшей степени идти на компромисс со мной, или ослаблять режим моей неволи. Он выбрал меня на Земле не для того, чтобы сделать рабыней наполовину. В тот момент я испытывала смешанные чувства. С одной стороны я была дико благодарна ему за то, что была взята им, но, с другой стороны, он дал мне слишком мало времени и удовольствия. Его внимание было и его доминированием и дисциплинарным взятием, но, тем не менее, я плакала от счастья и упивалась им. Это было первое его прикосновение, пусть высокомерное и пренебрежительное, которое мой господин мне предоставил. Но даже притом, что я могла бы быть для него низкой рабыней, и даже, и у меня не было в этом ни малейшего сомнения, теперь я была среди самых низких рабынь, я ничуть не впадала в уныние, и даже не была разочарована. Прежде всего, я знала, что женщины, сохраняемые в качестве самых низких рабынь, а порой и более сурово, зачастую оказываются самыми любимыми. Для меня не было секретом, что многие влюбленные в своих рабынь рабовладельцы держат своих возлюбленных, как самых низких из рабынь. Я даже не сомневалась, что Мирус будет держать Тупиту именно как таковую. Уже покидая лагерь, она была закована в наручники. Знала я и о том, что даже самые высокие из рабынь иногда становятся объектом такого же властного использования, чтобы свою очередь они могли бы, к их позору, расстройству и удовольствию, обнаружить себя одетыми в тряпье и приставленными к самым неприятным работам. Такое обращение должно напомнить им, что они — рабыни, и должны повиноваться своим владельцам. Такое принуждение, имеет тенденцию подтверждать положение женщины и возбуждать ее. Даже если я не была любима, теперь у меня не осталось ни малейшего сомнения, что я была страстно желаема, и что отныне мне нечего бояться, что Тэйбар не будет использовать меня как рабыню для своего удовольствия. Более того, жесткость моего им использования только удвоила мое рабское желание служить ему и любить его. Было ясно, что он знал что делал, когда выбирал меня на Земле.
— Можешь вернуться в прежнее положение, — бросил Тэйбар.
— Спасибо, Господин, — проговорила я, возвращаясь на место и становясь на колени по другую сторону костра.
Я все еще тряслась от возбуждения. Столь краткое использование только еще больше разогрело меня. До некоторой степени я была пристыжена и огорчена, возможно, в результате моего земного происхождения, но главным образом я была несказанно рада, благодарна и влюблена. Я трепетала перед ним. Он захотел меня, и просто взял. И сделал со мной, все что захотел. Этот мужчина будет обращаться со мной так, как ему нравится. Он не пойдет на заключение со мной какого-либо компромисса. Я была его рабыней.
— Я могу говорить? — спросила я.
— Можешь, — кивнул Тэйбар.
— Откуда Вы узнали, что можете доверять Семпронию и Каллистэну? — полюбопытствовала я.
— Думаю, что у меня есть некоторое умение просчитывать мужчин, — ответил он.
— А женщин Вы тоже можете просчитать? — спросила я.
— Можешь не сомневаться, — усмехнулся Тэйбар.
— А что Вы увидели во мне?
— Выпрями тело, колени шире, — скомандовал он, и когда я покорно выполнила его команду, добавил: — Я просчитал, что Ты — изумительная рабыня, которой не хватало только сильного владельца, чтобы достичь полного совершенства ее женственности.
— Это верно, Господин, — признала я, краснея и опуская голову.
Признаться, я уже пожалела, что спросила об этом. Меня так смутил его ответ! Такое впечатление, как будто он смог прочитать мои самые скрытые мысли и потребности. Неужели я действительно оказалась столь открыта для него? Похоже, что мои мысли и потребности были столь же обнажены для него, как в данный момент, по его желанию, было обнажено мое тело.
Неожиданно для меня Тэйбар встал и, сходив к куче своих вещей, принес немного масла и оселок. Усевшись на прежнее место, мужчина вынул меч из ножен и начал медленно, терпеливо, заботливо править свой клинок. Гореанские мужчины всегда подтачивают свои мечи лично. Они не склонны доверять режущую кромку своего оружия никому, кроме самих себя. Его меч беспокоил и одновременно очаровывал меня. Я уже видела, что может сделать такая вещь в опытных руках.
— Имей в виду, что мы должны говорить только по-английски, — предупредил Тэйбар, не глядя на меня.
— Хорошо, Господин, — по-английски ответила я, хотя не понимала, почему мы должны общаться именно на моем родном языке, и почему он напомнил мне об этом сейчас.
— Мы должны суметь обойтись им, насколько это возможно, — сказал он.
— Господин? — позвала я его, когда молчание немного затянулось.
— Ты знаешь, что если плеснуть масло, на тлеющие темноте угли, оно вспыхивает очень ярко, и на мгновение ослепив, мешает нормально видеть? — поинтересовался он.
— Да, Господин, — кивнула я.
— Но сейчас еще слишком рано, чтобы огонь утих, пока еще рано, — пробормотал он.
— Да, Господин, — озадаченно сказала.
Некоторое время я зачарованно смотрела, как двигался по лезвию оселок, медленно, плавно, равномерно.
— Если кто-то появится за моей спиной, Ты, конечно, увидишь его практически мгновенно, — предположил Тэйбар.
— Да, Господин, — кивнула я. — Позади Вас около пятидесяти футов свободного пространства.
Мужчина медленно кивнул головой, не переставая водить оселком по клинку.
— В свою очередь, — продолжил он, — если бы кто-либо захотел приблизиться к лагерю незамеченным, то он бы предпочел подойти с другого направления, то есть из-за твоей спины, где есть деревья и кустарник.
— Я полагаю, что так, Господин, — согласилась я.
— Не оглядывайся, — предупредил он.
— Хорошо, Господин, — встревожено кивнула я.
— Такой индивидуум, мог бы какое-то время выжидать своего шанса на то, чтобы приблизиться незамеченным максимально близко.
— Господин? — уже испуганно спросила я.
— Ты помнишь, куда именно мы ходили сегодня на прогулку? — осведомился Тэйбар.
— Конечно, — ответила я.
— А Ты помнишь тела тех двух животных на лугу, — спросил он.
— Да, — кивнула я.
Честно говоря, мне не доставило большого удовольствия смотреть на них, но Тэйбар привел меня к ним на привязи, так что большого выбора у меня не было. Они лежали там, в траве, и надо признать, что выглядели отнюдь не привлекательно. Потом, мужчина смилостивился надо мной и увел в лагерь.
— Ты не заметила в них ничего необычного? — поинтересовался он.
— Нет, — покачала я головой.
— А разве Ты не обратила внимания на то, что каждое тело было покрыто пылью? — напомнил мужчина.
— Да, — припомнила я.
— Как Ты думаешь, как она попала на тела? — спросил он.
— Может ветром принесло, — предположила я.
— Нет, — усмехнулся Тэйбар, — Только не на лугу.
— Тогда я ничего не понимаю, — призналась я.
— Ты не понимаешь значения той пыли? — уточнил он.
— Нет, — ответила я.
— У них тоже есть свои церемонии и обряды, — пояснил Тэйбар.
— У них? — не поняла я.
— Да, у тех существ, — кивнул мой господин. — И та пыль является частью церемонии.
Я замолчала, почувствовав, как тонкие волоски в основании моей шеи встали дыбом.
— По крайней мере, мне так кажется, — добавил Тэйбар. — Ну вот, с правкой лезвия почти закончено. Теперь, как можно было бы ожидать, я должен осмотреться.
— Ох, Господин, — испуганно выдохнула я.
— Ты что-то заметила? — осведомился он.
— Нет, Господин.
— Он должен подойти от подветренного направления, — заметил Тэйбар.
— Да, Господин.
— Если у тебя будет время, Ты не должна вставать, — проинструктировал он меня, — лучше завалиться на бок. Потом, Ты сможешь подняться и убежать.
Он проговорил это с неестественным спокойствием. Движения оселка по лезвию по-прежнему оставались такими же плавными и неторопливыми, но я буквально кожей ощущала, что каждый нерв, каждая клеточка его тела были напряжены и готовы к действию.
— У меня будет возможность только для одного удара, — сообщил он мне.
Острие его меча теперь было нацелено почти прямо на меня.
— Ты помнишь, в каком направлении я послал Телу, Мину и Кару? — уточнил Тэйбар.