– Гарантирую.
Никита принимается за приготовление коктейля. Виртуозно создает ярко-красный напиток из трех ликеров и приобретает еще одну поклонницу. У нее на лице написано: «Бери меня. Я вся твоя».
Так… Пусть хватает свой бокал и валит, пока ноги целы. Терпение трещит по швам. Слышу, как лопаются прочные нити, а между пальцами чувствую электрические разряды.
– Пожалуйста, – говорит Никита, подвигая к девушке бокал.
– Впечатляет, – хихикает она, но не спешит уходить.
Она кладет салфетку на столешницу и, удерживая ее пальцем, скользит вперед:
– Здесь моя инста. Может ты…
Девчонке не суждено закончить предложение, потому что в середину салфетки втыкается нож, рукоятку которого сжимаю я. Гостья испуганно таращится на меня, а я, не моргая, смотрю ей в глаза. Этой Алисе лучше улепетывать в свою страну чудес и оставить в покое моего Шляпника, иначе ее настигнут Труляля и Пиздюля. Намек воспринимается четко. Гостья медленно сползает с барного стула и мирно удаляется, прихватив коктейль. Дергаю нож, пытаясь вытащить его из столешницы, но, кажется, я недооценила силу ревности. Никита убирает мою руку, с легкостью вытаскивает нож и возвращает его в подставку. Хватаю салфетку и, скомкав, отправляю ее в мусорку.
– У тебя отличный прицел, – говорит он спокойно, словно ничего не случилось.
Снова своих антидепрессантов нажрался?
Вскидываю подбородок и сжимаю губы, все еще чувствуя отголоски жгучей ревности:
– Я не целилась.
Никита обезоруживает меня яркой вспышкой счастливой улыбки, и я теряюсь в ощущениях. Ясным и четким осознанием посреди воронки хаоса остается только одно – он мой. Мой и точка. И я не собираюсь его никому отдавать.
– Аня… – начинает он снисходительным тоном.
– Это работа. Я в курсе, – отмахиваюсь я, закатывая глаза. – И ты отлично справляешься, так и нужно, но даже здесь я имею право отгонять всяких куриц от своего парня.
Никита оказывается рядом всего за секунду. Обхватывает ладонями мое лицо и целует так сладко, что подкашиваются колени. Приходится вцепиться в его предплечья, чтобы не упасть.
– Никита, – нехотя отклоняюсь, – нам нельзя…
– Можно, – уверенно заявляет он, набрасываясь вновь на мои губы.
Пытаюсь противостоять его напору, но это практически невозможно. Жажда слишком велика, и чтобы ее утолить, кажется, не хватит даже вечности, но здравый смысл не дремлет.
– Стой-стой, – качаю головой, опуская подбородок. – Меня могут уволить…
– Я не против.
– Зато я против!
– Ты сама меня завела!
– Да я ничего не сделала!
– А тебе и не надо. Достаточно просто дышать…
Его руки поглаживают мою шею и спускаются вниз по плечам. Он делает шаг назад, бросая быстрый взгляд на электронные часы, висящие на стене:
– Через три часа, чтобы я не слышал от тебя никаких протестов. Поняла?
– Смотри сам не начни молить о пощаде.
Я – его отражение. Или он мое? Непонятно. Сталкиваемся взглядами, заряжая воздух электричеством. Губы Никиты растягиваются в демонической улыбке, и я повторяю его мимику.
– Как ты замяукала, – усмехается он. – Посмотрим, кто и о чем будет молить.
– Посмотрим… – принимаю его вызов.
Последние рабочие часы проходят на удивление спокойно, если не считать, что Никита пытается все время зажать меня и поцеловать, а я ношусь от него, как угорелая, по несчастным восьми квадратным метрам. Но я солгу, если скажу, что мы оба не кайфуем от этих сексуальных догонялок.
Лара с девчонками уходят под закрытие, и я все-таки озвучиваю старосте свое решение. Наше с Никитой решение. Мы едем на озеро. Все в восторге, кроме Вики, конечно. Плевать! Кто она мне? Не подруга точно.
Никита сдает выручку Максу, а я заканчиваю затираться, предвкушая возвращение домой. Демон умело изводил меня, чтобы в голове остались только грязные мыслишки.
– Закончила? – горячее дыхание ударяется в затылок.
– Да, – мой выдох прокатывается по пустому залу. – Можем идти.
Никита упирается руками в барную стойку, закрывая меня в ловушке:
– Нет. Не можем.
Оставшийся персонал проходит мимо, бросая усталые прощания. Последним появляется Макс и тормозит перед барной стойкой:
– Вы меня удивили. Думал, сегодня будет летать посуда и зубы.
– Мы старались, – отвечает Никита.
– Молодцы, – Максим бросает Никите связку ключей. – До завтра.
– По-ка, – отвечаю заторможено, глядя, как начальник поднимается по лестнице. – Что происходит? – поворачиваю голову.
– Ты мне кое-что должна, малышка. Я ничего не забываю…
POV Никита
Сейчас проверим, насколько смелой может быть моя малышка. Я давно хотел это увидеть, так зачем ждать? Ночка была жаркая, и мне хочется, чтобы все запылало еще ярче. Хочется воплотить в жизнь одну из своих фантазий.
Ставлю перед Аней стопку и наполняю ее текилой:
– Пей.
– Но я не…
– Помочь?
– Помоги, – бесстрашно говорит она.
Сучка мелкая. Разгулялись чертики в голове? Сейчас мы их еще больше расшевелим.
Поднимаю рюмку и подношу к ее губам:
– Тогда ты выпьешь три.
Вместо соли лайма поцелуи, и так три раза подряд. На лице Никитиной появляется румянец, а в глазах озорство. Теперь все должно пройти так, как я хочу.
Беру Аню за руку и обхожу барную стойку. Тянусь к пуговицам на белой рубашке и с удовольствием расстегиваю верхние три, открывая светлую кожу, на которой сияют отметины, оставленные мной. Что может быть сексуальнее? Разве что синие глаза, полные восторженного предвкушения.
– Ты что делаешь? – спрашивает Аня, просовывая пальчики за пояс моих джинсов.
Дразнится? Тоже настроена поиграть? Кажется, мы оба на грани безумия, которое затягивает все дальше от реального мира. Потрясающе. Лучшее ощущение. Сжимаю ее талию и поднимаю вверх, усаживая на барную стойку:
– Еще не догадалась? Вспоминай, Аня. Разговор был на этом самом месте.
Скольжу ладонями по мягким бедрам, ощущая вибрации ее тела. Поглощаю ее эмоции – любимый деликатес моих демонов. Стягиваю с ног Ани кеды и с глухим стуком роняю их на пол. Она хмурится. Видимо, старательно пытается вспомнить, но что-то не выходит.
– Я хочу танец, малышка, – раскрываю карты. – Ты на барной стойке. Только для меня.
– Да ты что? – Аня сияет яркой улыбкой. – А ты придумал, как будешь меня уговаривать, Никита?
– А тебя нужно уговаривать?
– А ты рассчитывал на легкий путь?
Легкий путь? У нас?! Какой в нем кайф? Шагать по равнине, по инерции переставлять ноги и видеть все, что ждет впереди. Не мой вариант. Мне нравится бежать по темной лесной чаще, взбираться по горам, прыгать в овраги и плыть через реки. Нравится настоящее движение, а не его подобие.
– У меня есть, тебе что предложить.
– Удиви меня, Никит, – произносит Аня, глядя на меня сверху вниз и сжимая плечи.
Все ее желания, как на ладони. Зубы то и дело вонзаются в мягкую нижнюю губу, ноги напряжены, грудь поднимается и опадает все чаще и чаще. Че-е-ерт! Я и сам заведен до белых бликов перед глазами, но эти затяжные моменты перед падением, как раскаленные иглы с кайфом под кожу. Невозможно отказаться. Невозможно насытиться.
Маню малышку пальцем, и она мгновенно подчиняется, опуская голову. Как же круто в ней сочетаются мягкая покорность и стервозная истеричка. Она живая, так и должно быть. Искренние эмоции, настоящие, ничем не прикрытые и не контролируемые.
Дурман невидимым туманом проникает в зал. Кладу ладонь Ане на затылок и притягиваю желанные губы для короткого страстного поцелуя, заключая молчаливое соглашение. Заставляю ее подписать контракт, не читая правил.
Оставляю Аню на барной стойке и направляюсь к диджейскому пульту.
– Ты кое в чем ошибаешься на мой счет, – говорю я, быстро тарабаня пальцами по клавишам.
– Да ты что? Просвети меня.
– Сейчас все сама поймешь, а пока готовься к выступлению.
– Нет, так не пойдет. Сначала я хочу увидеть, что получу взамен.
Ищу в интернете песню, которая сто раз играла с подачи Ани, когда мы были на пруду. Блевань та еще, но ей нравится, а значит победа за мной. Нахожу нужную версию для караоке и просматриваю текст. У меня давно не было практики, но тут не нужно обладать выдающимися вокальными данными. Вообще никакими не нужно. Зато мелодия отлично подходит для танцев на барной стойке.
Хватаю микрофон и поворачиваюсь лицом к Никитиной. Она округляет глаза и открывает рот. Удивлена? Серьезно думала, что я столько лет работал в караоке и ни разу не пел? Не перестаю поражаться ее тупости.
– Да ты гонишь!
– Просто это слишком дорогое зрелище, чтобы показывать его всякой шелупони. Вставай, малышка.
Аня сглатывает и немного неуклюже поднимается на ноги. Ей в спину бьет мягкая барная подсветка, рисуя женственный силуэт. Замечаю, как трясутся ее колени, а руки сжимаются в кулаки.
– Расслабься, – произношу в микрофон.
Она резко втягивает воздух, зажимаясь еще больше. Засовываю пульт управления в задний карман и шагаю к барке:
– Аня…
– Тут высоко, – пищит она.
– Не ссы, – усмехаюсь я. – Если что, поймаю.
– И что ты будешь петь? Лепса? – шипит она, включая стерву.
Не желает показывать страх и слабость? Похвально.
– Хуже… – направляю пульт на один из экранов. – Готова?
Аня упирает руку в бок и отставляет бедро:
– Не слышу музыки.
Неплохо… Но я хочу больше.
Жму на «воспроизвести», выпуская мелодию из заточения черных коробок, и вступаю в слова. Они написаны не мной и не для этой девушки, но в мгновение отзываются взрывом внутри. Разносятся вспышкой огня по залу и тонут в синих глазах. (прим.автора: Скриптонит – «Космос»)
«Ты пахнешь, как любовь.
Ты сумасшествие с первого взгляда»
Аня улыбается и прикрывает глаза, расслабляясь. Качает головой, короткие волосы взмывают в воздухе, тело вступает в ритм.
«Пахнешь, как мечты воплощаемые с нуля.