рствующих Жрецов, символ вечности, фигура не имеющая ни начала, ни конца. Точно так же и «Знак Царствующих Жрецов» представляет замкнутое круговое движение рукой перед грудью. К учению Посвященных, к их рекомендациям и увещеваниям, как мне кажется, серьезнее всего относятся представители низшие каст.
Многие мужчины, кстати, любят прийти на площадь, чтобы поприсутствовать на судах, последить за спорами и тяжбами. Некоторые даже специально приходят туда, чтобы служить присяжными. Другие просто наслаждаются речами и логикой, часто аплодируя прекрасным фразам того или иного выступающего. Позже, днем, мужчины собираются в банях. Бани в большинстве гореанских городов являются важными социально-культурными центрами. Некоторые из них частные для закрытого круга клиентов, но в большинстве своем, это открытые для всех общественные заведения, и их услуги, за умеренную плату, конечно, вполне доступны всем свободным людям. Само собой, эти заведения раздельные. Свободные люди разных полов не моются вместе публично. Естественно, что это правило, не устраняет присутствие в мужских банях женской обслуги, в смысле рабынь, и шелковых рабов в женских. Ближе к концу дня, после бани, мужчины расходятся по домам, с нетерпением ожидая своего ужина. Иногда богатых мужчин сопровождают домой их «клиенты». Они же, зачастую встречают их близ дома утром, а иногда сопровождают их и в течение всего дня. Гореане обожают давать обеды и устраивать пирушки. В целом они весьма общительные компанейские люди. Если у кого-то для этого нет собственных рабынь или их не достаточно много, всегда можно арендовать специально обученных для таких случаев невольниц. Договора о подобной аренде обычно заключаются в течение дня, на площади или поблизости от нее. Ближе к праздникам будет разумнее заключать такие сделки заранее. Иногда по вечерам, особенно в конце недели на площади проводятся различные увеселительные мероприятия, например, игры или концерты. Впрочем, такие развлечения, как состязания, гонки или спортивные игры, в тех городах, где они устраиваются на регулярной или сезонной основе, обычно проводятся днем при естественном освещении.
— Да быстрее же Ты! — простонал мужчина, дергая поводок.
Рывок цепи не прошел даром, я снова оступилась и, чуть не упав, с трудом удержала равновесие. Я не могла избавиться от поводка, даже притом, что мои руки были свободны. Цепь была пристегнута к ошейнику не карабином, а запертым замком. На поводок я была взята надежно.
— Поторопись! — снова приказал он, прибавляя шаг и увлекая меня за собой.
— Да, Господин! — отозвалась я.
Я была одета в та-тиру или, как еще это называют рабскую тряпку, короткий лоскут реповой ткани, порванной в нескольких местах, отлично демонстрирующей все мои особенности. Мы спешили по улицам Рынка Семриса, на его центральную площадь. Один раз меня уже продали здесь. Мы попали сюда из Самниума, города к юго-востоку от Брундизиума. Именно там я оказалась в собственности своего текущего владельца. Я стоила ему всего пятьдесят медных тарсков, половину тарска серебром. Люди, меня продававшие, не собирались долго торговаться. В конце концов, я им ничего не стоила. Они и не планировали заработать на мне очень много. Более того, мне показалось, что они хотели избавиться от своего товара, а нас у них было несколько, доставленного в Самниум тарновой корзиной, как можно быстрее. Кому продали Тупиту, я понятия не имела, но не сомневалась, что и ей придется опять начинать с более дешевого рабства, чем то, к которому она успела попривыкнуть.
За моей спиной, болтался привязанный там, скатанный в рулон, набитый соломой тюфяк. С моей шеи свисала медная чаша. В ней было просверлено маленькое отверстие, сквозь которое проходил шнурок, крепившийся к моему ошейнику. На спине моего нового владельца висела двухрядная флейта. Его звали Гордон, и он был странствующим музыкантом.
— И как она у тебя? Хороша? — крикнул Гордону какой-то парень, мимо которого мы проходили по пыльной улице.
— Приходи, увидишь, — не оборачиваясь, бросил мой хозяин.
Судя по количеству людей на улице, мы уже были недалеко от площади. Кроме того, улица шириной около десяти футов, по которой мы шли, была вымощена булыжником. Здания возвышались по обе стороны от нас. Под стенами зданий, вдоль улицы, на расстоянии шага друг от друга были уложены плоские камни повыше, по ним можно было пройти в дождливую погоду. Камни располагались таким образом, чтобы между ними, не задевая их колесами, по улице могла проехать телега.
Кстати перед самой площадью были установлены ограждения предотвращавшие въезд туда таких повозок. Площадь была предназначена только для пешеходов. У ограждений дежурили рабы-носильщики, которые за плату, могли перенести товары, на площадь или через нее. По центру улицы вдоль всей ее длины шла узкая сточная канава.
Свободная женщина, бросив на меня полный отвращения взгляд, отдернула в сторону свои украшенные орнаментом одежды, чтобы они случайно не задели меня, когда я проходила мимо.
— Ой! — пораженно вскрикнула я.
Зато мужчина, обгоняя, не преминул шлепнуть меня по ягодице.
— Сюда, — указал мой хозяин с удовлетворением.
После затененной улицы, яркий свет открытого пространства площади заставил меня сощуриться и заморгать. Рынок Семриса не очень большой город, главным образом знаменитый, как уже было отмечено ранее, своими продажами тарсков, как говорится, и четвероногих, и двуногих, но, как и у большинства гореанских городов, его центральная площадь, хотя и маленькая, была предметом для гордости горожан. Плоские камни, которыми была выложена площадь, складывались в запутанный узор. По периметру располагались несколько магазинов. В каждом углу имелось по одному фонтану. Здесь высился внушительный храм, закрытого типа, с колоннами, фронтоном и фризами. Выстроенные в ряд общественные здания, суд и «дом Администратора», местоположение государственных учреждений, так же были прекрасно выстроены и украшены. Памятные стелы стояли тут и там по краям площади. Мы миновали станцию носильщиков и прошли мимо вертикальных столбов обозначавших вход на городскую площадь. С одной стороны располагалась открытая парикмахерская, с пятью табуретами, причем все места были заняты. Трем посетителям стригли волосы, одного брили острым бритвенным ножом, второму подравнивали бороду. Несколько человек стояли рядом, ожидая своей очереди. Все как один проводили меня, идущую мимо них на поводке за своим владельцем, взглядом.
Я была невероятно взволнована идти по этим камням. С удивлением и любопытством озираясь вокруг, я старалась увидеть и запомнить как можно больше. Как давно я мечтала об этом. Для меня это было подобно волшебному перемещению в прошлое, с той лишь разницей, что здесь, в этом месте, это было настоящее, в котором я фактически очутилась, хотя и в ошейнике. И я уже узнала, что в этом месте и среди этих людей, мне не оставили иного выбора, кроме как повиноваться, и делать это превосходно. Я была рабыней, женщиной в бескомпромиссной власти мужчин. И все же, несмотря на такой жалкий статус самого низкого и наиболее презренного из его животных, я не обменяла бы прекрасный и дикий мир Гора ни на какой другой.
По другую сторону я увидела скульптурную группу, возможно возведенную в честь какого-то триумфа или победы. Пять стоящих мужских фигур, героических пропорций, в шлемах, со щитами и копьями, у чьих ног очевидно среди останков побежденных противников, на коленях стояли две нагих женских фигуры, скорее всего пленницы или рабыни. По периметру постамента композиции проходил иллюстрированный бордюр.
— Пожалуйста, Господин! — не выдержав, заканючила я. — Пожалуйста, позвольте мне посмотреть. Позвольте мне посмотреть!
Гордон оглянулся на меня, и словно пронзил меня недовольным взглядом. Я смотрела на него жалобными глазами, и понимала, что независимо от того, что он решит, мне придется исполнить его решение. Его нельзя было назвать снисходительным рабовладельцем, но он был умным и проницательным человеком, и не мог не видеть, как я была взволнована. Мне трудно было удержать в узде свое любопытство в таком месте. Наконец, мужчина кивнул и, встав позади меня не выпуская из руки поводка, позволил мне осмотреть барельеф с рассказом о событии, которому был посвящен монумент.
Здесь было пять главных разделов. В первой части, казалось, что сердитые герольды или послы стояли перед троном, на котором развалилась невозмутимая Татрикс, что, возможно, было оскорблением. Во второй части армии выстроились на равнине перед городом. В третьей происходило ужасное сражение. Четвертая, изображала униженных представителей побежденных стоявших в лагере своих победителей перед троном генерала. Похоже, они принесли своему победителю просьбу о мире и предложение выкупа. Среди этих предложенных богатств были необычные животные, мешки с зерном, сосуды, сундуки, заполненные драгоценными товарами и голые женщины в цепях. Также, они предложили кое-что еще. Перед троном генерала армии победителей на коленях, в диадеме, полностью одетая, но закованная в цепи стояла Татрикс. Пятая и последняя часть показывала пир победы. Голые девушки, несомненно, представительницы побежденной стороны, прислуживали мужчинам, сидевшим за низкими столами, а на открытом пространстве между столами, и среди них танцевали рабыни. Сбоку от генерала, словно его гостья, сидела Татрикс, все еще в своей диадеме, но раздетая до талии, и можно было не сомневаться, что на следующем пиру, диадему с нее снимут. У рабыни нет потребности в таких украшениях. Несомненно, на следующем пиру, она уже голая будет служить мужчинам и танцевать, надеясь, как и любая другая рабыня, что ее владельцы сочтут ее удовлетворительной.
— Хм, интересно, — хмыкнул мой господин, — этот памятник отмечает победу, к которой Рынок Семриса отношение имел очень косвенное. Здесь рассказывается история войны, которая имела место далеко на северо-западе, на реке Олни, между городами Порт Олни и Ти, за двести лет до формирования Саларианской Конфедерации. Тогда победил Ти. Эта скульптура — копия, оригинал, гораздо больше, и находится в Ти. Здесь его поставили, потому что во время той войны Рынок Семриса оказал большую услугу Ти, но только, как союзник по снабжению их армии.