есть некоторое понятие того, что она теперь товар, который должен быть продан. Честно говоря, мысль о том, чтобы быть проданной снова, меня даже возбуждала. Я хотела быть красивой, понравиться мужчинам и стоить самую высокую цену на рынке. Возможность моего столкновения с любым из мужчин, в захват которых я была вовлечена, кстати, была не высока. Их всех, насколько мне было известно, отправляли на север, под Торкадино. Я подумала о Тиррении. При внимательном рассмотрении, его риск в данном бизнесе был действительно не велик. Кто смог бы доказать, что был вовлечен в это? Мое собственное свидетельство, даже если бы оно выбито из меня на дыбе, было бы только словами рабыни. Его подельники, скорее всего, не стали бы выдавать его. К тому же, он всегда мог заявить, что его таверна и подвал использовалась без его ведома. Он ведь даже не проживал внутри. Он мог симулировать возмущение. Его уважали в Аргентуме.
— Кто-то приближается сюда! — сообщила я людям моего владельца, которые в этот момент как раз укладывали связанного беспомощного пленника в тачку.
Им еще оставалось привязать его, и накрыть брезентом.
— Близко? — спросил старший из них.
Я кивнула.
— Задержи его, — грозным шепотом приказал мне он.
Приближавшийся мужчина был на расстоянии приблизительно десяти — пятнадцати ярдов по левую руку от меня. На нем был короткий плащ, закрепленный большой бронзовой булавкой в правом плече, высокие сандалии и широкополая шляпа. На его плече лежала палка, с которой свисала котомка, болтавшаяся за спиной. А еще у него под плащом был меч, висевший на портупее, переброшенной через его левое плечо. Я предположила, что пользоваться им мужчина умел. Поля шляпы, отбрасывали тенью, почти полностью скрывая лицо. Судя по его одежде, я приняла этого человека за путешественника, хотя помимо путешествий такой костюм на Горе часто носят на охоте. Я поспешно встала перед ним на колени, преграждая мужчине путь, и положила ладонь на землю к его ногам. Это — подходящий для рабыни способ выказать уважение свободному мужчине. Мое тело было напряжено в ожидании удара или пинка, что не было редкостью для рабыни подобным образом заступившей дорогу. Но от меня требовалось сделать попытку ухватить его лодыжку или колено, демонстрируя свои отчаянные потребности. Знала ли я, что рисковала получить удар его палкой? Конечно же знала, но мне приказали задержать мужчину, и сделать это я должна была не смотря ни на что.
— Сжигаемая потребностями рабыня просит господина сжалиться над ней, — дрожа всем телом, заговорила я.
Но презрительного пинка, отбросившего меня на бок к центральной сточной канаве, не последовало. Не почувствовала я и его руки в моих волосах, что могла бы отдернув мою голову, отвесить мне несколько оплеух, бросая мое лицо из стороны в сторону, что несомненно было бы вполне заслуженно. Он не плюнул на меня, ни выругался в гневе, и даже не засмеялся надо мной приказав мне убраться с его дороги. Торопливо начав целовать и облизывать его ноги, я выполнила должный ритуал почтения перед мужчиной. Признаться, вначале я была озадачена, но потом меня охватил страх. Гореанские рабовладельцы зачастую добры к своим переполненным рабскими потребностями животным, идя на встречу их мольбам о сексе. Тиррений из Аргентума, мой владелец, в рамках проводимой им политики, постоянно держал меня в состоянии мучительного сексуального голода, но в тот момент я не хотела прикосновений этого мужчины. Я не хотела, чтобы этот незнакомец, внезапно появившийся на улице, решил бы использовать меня. Подручные моего хозяина находились по соседству.
— Ты целуешь и облизываешь так же, как когда-то, если не лучше, Дорин, — послышался сверху до боли знакомый голос. — Или Ты уже не Дорин?
Я подняла голову и пораженно уставилась на мужчину.
— Теперь я — Тука, Господин, — сообщила я.
— Превосходное имя для такой шлюхи, как Ты, — заметил он.
— Спасибо, Господин, — прошептала я.
— Ты ведь узнала меня, не так ли? — спросил он, улыбаясь.
— Да, Господин, — дрожащим от испуга голосом ответила я.
— Именно из-за тебя, — усмехнулся мужчина, — моя соблазнительная маленькая самка урта, я потерял свою работу в Брундизиуме.
— Простите меня, Господин, — пробормотала я, по-настоящему испугавшись, что он может захотеть сорвать на мне злость.
— Я не виню Хендоу за то, что он оказался столь ревнивым, — пояснил Мирус, а это был именно он. — Любой мужчина мог бы быть сведен с ума таким лицом и формами, как у тебя.
— Спасибо, Господин, — прошептала я.
— Но ведь это я преподал тебе кое-что из того, чем должна быть рабыня, не правда ли? — поинтересовался он.
— Да, Господин, — признала я то, что было истинной правдой.
— Тебя, кажется, украли, не так ли? — спросил Мирус.
— Да, Господин.
— Именно так я и подумал, когда еще в Брундизиуме узнал, что тебя больше нет в таверне, — кивнул он. — Признаться, я сомневался в том, что Хендоу позволил бы тебя уйти по доброй воле.
— Скорее всего, да, Господин, — признала я.
Честно говоря, на самом деле я не знала. Мне казалось неправдоподобным то, что Хендоу, возможно, питал ко мне какие-то нежные чувства. Он и использовал-то меня только один раз, причем безжалостно. Он был не из земных слабаков, которые желая избавиться от женщины, находят убежище в утешительной фразе, что они «любят настолько, что позволяют ей уйти». Такая позиция, независимо от того, что могло бы быть ее моральными или психологическими достоинствами, не относится к типичным гореанским ответам, по крайней мере, в отношении рабыни. Большинство гореан расценило бы ее как абсурд, им было бы просто непонятно как можно взять и позволить уйти женщине, которая тебе нравится. Если она тебе нравится, если Ты ее любишь, так оставь ее себе. А, в случае необходимости, борись за нее. Интересно, а что, женщина не видит всего лицемерия такой позиции? Большинство женщин, как мне кажется, предпочтет мужчину, который будет любить ее достаточно, чтобы удержать ее, того, кто будет готов, даже, драться за нее, а вовсе не того, кто окажется готов «позволить ей уйти».
— Очевидно, и Тупита была украдена в то же самое время, — предположил Мирус.
— Да, Господин, — кивнула я, решив, что нет особого смысла рассказывать ему, что Тупита попыталась сбежать, используя меня как билет на полет из Брундизиума. — Вы ведь не из-за моих поисков приехали в Аргентум, не так ли?
— Едва ли, — засмеялся мужчина.
— Ох, — разочарованно вздохнула я.
Честно говоря, у меня теплилась надежда, что, возможно, он именно поэтому оказался здесь. Мое явное разочарование, вызвало у мужчины только смех.
— Господин очень далеко от Брундизиума, — заметила я.
— Я приехал в Аргентум, в поисках удачи, — снизошел Мирус до объяснений. — Собираюсь попытать счастья, поступив на службу к какому-нибудь капитану наемников.
Признаться, мне показалось, что можно было бы найти такую работу и где-нибудь поближе к Брундизиуму.
— А что случилось с Тупитой? — полюбопытствовал он. — Ты, случайно, не знаешь того, что случилось с ней?
— Нас обеих продали в Самниуме, — сообщила я. — Но я не знаю, кто именно купил ее. Мне неизвестно, где теперь ее искать.
— Она была симпатична, — задумчиво проговорил Мирус.
— Да, Господин, — согласилась я.
— Период возврата давно прошел, — пожал он плечами. — Вы — обе теперь полностью законная собственность ваших новых владельцев.
— Да, Господин, — кивнула я.
Сзади послышался скрип колеса тачки, катимой по переулку. Пленник, у которого прежде были связаны только руки и ноги, теперь, несомненно, был привязан к тачке, за руки, ноги, живот и за шею, и покрыт брезентом.
— Что случилось? — прищурившись, спросил Мирус, по-видимому, заметив мою реакцию.
— Ничего, Господин, — поспешила успокоить его я.
— Твои, бедра двигаются все также хорошо, как и раньше? — поинтересовался Мирус. — Ты по-прежнему красиво извиваешься?
Оглянувшись назад, на выход из прохода, я бросила туда испуганный взгляд.
— Мой теперешний хозяин не использует меня в качестве танцовщицы, — ответила я.
Как раз в этот момент из переулка появились мужчины моего владельца, один из которых тянул тачку, а второй подталкивал.
— Приветствую, Гражданин, — поздоровался первый из них, стоявший между ручек тачки.
— Приветствую, — отозвался мужчина, перед которым я стояла на коленях, хотя он, конечно, гражданином Аргентума не был.
— Не упустите ее, — усмехнулся подручный моего владельца. — Эта шлюха болтается здесь время от времени, умоляя чтобы ее потрогали.
— Спасибо за предупреждение, — засмеялся Мирус.
Я стыдливо опустила голову, смущенная их словами. Впрочем, я в тот момент действительно была переполнена своими сексуальными потребностями, которые, как мне кажется, на Горе увеличились тысячекратно. Я была не в состоянии ничего с этим поделать.
— И как, Вы удовлетворили ее просьбы? — полюбопытствовал Мирус.
— Я нет, — заржал его собеседник. — Она же в ошейнике. Она — никто. Пусть она унижается и кричит от своих потребностей. Это только развлекает нас.
— Понятно, — кивнул тот, перед которым я стояла на коленях, и мне на секунду показалось, что он был не слишком доволен тем, что он услышал.
— Кроме того, — усмехнулся мужчина, стоявший впереди тачки, — Вы же видите, что ее соблазнительное маленькое тело плотно упаковано в железном поясе.
— Да уж заметил, — признал Мирус.
Наконец, похитители, к моему облегчению, по-видимому, не заинтересовавшись Мирусом, а может решив не связываться с тем, у кого на поясе висит меч, отправились своей дорогой, один таща тачку, другой ее толкая. Шли она медленно, похоже, их груз была тяжел.
— Я должна идти, Господин, — опомнилась я, и уже хотела подскочить и догонять мужчин.
— А разве я дал тебе разрешение встать? — поинтересовался Мирус.
— Нет, Господин. Простите меня, Господин.
Я увидела, что двое мужчин моего владельца остановились, очевидно, решив поправить брезент на тачке.