Глава 10Кухня
Моя голова была низко опущена, а волосы разметались вокруг его ног. Я был обнажена и напугана. Он вызвал меня в свои апартаменты. Едва войдя в комнату, я опустилась на колени и уткнувшись лбом в пол, продемонстрировала почтение перед краем длинной ковровой дорожки, ведшей к возвышению. Мне почти сразу было дано разрешение, приблизился к возвышению. На четвереньках и опустив голову. Потом, опять на руках и коленях я поднялась по широким, покрытым ковром ступеням на возвышение, и теперь лежа на животе, тело на поверхности, а ноги на последних двух ступенях, причем правая согнута в колене.
— Ты мне нравишься, и Ты неплохо целуешься, — заметил он.
— Спасибо, Господин, — поблагодарила я.
— Впрочем, как и все остальные землянки, — добавил мужчина.
— Да, Господин, — повторила я, сделав логичный вывод, что я была далеко не первой женщиной с Земли, которая прошла по этому ковру.
— Можешь продолжать, — милостиво позволил он мне.
— Спасибо, Господин.
— Это весьма приятно, — признал мужчина.
— Рабыня благодарна за то, что ее господин ею не рассержен, — сказала я.
— Ты довольно хорошенькая, — заметил он.
— Спасибо, Господин, — сказал я.
— Кажется, Ты носишь ошейник, — заметил он.
— Да, Господин.
— Могу я узнать, чей это ошейник? — поинтересовался мужчина.
— Ваш, Господин, — ответила я.
— Чей именно? — попросил уточнить он.
— Это ошейник моего владельца, Хендоу из Брундизиума, владельца таверны Хендоу, на Доковой улице, в Брундизиуме, — сообщила я, украдкой бросив опасливый взгляд на его колени, на которых покоилась рабская плеть.
Массивные стопы и лодыжки мужчины были обуты в сандалии с широкими ремнями. Икры и бедра хотя и заплыли жиром, но были крепкими и мощными. Его предплечья и плечи, также пугающе толстые и сильные, походили на стволы небольших деревьев. В обхвате они были в разы больше моих собственных миниатюрных конечностей. Живот просто необъятный, плечи так широки, что напрашивалось сравнение со стеной дома. Я боялась даже представить себе, какая сила скрывалась в теле такого мужчины. Подозреваю, что я для него была не тяжелее куклы в руках ребенка. Перед ним я чувствовала себя полностью беспомощной. Это все равно, что сравнивать цветок и стальную булаву.
Я был испугана. Он был моим хозяином, и я изо всех стремилась понравиться ему.
Его рука, легла мне на голову, препятствуя тому, чтобы я облизывала и целовала его выше середины икр.
— Ты ведь уже знаешь кое-что о том, что значит быть рабыней, не так ли? — спросил Хендоу.
— Да, Господин, — заверила я его.
— Остановись, — велел мне он.
Я оторвалась от его ног и замерла в ожидании.
— Если не ошибаюсь, Ты — девственница, не так ли? — осведомился мужчина.
— Да, Господин, — кивнула я.
Конечно же, он прекрасно знал об этом. Эта информация значилась в моем описании на торгах. К тому же в этом удостоверился его служащий на следующее утро после моей покупки, прежде чем начать готовить меня к погрузке и отправке сюда.
— Ты готова рискнуть своей девственностью здесь, в этом самом месте, прямо сейчас? — спросил меня Хендоу.
— Моя девственность, принадлежит моему владельцу, так же, как и все остальное, — ответила я. — Он может сделать с этим все, что пожелает.
— Есть у меня кое-какие планы относительно этого, — усмехнулся он.
Я промолчала, не зная, что сказать. Он мог делать со своей собственностью все, что желал. Он был Господином.
— Как проходят твои занятия? — поинтересовался Хендоу.
— Мне кажется, что неплохо, Господин, — осторожно сказала я.
Я полагала, что в моих же интересах стоило проявлять скромность, в оценке своих достижений. Я ни на минуту не сомневалась, что у него была возможность получить полную информацию из первых рук, от его рабынь танцовщиц и главного надсмотрщика.
— Ты — танцовщица, — кивнул он, — и у тебя имеются все предпосылки, чтобы превратиться в превосходную рабыню для удовольствий.
— Спасибо, Господин, — поспешила поблагодарить его я.
— Достаточно интересно, что Ты землянка, — проговорил Хендоу. — Если не знать этого, и не слышать твой акцент, то можно подумать, что Ты родилась на Горе.
— Я — женщина, — прошептала я.
— Это точно, — улыбнулся мужчина. — Вероятно, это немаловажно. В конце концов, скорее всего, все вы в значительной степени одинаковы. И одинаково отличаетесь от мужчин.
— Да, Господин, — не могла не согласиться я.
— Знаешь ли Ты, что в большинстве случаев привезенные с Земли женщины, оказываются превосходными рабынями для удовольствий? — осведомился он.
— Мы все женщины, — прошептала я, пожимая плечами.
Я не видела каких-либо причин, почему мы, должным образом направляемые и дрессированные, не должны были бы стать столь же прекрасными рабынями мужчин, как и гореанки. Действительно, учитывая ту социальную и политическую пустыню, в которой мы так сексуально оголодали, меня нисколько не удивляло то, что как только, к нашей радости, нам стало ясно, что у нас теперь не осталось никаких социально предписанных альтернатив тому, чтобы быть женщинами, что бесполое общество больше не подвергнет нас своему давлению, заставляя быть кем-то еще, наша женственность, отрицаемая, унижаемая и презираемая там, снова возвращается в дом нашего пола и нашей природы. И тогда нам несложно доказать, что мы каждой своей клеткой столь же хороши, если не лучше, как и наши гореанские сестры не познавшие таких лишений, ну или, по крайней мере, некоторые из них. В конце концов, на мой взгляд, все это зависит от характера каждой отдельно взятой женщины, а не от того места, где она родилась. Прежде всего, мы все были женщинами.
— Посмотри на меня, — приказал Хендоу.
Я поднялась на колени и подняла голову.
— У тебя смазливое лицо, — кивнул мой хозяин.
— Спасибо, Господин.
— И весьма соблазнительные формы, — добавил он.
— Спасибо, Господин.
— Поцелуй плеть, — скомандовал он.
Я быстро приложилась губами к жесткой коже, опасаясь, что он мог развлечения ради, потянуть ее к себе, вынуждая наклоняться и вытягивать шею. Но мужчина твердо держал плеть, не собираясь убирать ее, и позволяя мне продолжить медленно и нежно. Наконец, плеть вернулась на место, и я замела перед ним на коленях, откинувшись назад.
— Надеюсь, Ты собираешься хорошо работать? — спросил он.
Я пораженно и напугано уставилась на него. Он только что заявил, что у меня красивое лицо и соблазнительная фигура. Чего еще могли бы хотеть его клиенты? Но тут до меня дошло, что он имел в виду, и мне пришлось очень постараться, чтобы проглотить тот комок, что внезапно застрял у меня в горле. Конечно, конечно, думала я. Такие вещи как смазливое личико и стройная фигурка, были только началом, причем, совсем незначительным началом, а, возможно, даже совсем не необходимым началом того, что мужчины будут ожидать от меня.
— Я надеюсь, что мужчины будут довольны мною, — пробормотала я, внезапно севшим голосом.
— У меня большие планы на тебя, — предупредил меня Хендоу, и не дожидаясь моего ответа, продолжил. — Я думаю, что Ты будешь очень хороша.
— Я надеюсь, что мой владелец будет мной доволен, — пообещала я.
— Как и любой, кто находится на службе у твоего владельца, или является его клиентом, — усмехнулся он, — и к кому Ты явно или неявно будешь отправлена.
— Да, Господин, — ответила я, хотя не совсем поняла его последнюю фразу.
— Как и все мужчины вообще, — добавил мой хозяин.
— Да, Господин, конечно Господин, — поспешно поддакнула я.
Я рабыня. Теперь я существую только для удовольствия мужчин. Это было то, для чего я была предназначена.
— Иногда, с Земли привозят таких женщин, которые полагают, по крайней мере, вначале, в течение очень короткого промежутка времени, что смогут быть стойкими, в некотором смысле, и тайно или открыто противостоять мужчинам. Ты, случайно, не относишься к таким женщинам?
— Нет, Господин, — поспешила заверить его я.
— Ни в каком, самом незначительном случае? — уточнил Хендоу.
— Нет, Господин.
— Такое упорство обнаруживается очень легко, — предупредил меня мужчина. — Твое тело сообщит об этом, тонкими намеками, не поддающимися контролю и, безошибочно определяемыми опытным взглядом.
— Да, Господин, — прошептала я, опустив голову и глядя в пол.
— Также существуют кое-какие снадобья, — добавил мой хозяин, — которые являются подходящими в таких вопросах.
— Да, Господин, — испуганно пробормотала я.
Про это я ничего не знала. Зато я знала другое. Мне были известны некоторые признаки, и их нам наглядно проиллюстрировали еще с том доме, где я проходила первичное обучение. Это и покраснения на коже и затвердевшие соски. Наблюдательного и опытного мужчину, такого как Ульрик, обмануть не получится. Он, кстати, как-то продемонстрировал нам это, взяв пять девушек и, предложив одной из них, причем, не зная какой именно, взять его кольцо и спрятать. Поочередно держа их за руки и глядя в глаза, мужчина почти сразу определил «виновную». А потом, просто держа ее за руку, и водя по комнате, указал место, где было спрятано кольцо. Вот так, всего лишь внимательно наблюдая за напряжение мускулов девушки, указывавших на ее внутреннее состояние и знание, мужчина смог определить все, что пожелал. Не трудно было догадаться о назначении этого урока. Если бы наше рабство не проходило сквозь нас, если можно так выразиться, если бы оно было неполным, то мы не смогли бы скрыть этого от своего господина. Таким образом, в действительности, наш выбор состоял в том, чтобы стать полными рабынями, целиком и полностью покорившимися своей судьбе или умереть. Я, да думаю и весь наш класс, что интересно, в тайне радовались осознанию этого. Чего уж скрывать от самих себя, если мы знали, что в душе все мы были рабынями, и как мы узнали во время нашего обучения, мы сами хотели ими быть. Так что, знание того, что мы были бы неспособны скрыть любую недостоверность нашего рабства от своего владельца, даже если бы мы страстно захотели это сд