— Мне нужно обдумать, как обучить вас некоторым приемам.
Командор кивнул, немного помолчал и спросил:
— Все так плохо?
— Нет уже не так плохо, — призналась я. — Но хорошим тоже назвать не могу. Ладно, завтра, так завтра, — сдалась, потому что Мел, похоже, очень этого ждал.
Он улыбнулся — криво и невесело. Подал руку, и мы покинули зал. Только теперь я смекнула, что от командора совсем не тянуло потом. Униформа впитывала выделения тела, поглощая запахи. Голова Мельниса просыхала от ручейков, лоб выглядел влажным. Но пахло от командора очень приятно — чем-то пряным и немного терпким.
Мы почти миновали искусственный город, похожий на темное полотно, расцвеченное витринами, окнами, фонарями, хаотично разбросанными по поверхности. После томного и нежного вальса оголтелая попса из кафе и ресторанов резала слух, как барабанный бой после сюиты Моцарта. Но внезапно случилось то, чего я страшилась больше всего. Здания дрогнули, фонари замигали, послышался гул, словно станция жаловалась как огромное космическое животное. Окна в некоторых домах пошли трещинами, выплевывая стекла прямо на серую брусчатку дороги. Местные бросились врассыпную, началась паника.
Люди, инопланетники, хвосты и крылья сталкивались, под ноги падали гуманоиды и негуманоиды. Со всех сторон слышались крики, скрипы, посвист, гулкие протяжные звуки и резкие каркающие. Каждая раса окликала сородичей по-своему. Галактический язык, он для мирных времен, для спокойных ситуаций, общения между народами. А когда жизни грозит опасность, каждый обращается к истокам — действует на инстинктах и зовет соплеменников на родном наречье.
Безумство набирало обороты. Пространство колебалось под второй волной из девяти. Черт! Девяти! Вокруг творилось невообразимое. Град из стекол и мелкий каменный песок сыпались под ноги, норовили угодить в лицо, в голову, в спину. Искусственное солнце ни с того, ни с сего вспыхнуло, озарив город неоновым светом, позолотив серые и коричневые здания, приглушив витрины и фонари, и погасло снова. Часть уличного освещения выключилось. Фонари опасно накренились, словно собирались что-то поднять с земли.
Инопланетники метались все сильнее, натыкались друг на друга, падали, ползли, налетали на дома. Теперь становилось ясно — в Академии народ куда более приучен к подобным неприятностям. Простые жители станции далеко ведь не все военные. Тут есть обслуга города: официантки, бармены, продавцы, повара, кассиры и прочие штатские. Не говоря уже о родственниках военных, что переселились на станцию вместе с близкими.
Они не паниковали, просто не понимали: куда бежать, как спасаться и как выручить близких.
Военные появились в городе тоже. Принялись руководить штатскими, и я заметила, что командует всеми давно Мельнис.
Он неуловимо изменился. Лицо стало спокойным, почти каменным, жесты — резкими, уверенными, каждый шаг отточенным, выверенным до миллиметра. Командор успевал не только дирижировать подчиненными, чтобы те помогали гражданским пережить взрыв, но и защищал меня своим мощным телом. Я инстинктивно прильнула к нему. Мельнис обнял, но продолжал контролировать ситуацию.
Я любовалась им, не смотря на страх. Ощущала себя в полной безопасности, как за каменной стеной. Никогда прежде я не чувствовала ничего подобного рядом с мужчиной. Мельнис был на своем месте. Не зря его назначили на должность, уверена Дарелл ему и в подметки не годился. Рано или поздно Мельниса все равно поставили бы главой какой-нибудь военной станции. А Дарелл… Дарелла вообще не стоило допускать до такой работы.
Благодаря командору и двум-трем десяткам военных, улицы очистились от упавших, растерянных и ошарашенных горожан. Штатских уложили на тротуарах, подальше от зданий. Сами военные присели на корточки, как делали Темнар и Мельнис в Академии. В основном френы, немного землян, андров и пара кальти. Каждая раса двигалась по-своему, но все вместе действовали с поразительной синхронностью и четкостью. Казалось бы, кальти намного быстрее других, андры сильнее, а френы смекалистей. Земляне, как самые «малогабаритные», представлялись более юркими. Однако каждый нашел свое место и действовал в полном согласии с остальными.
Третья и четвертые волны заставили стекла мелко задребезжать. Меня аж передернуло от неприятного звука. Здания загудели отчетливей, искусственное солнце дважды мигнуло, почти ослепив меня. Перед глазами как раз плыли желтые шарики, перемежались с оранжевыми и клочками пейзажа, когда по нам прошлись шестая волна. Теперь часть землян-военных и кальти легли на землю. Седьмая волна опрокинула одного андра и двух френов на спину. Девятая заставила распластаться еще троих. Мельнис устоял. Вернее усидел. Он разместился на корточках, заслоняя меня своим телом. По брусчатке звонко застучали стекла, зашуршала мелкая каменная крошка, зашелестели осколки пластика.
В каком-то ближайшем ресторане громыхнула музыка: нечто вроде тяжелого металла, переделанного на новый лад. Да уж, ирония фортуны. Она девушка с характером и своеобразным чувством юмора.
Последняя волна ударила с небольшой задержкой. Раздался более сильный гул, одна из стен здания неподалеку треснула, выбросила в воздух фонтан камушков и начала расползаться, словно фундамент растекался где-то под землей. Я-то понимала, что по сути никакой почвы тут нет. Здания встроены в очередной ярус станции и спокойно могут разойтись «по швам» вместе с полом. Мельнис заметил, что на треснувшем балконе застыл парнишка, лет пятнадцати. Похоже, человек. Командор сделал пару резких жестов — и двое френов подскочили, поманили мальчика. Тот поднялся и прыгнул. Военные поймали ребенка и уложили на землю. Вовремя. Силовое поле проехалось еще раз, словно откатом. И все стихло. Народ осторожно поднимался с земли. Хмурый Мельнис внимательно осматривал меня, помогая встать.
— Не ударились? Не порезались? Веллада, вы как? — не сдержался командор.
Я кивнула, затем сообразила, что надо бы ответить и выдохнула:
— Весело тут у вас. Не соскучишься. Я правильно поняла, что такие взрывы до станции еще не доходили?
Мельнис кивнул, нахмурился сильнее, гладкую переносицу рассекла глубокая морщина.
— Жаклинцы создают новое оружие. Это способно разрушать корабли поменьше. Думаю, даже дробить на части. Просто станция им не по зубам. Но… это уже не те силовые бомбы, с которыми мы сталкивались. Это нечто совершенно новое и очень опасное. Придется, лететь на разведку и сообщить обо всем начальству. Хотите, чтобы мы высадили вас на ближайшей мирной планете?
Внезапное предложение застало меня врасплох. Я всмотрелась в лицо Мельниса. Еще вчера он толковал о том, что подобные внештатные ситуации — наша жизнь, обыденность для тех, кто трудится на военной станции. Мда. Похоже, что-то изменилось. Причем, сильно и внезапно. Грядет нечто, о чем не думал даже командор. Оправдываются худшие его предчувствия.
Я прислушалась к себе, замерла, оцепенела. Вернуться? В обычную жизнь? Опять стать штатской, влачить жалкое существование одинокой женщины без перспектив и друзей? Не хочу. Лишиться возможности узнать о сыне? Ни за что! Оставить Мельниса? Вот еще!
Нет, он удивлял, пугал, а порой отталкивал. Но он мне все больше нравился. Защитник, воин, мужчина, которому легко можно доверить собственную жизнь. Зачем от такого отказываться? Когда еще встречу такого же? Среди Дареллов, туристов и прочих…
Да, у Мельниса свои проблемы. Серьезные по меркам его расы, планеты и государства. Но я почему-то верила, что командору удастся все разрулить. Невелика проблема, найти суррогатную мать для френа. Я так поняла, хотя командор не распространялся, что до этого момента родители противились такому решению. Ждали и надеялись, что первенец очнется. Но сейчас Мельнис имел козыри в рукавах — меня, например. И собирался воспользоваться ими по полной программе.
Командор ждал моего ответа. Навис несокрушимой громадой, молчал и продолжал хмуриться. И вот сейчас его мощное тело, сила, что исходила от Мельниса, успокаивали, как никогда раньше. Я вдруг прильнула к командору и обхватила его руками. Мельнис замер, окаменел. Весь напрягся — хотя, казалось бы, куда уж сильнее. Задышал так, словно взбирался в гору. Но ничего лишнего себе не позволил. Осторожно приобнял, не прижал, и зарылся лицом в мои волосы. Не знаю почему, но этот жест, простой, не навязчивый, на глазах у прохожих, произвел на меня просто магическое воздействие. Я прикрыла глаза и чмокнула Мельниса в щеку. Быстро-быстро, чтобы не передумать.
— Я не хочу, чтобы Темнар за мной ухаживал, — протянула, стараясь побороть смущение, боясь взглянуть в лицо френу. — Я хочу, чтобы за мной ухаживал ты.
На последнем слове Мельнис дернулся, сжал так, что, почудилось, мы прямо сейчас сольемся экстазе. От разгоряченного командора впору было город питать электричеством. Каждая мышца, каждый миллиметр тела Мельниса кричал о желании. Но он опять взял себя в руки. И я почему-то точно знала, что так и случится. Верила на сто процентов. Не боялась ни особенного возраста, ни взвинченного состояния френа, на которого разом все навалилось.
Я осознала — он никогда не сделает того, что мне неприятно, не обидит, пока жив. И это ощущение вскружило голову сильнее, чем мужественность Мельниса, его несомненная, истинно мужская привлекательность, которую оценила бы любая женщина.
— Ты не пожалеешь, даю слово, — прошептал командор на ухо. Жадно втянул запах моих волос и осторожно отстранился. Вплоть до прежнего, ненавязчивого касания. Я все равно чувствовала — насколько распалился Мельнис. Но никаких выпуклостей в тело больше не вдавливалось.
Мы немного постояли, посреди города, а затем я отступила и решительно заявила:
— Останусь.
На большее ни слов, ни эмоций не оставалось.
Улицы зажили собственной жизнью. Несколько автоматических строительных машин, похожих на игрушки-трансформеры бодро чинили поврежденные здания. Очистители воздуха уже избавили нас от взвеси строительного крошева и запахов разрушений. Слабый ветерок приносил аромат молодой листвы и весенней хвои. Прохожие обходили пострадавшие дома и улицы, косились, но волнения не выказывали. Перепуганных успокоили, раненых увели в медблок. Жителей станции подбирали по стрессоустойчивости, учили вести себя в подобных обстоятельствах. Думаю, окажись бомба обычной, известной угрозой, никакой паники вообще не случилось бы, и вмешательства военных вовсе не потребовалось. Местные штатские просто оказались слегка дезориентированы неведомой угрозой, не понимали — как спасаться и что предпринять.