Но отступать было уже поздно. Командор сжал мою ладонь горячими пальцами, такими, что, чудилось, опустила руку в теплую воду. С минуту он будто смаковал касание наших тел, пусть даже столь мизерное, осторожное. Молчал и смотрел так преданно… Почти как сторожевой пес на хозяина. Сильный, практически непобедимый, огромный зверь, послушный любой прихоти слабого человека, зависимый от его отношения… Мурашки забегали по спине. Ни один мужчина так на меня не смотрел.
Мельнис с шумом выдавил из груди воздух и потянул на выход. Фуф. Только теперь я задышала полной грудью. Хотя моя рука в горячей ладони френа волновала по-прежнему. Не скажу, что ощущала себя девочкой-подростком рядом с учителем, по которому тайно сохла, но… Командор определенно произвел впечатление, оставил какой-то след в душе.
Спина Мельниса выглядела неестественно прямой, резкие, рваные движения говорили о сильном волнении.
Дверь беззвучно захлопнулась. Я убедилась, что она закрылась и поравнялась с командором. Он посмотрел — настолько заботливо и ласково, что в груди сжалось и сердце затрепыхалось испуганной птичкой.
— Что вы сделали Дареллу? — вдруг вырвалось у меня. Мельнис окинул удивленным взглядом, криво усмехнулся, с оттенком плохо скрытого презрения.
— Снял с должности, сместил, можно сказать, — ответил прямо, без отговорок.
Откровенный ответ командора, без привычного «я все расскажу потом, только подождите» вдохновил на дальнейшие расспросы.
— А поподробней? — невольно изогнула я бровь.
Командор улыбнулся. Так улыбается отец дочери, что спрашивает о сущности бытия и смысле жизни.
— Я был помощником Дарелла, одним из трех. Но кто-то выяснил, что у парня не совсем чистое прошлое. Он умудрился затереть свой проступок почти во всех файлах правоохранительных органов. Но что-то просочилось. И дошло до командования. Дарелла сняли с должности, уволили из органов за сокрытие данных и обман вышестоящего руководства. А меня назначили, как наиболее подходящего кандидата. Вот и все.
Мельнис пожал плечами, словно не понимал — что еще можно сказать по этому поводу.
— Что за проступок? — не унималась я.
— Попытка изнасилования, — в голосе френа зазвенел металл, губы презрительно скривились. — Мы точно не знаем — что там было и как все случилось. Но тот факт, что женщина звала на помощь, а Дарелл постарался откупиться от правосудия, для меня многое значит. Невиновный не прячет улики, не подкупает свидетелей, судей и прокуроров. Он нанимает хорошего адвоката. Тем более, со связями Дарелла и его тогдашней любовницы, нынешней жены, френы Гелэи Молти, женщины очень влиятельной, высокородной, это ничего не стоило.
— Мельнис? Командор? — я вдруг поняла, что ни разу не называла его по имени, только про себя, мысленно.
Френ понял это тоже. Улыбнулся, криво и немного смущенно, но так, словно мое панибраство доставило ему удовольствие.
— Можно просто Мел, — предложил внезапно. — Веллада, не смущайтесь. — Добавил с какой-то особенной, завораживающей интонацией.
— Мел, — зачем-то повторила я. — А кто сообщил о тайне Дарелла?
— Понятия не имею, — откровенно произнес командор. — Он думает, что я. Считает, что так я пробивал себе дорогу к должности. Меня всегда считали самым вероятным кандидатом.
— Нет, это не вы, — задумчиво проронила я и снова поняла, что озвучила собственные мысли. Мельнис приподнял брови, затормозил посреди коридора и спросил:
— Почему вы так думаете, Веллада?
Синий взгляд одновременно просил и требовал, губы командора вздрагивали, а пальцы покрепче сжали мою руку. Он смотрел так, словно от моего ответа зависит слишком многое. Чья-то судьба, как минимум.
— Не знаю, — едва слышно произнесла я, ошарашенная реакцией командора. — Просто мне так кажется.
Мельнис широко улыбнулся, будто его только что повысили снова и прибавил шагу.
Некоторое время мы шли молча, пока командор не прищурился и не спросил:
— А вы что сделали Дареллу?
— Я? — я так удивилась, что чуть не споткнулась. Мельнис заботливо придержал за талию, выпустив мою руку, и снова торопливо сжал ее горячими пальцами. Словно боялся, что отниму и спрячу.
— Дарелл явно не просто так вас сюда привел. Вы ведь уже поняли, что ситуация на станции не слишком веселая. Мы — последний оплот мира в Союзе, охраняем рубежи и если что примем первый удар. Женщине здесь опасно, даже очень. Я сам не взял бы вас, даже не собирался, если бы руководство не утвердило вас на должность раньше. Наверху решили, что вы — тот самый человек, который им нужен. И, буду до конца откровенным — я противился. С самого первого мгновения, когда узнал вас… увидел на снимках, прочитал биографию. И понял, что не могу подвергнуть вас риску.
Я слушала объяснения Мельниса и вдруг осознала, что вовсе не особенный возраст и не способности эльвеи двигали им при нашей первой встрече. Командор хмурился и переживал не за себя — за меня. Черт! Этот мужчина удивлял все приятней. Казался почти идеальным, если бы не эти тайны, связанные с его семьей и расой. Если бы не скрытность Мельниса, нежелание делиться проблемами, принимать помощь…
— Я влепила Дареллу пощечину, когда он приставал ко мне на курорте, — ответила я, когда френ закончил речь. Думала, это успокоит Мельниса, прояснит для него все. Но вместо этого командор лишь сильнее перевозбудился. Глаза его сверкнули лазерами, губы вытянулись в жесткую линию, подбородок выпятился, а свободная рука сжалась в кулак.
Мельнис что-то пробормотал на своем языке, думаю, ругательство, и сказал уже мне:
— Я его еще встречу. И сделаю все, чтобы Дарелл пожалел о каждом проступке, который вас коснулся! Очень пожалел.
Наверное, также он говорил о врагах, которых следует стереть с лица земли. И я поневоле расчувствовалась, залюбовалась. Не думая, не оглядываясь на ситуацию выпалила:
— Спасибо вам. Давно обо мне так никто не заботился. Правда, Мел. Большое спасибо. Но не стоит тратить свое время и силы на Дарелла. Он не заслуживает даже вашего гнева.
Секунда, другая — и я прижата к стене каменным телом командора. Он наклонился к лицу, выдохнул горячий воздух, обнял сильнее и поцеловал. Так, что голова закружилась. Вначале от недостатка кислорода, а затем и от ощущений. Казалось, я источник воды, из которого френ пил и пил, не в силах утолить жажду. Его язык выделывал такое, что я совершенно сомлела от ласки. По телу разливался жар, концентрируясь внизу живота.
Тело Мельниса недвусмысленно намекало, что еще немного — и мы займемся любовью, вот прямо здесь, не теряя ни секунды. Вздрагивающие ладони инопланетника спустились на мои бедра, сжали и притянули так, что не будь на Мельнисе формы, мы уже соединились бы. Я не знала — вырываться или поддаться. Слишком разноречивые чувства и мысли будоражили, лишали воли. Не хотелось бы заниматься любовью с мужчиной, которого едва знала, увидела всего пару дней назад. Но с другой стороны… Он так ко мне относился… Я чувствовала силу желания Мельниса, понимала каково ему и почти сдалась. Но… командор отпрянул, отскочил до противоположной стены и замер соляным столбом. Ноздри раздуваются, от тела разве что пар не валит, губы припухли, раскраснелись, взгляд такой мутный, словно френ едва соображает, что творится вокруг. Взорвись неподалеку бомба — и то не сразу заметит. Минута, а может и больше потребовалась Мельнису, чтобы найти в себе силы продолжить путь. Он просто протянул мне руку и ни с того, ни с сего продолжил прерванный поцелуем диалог. Так словно ничего и не случилось.
— Не стоит благодарности, Веллада. Я бы и больше для вас сделал. Все, что смогу сделаю. В том числе и для поисков вашего сына.
Я посмотрела на френа с благодарностью, но не рискнула ответить. Он усмехнулся, с оттенком горечи и прибавил скорости.
До моей каюты мы добрались молча. Мельнис все еще выглядел так, что хотелось заряжать об него батарейки, но лишнего себе не позволял. Я не рисковала говорить ничего, что спровоцировало бы командора. Мы расстались у дверей каюты.
— Веллада, спокойной вам ночи. Простите, что позволил себе замечтаться. Я сделаю все возможное, чтобы это не повторилось, пока не начну ухаживать за вами по всем правилам нашей расы и клана. Я никогда не променял бы возможность обладать вами всю оставшуюся жизнь на мимолетное избавление от гнета инстинктов… Простите еще раз.
Больше ничего не поясняя, он почти убежал по коридору. А я осталась стоять, как обычно ошарашенная, удивленная и совершенно сбитая с толку.
В последнее время после общения с Мельнисом никаких других эмоций я не испытывала…
Я поторопилась скрыться в каюте, будто дверь между мной и вотчиной командора — станцией, что фактически подчинялась каждому его слову — чем-то поможет. Некоторое время я бессмысленно мерила шагами комнаты. Бежевый цвет обстановки немного успокаивал. Я где-то читала, что зеленый, бежевый и синий в интерьерах космических станций использовали не просто так. Особенно, когда речь шла о военных объектах. Вроде бы такие оттенки снимали стресс, помогали принимать верные решения.
Колористика… человеческая наука о воздействии цвета на психику и даже самочувствие. Кто бы мог подумать, что даже расы, которые различают инфракрасный свет и ультрафиолетовый, все равно воспринимают наш, родной видимый спектр «по-человечески». Это заставляло задуматься о том, что природа на самом-то деле скупа и рациональна. Однажды находит удачную идею и эксплуатирует ее до последнего.
Мысли о науке, технологиях, экологии, как обычно, охладили, вернув незамутненный рассудок и ясность мысли. Я умылась, перекусила нежной творожной запеканкой со сметаной и отправилась спать.
Уснула, как убитая. Даже навязчивые мысли, что крутились в голове, воспоминания дня, которые будоражили, горячили кровь, не помешали отключиться. Устала, я слишком устала за эти длинные сутки. За безумные часы пребывания на станции…
На Мерее я долго крутилась в постели, думала, размышляла, всматривалась в необозримое будущее, грустила по прошлому. А здесь просто ухнула в сон.