Патрик рванулся к нему. Это так напоминало день, когда было сломано запястье, что Алексис закрыла глаза. Дрожа, она подумала, что сейчас ярость Патрика прорвется наружу вспышкой насилия. Майкл наблюдал с интересом.
- Она моя, - угрожающе изрек Патрик.
Это уже смахивало на мелодраму. Майкл коротко рассмеялся. Алексис на него не обиделась, но ей почему-то стало больно. Как будто он не верит, что кто-то сможет - или захочет - предъявить права на нее. Магия прошлой ночи ушла в прошлое.
Патрик явно взбесился от этого циничного смеха. Он отшвырнул Алексис с дороги и двинулся на Майкла.
Майкл покачал головой.
- Не советую вам кидаться на меня, - мягко сказал он.
Патрик оскалился.
- Почему это? Имеются особые причины? Майкл вздохнул.
- Потому что я тяжелее вас и лучше натренирован. Потому что я с детства участвовал в уличных драках. Потому, наконец, - сухо добавил он, - что я не изображаю из себя джентльмена.
Патрик бросился на него. Алексис вскрикнула. Майкл невозмутимо отступил в сторону и дважды ударил: в живот - Патрик всем своим весом налетел на кулак - и по основанию шеи, когда Патрик согнулся вдвое от первого удара.
Глядя на лежащего на полу задыхающегося противника, Майкл сказал:
- Пошел вон. Без приглашения не возвращайся.
И покинул кухню. Патрик лежал, не в силах вымолвить слово. Алексис подошла к нему. Он поднялся, вытирая лицо.
- Он бешеный, - выдавил Патрик. Посмотрел на руки, ожидая найти кровь, но не нашел. - Собирай вещи. Я не оставлю тебя с этим безумцем, - приказал он.
Алексис почувствовала, как ее робость уступает место ярости. Она отступила на несколько шагов.
- Оставишь, - возразила она.
Он перестал рассматривать руки и уставился на нее.
- Что?
Она вспомнила, что говорил Майкл: «Делай то, что должна сделать». Он сделал все, что мог. Остальное - за ней.
- Ты слышал, что он сказал, Патрик. Уходи. Тот был поражен.
- Но он ударил меня.
Это становилось почти смешным.
- Ты тоже однажды ударил меня, - тихо напомнила она.
Он не услышал. Или сделал вид, что не услышал. Бесстрастно наблюдая за ним, Алексис поняла, что он собирается очаровать ее.
- Я не могу оставить тебя с ним. Несмотря на твое нынешнее отношение ко мне. Я по-прежнему люблю тебя, моя хорошая, - благородно объявил Патрик.
- Нет, Патрик, - вспыхнула она. - Ты не любишь меня. Ты не любишь никого, кроме собственной персоны, и никогда не любил. Да, со мной легко было играть, когда я была семнадцатилетней девочкой, не правда ли? Когда я ничего не видела дальше своего носа и воспламенялась от капли внимания. Но как я могла позволить этому продолжаться так долго? Должно быть, я выжила из ума. - Она взглянула на него оценивающе. - Ты даже лжешь не очень находчиво.
Пораженный, он раскрыл глаза.
- Ты шутишь.
- Нет. - Ярость охватывала ее, как огонь - сухой лес. Это было похоже на вдохновение. - Я думала, что ты разбил мое сердце, Патрик. Ты - пустышка и не можешь разбить ничье сердце. Ты подонок, Патрик, и мне искренне жаль твою жену.
У него исказилось лицо. Он шагнул вперед, и Алексис инстинктивно загородилась руками. Патрик смел ее с дороги.
- Прочь от меня, - прорычал он. - Я ухожу. Фред услышит обо всем.
Угроза была настолько детской, что даже в нынешнем своем состоянии Алексис не могла удержаться от смеха. Это, очевидно, явилось последней каплей. Патрик взглянул на нее с ненавистью и вылетел из кухни.
Она перестала смеяться. Потрясла головой, чтобы прояснить мысли. Внутри полная растерянность и пустота.
Неужели Патрик всегда был таким? Эгоистичным и расчетливым? Не удивительно, что он называл ее наивной, думала Алексис с яростным самоуничижением. Все было у нее перед носом, а она ничего не видела, ослепленная воспоминаниями о подростковой влюбленности.
Не вполне ослепленная, вдруг возразила себе она. Она не захотела ложиться с ним в постель, и дело было не только в его жене и детях. Просто подсознательно она понимала, что он бесчестен насквозь.
Тогда как Майкл Слейн… Алексис замерла. Как она могла думать, что обзавелась иммунитетом? Стоило вспомнить о Майкле, и какая-то тайная частичка ее души дрогнула. Конечно, они с Майклом во всех отношениях играют в разных лигах, но она готова побиться об заклад собственной жизнью, что он не лгал ей.
И теперь ее очередь сказать ему правду. Она похолодела от этой мысли. Но существует нечто более важное, чем смущение; Алексис теперь это знала. Она расправила плечи и пошла к нему.
Майкл был в своей комнате и стаскивал грязные ботинки и носки. Рубашку он уже снял. Алексис увидела намечающиеся на мускулистых плечах синяки. У нее сжалось сердце. И Патрик хотел ударить его!
Она спросила прерывающимся голосом:
- Ты в порядке?
Он поднял голову. В карих глазах стоял лед.
- Я в норме.
- Я… Мне очень жаль, что так вышло с Патриком…
- Патрик, - сказал он без выражения. - Да. Я, выходит, что-то не расслышал, когда ты рассказывала о нем?
Алексис замерла от этого ледяного голоса.
- Что ты имеешь в виду?
- Ты не позволяешь настоящим людям притронуться к себе, - сказал он. У нее было такое ощущение, будто он скомкал свою злость и швырнул ей.
- Что?
- Это его слова, - напомнил Майкл. - Твоего Патрика. Ты не позволяла настоящим людям притронуться к себе. Настоящие люди, насколько я понимаю, - это сам Патрик. А если он не прикасался к тебе, то из твоих рассказов следует, что никто другой тоже.
Алексис сглотнула. Он был зол, более чем зол.
- Ты это знал, - шепотом протестовала она.
- Черт! - Это был взрыв. Он запустил пятерни в шевелюру, явно пытаясь сдержаться. - Я знал, что у тебя странные табу и буйный любовник, от которого надо сбежать. - Его голос хлестал, как плеть. - Но я не знал, что ты… - Он вскочил, схватил ее за плечи и заглянул через глаза в самую душу. - Скажи мне правду, Алексис. Вчерашняя ночь была для тебя первой?
Она побелела.
У Майкла окаменело лицо.
- Черт! - сказал он снова.
Алексис хотелось умереть. Вместо этого она гордо вскинула голову.
- Какое это имеет значение? Чего ради? Если это не важно для меня… - она с трудом сглотнула, - тебе-то что?
Его глаза стали почти черными. Он оттолкнул девушку.
- Мне-то что… Если у тебя будет ребенок от меня, это будет иметь ко мне очень большое отношение, - ровным голосом сказал он. - Тебе не кажется?
Алексис задохнулась. Он сказал это с рассчитанной грубостью, как если бы желал сделать больно. Она все поняла. Значит, это была физиология, и ничего больше.
Майкл провел рукой по лицу.
- Господи, ты что же, в самом деле не понимаешь?
Он снова взял ее за плечи. Она чувствовала силу мускулистых рук. Собственные кости показались ей хрупкими и беззащитными в этих руках.
- Слушай, - с хрипотцой начал он. - Ты отдала свое сердце придуманному образу на… Сколько это длилось? Восемь лет? Когда он вернулся, реальность тебе не понравилась.
- Нет, - протестовала Алексис, но он едва ли слышал.
- Потом ты решила попробовать полетать на крыльях любви со мной, вопреки суровой реальности. - Он немилосердно встряхнул девушку. - Очнись, Алексис, нельзя играть людьми, как куклами.
- Я не… - шепнула она побелевшими губами.
- Ты не видишь того, что у тебя под носом, - хрипло сказал он. - Пока ты разбивала свое сердце и мучилась сомнениями относительно Патрика, что, по-твоему, происходило с ним? - На мгновение у него сделался ненавидящий взгляд. - Он хотел тебя так, что в глазах темнело. Алексис вздрогнула.
- Я говорила ему…
- О Боже, - сказал Майкл. - Ты думаешь, все говорят «пожалуйста» и «спасибо» и уходят, когда их об этом просят, как подобает джентльменам. Жизнь не такая. Люди не такие.
- Я знаю…
- Так нет же. - Он мрачно всматривался в ее лицо. - Человек может сгореть из-за тебя, а ты и не заметишь, что пахнет паленым.
- Ты сумасшедший, - выговорила потрясенная Алексис.
- Правда? - Он усмехнулся. - Может быть, ты и права.
Он притянул девушку к себе, так что ее рука оказалась зажатой между телами. Его кожа была гладкой и теплой. Алексис судорожно вздохнула. Он нагнул голову, едва не касаясь губами ее закрытых век. Когда он заговорил, она чувствовала его дыхание, подобное морскому ветру.
- Ты когда-нибудь задавалась вопросом, что я чувствую, когда прикасаюсь к тебе?
- Нет, - ответила она. Это вырвалось невольно и не было ответом на его вопрос.
Майкл печально рассмеялся.
- Давай покажу, - сказал он почти нежно.
Он вдруг стал чужим. Перемена была такой быстрой, такой полной!… После ночи нежности и страсти в это почти невозможно было поверить, но он на глазах превращался в хищника, с которым она столкнулась на приеме у Шейлы.
- Отпусти меня, - сказала Алексис.
Она вырывалась, но было слишком поздно. Она ничего не могла сделать, прижатая к нему, и Майкл без труда подхватил ее и бросил на кровать, едва ли замечая сопротивление.
На этот раз не было ни нежности, ни долгого разжигания ее чувств. И не было - на этот раз - никакого сомнения в его чувствах. Его глаза потемнели от страсти. И Алексис испытала такое же сильное чувство.
Потом, когда он обмяк на ней, пришел стыд, а вместе с ним - ощущение предательства. Неужели только сегодня она вслушивалась в шумы радиостанции, моля, чтобы он остался невредимым?
Майкл пошевелился, поднимаясь с нее.
Повернув голову, Алексис увидела, что он потрясен почти так же, как она сама. Это ее не обрадовало. Сегодня, разговаривая с ним по радио, принимая участие в операции, она ощущала себя одним целым с ним, и все происходило в реальном мире. Ее это немного испугало - она не хотела мешать ему, - однако ощущение не было химерическим, как ее чувство к Патрику. Но она не подозревала тогда, чем это обернется.
А Майк» сказал, что она играет людьми, как куклами. Может быть, он привык именно к этому, даже хотел этого - как извинения своему равнодушному уходу. Что она вообще знает о голливудских звездах? Она знает только, что любит его.