езнакомый шум или увидела неизвестное животное. Тонкими, бледными руками она прижимала к груди одеяло.
Купер отошел от Фрай и сделал шаг к фургону, продолжая принюхиваться. Наркотиками вроде бы не пахло. Если бы они даже курили накануне анашу, он обязательно бы почувствовал. Но это не значило, что они не употребляли другую дрянь. Купер взглянул на сержанта, тот кивнул в ответ. При желании всегда можно найти основание для обыска в фургоне. Или запустить сюда собаку, или за пять минут разобрать весь фургон на запчасти.
– Эта машина принадлежит вам? – обратился сержант к молодому человеку со всклоченной бородой.
– Ну, мне, – ответил тот. – Да не спер я ее.
– Хорошо. Назовите ваши имена.
– Да что мы такого сделали?!
– Имена. Вы – первый. – Сержант указал на юнца.
– Гомер Симпсон, – выпалил тот.
Купер и Фрай с улыбкой переглянулись. При этом парень, наверное, подумал, что его шутку в самом деле оценили. Но информация, полученная ими ранее, весьма пригодилась.
– Попробуйте-ка еще раз, Келвин, – сказала Фрай.
Сперва парень удивился, потом сжался от страха.
– Вы же Келвин Лоренс – или нет? Бенсон-стрит, Стокпорт?
– Вы за мной?
– Смотря что вы натворили.
– Ничего! Откуда вы знаете, как меня зовут?
– Послушайте, если хотите, чтобы мы не знали, как вас зовут, потрудитесь убрать номера с фургона. Регистрация выдана на ваше имя. Так что спрятаться трудно.
– Вот дерьмо.
– Не слишком-то умно, да, Келвин?
– Меня все зовут Кел.
– Бенсон-стрит, Стокпорт – вы до сих пор проживаете по этому адресу?
– Нет, это дом моих предков.
– Можно узнать ваш настоящий адрес?
– Номер один, Карьерная улица, Стоунсвилль.[10]
Сержант записал адрес.
– Где это?
Кел обвел полицейских ироническим взглядом, словно приглашая их посмеяться вместе с ним над глупостью сержанта.
– Это здесь, приятель. Здесь я живу.
– В фургоне?
– Ну, вы же видите.
– Это ваше постоянное жилье?
– Такое же постоянное, как и любое другое.
– А вот это спорный вопрос. Владельцы этой земли знают, что вы здесь? У вас есть разрешение на ночную парковку?
– Господи Иисусе, вы настоящие? – сказал Кел. – Или я просто попал в старое шоу Бенни Хилла?
– Нет? В таком случае, похоже, очень скоро выяснится, что этот дом гораздо более временный, чем ты думаешь, сынок.
Кел спрятал руки в рукава свитера. На его лице появилось упрямое выражение.
– Вам придется вытаскивать нас отсюда силой!
– В случае необходимости – справимся.
Сержант посмотрел на девушку. Она до сих пор не проронила ни слова. И вообще ее внимание было поглощено другим. Легким движением она откинула с глаз прядь волос и, повернувшись лицом к краю карьера, наслаждалась перезвоном какой-то самодельной «музыки ветра», висевшей на березе. Колокольчики издавали постоянный мелодичный звон, и до Купера дошло, что голос сержанта звучит странно и неуместно – бессмысленный животный рык на фоне гармонии отдаленного хора. Казалось, звуки «музыки ветра» имели для этой сонной молодой женщины смысла больше, чем маленькая армия полицейских, ворвавшихся в ее дом.
– А ваше имя, мисс? – поинтересовался сержант.
Она словно не слышала его, по-прежнему пристально глядя в пространство и не оборачиваясь, как будто по рассеянности не замечая направленного на нее всеобщего внимания.
– Вы, мисс. Будьте добры, назовите свое имя.
Тут она повернулась и странно улыбнулась ему, но эта улыбка не была отмечена недружелюбием или мрачностью. Она снова откинула со лба упавшую прядь, и ее пальцы затанцевали по лицу, удивленно касаясь щек. Теперь Купер разглядел легкий пушок на подбородке и над верхней губой, адамово яблоко и широкий лоб. Это была отнюдь не «мисс», а еще одно существо мужского пола.
Кел встал между своим другом и полицейским.
– Вы опять ошиблись. Мы зовем его Страйд, – сказал он.
Сержант тоже заметил свою ошибку.
– Ладно. Но я разговариваю с ним, а не с вами.
– Просто говорите с ним в другом тоне.
Сержант решительно подошел ко второму молодому человеку.
– Пожалуйста, назовите ваше имя, сэр.
Повисла тишина. Молодой человек начал медленно поднимать взгляд от земли, но сержант, не вытерпев, протянул руку, готовый схватить юношу за плечо. Кел злобно напрягся, и два констебля приблизились к нему на шаг.
– Это не важно, – тихо произнес юноша.
Губы его едва двигались, и слова прозвучали как шепот. Но все ясно слышали их. Рука сержанта неуверенно замерла на полпути. Он напоминал человека, взявшего на прицел лебедя, и его палец уже лежал на спусковом курке двенадцатого калибра.
– Если вы не предъявите какой-либо документ, вас доставят в участок для выяснения личности, – сказал он.
– Да уж, вот проблема, – вмешался Кел. – Ну, чего же вы ждете? Отведите его в участок. Вы, мешки с дерьмом. Какая разница, как его назвали родители? Какая разница, откуда он? Все, что вам нужно знать, это кто он. Все, что вообще нужно. Господи Иисусе.
– Вы, сэр, – религиозный джентльмен? А вот я слышал, что, если часто упоминать имя Иисуса, Деве Марии это может надоесть, и она скажет вам, что он сегодня занят и не сможет выйти поиграть.
Наконец тот, кого звали Страйд, вздохнул и покачал головой.
– Это на самом деле не важно. Это же просто имя.
– Боюсь, сэр, нам придется настоять на том, чтобы вы предъявили удостоверение. Иначе вам придется пройти с нами.
Все ждали. Наконец Страйд уселся на пороге фургона и наклонился внутрь. Полицейские заметно нервничали. Он вытащил картонную коробку с кучей бумаг и одежды и начал в ней рыться, доставая рукой до самого дна. Он вынимал содержимое по частям и раскладывал на ступеньке, внимательно рассматривая каждую вещь.
Кел смотрел на него со смешанным выражением беспокойства и обожания. Страйд взглянул на него, и, когда их взгляды встретились, между ними словно проскочила искра. Купер вздернул голову, пытаясь уловить, что за сообщениями они обменялись, но не смог проникнуть в их тайный разговор.
Неожиданно в руке Страйда блеснул острый металлический предмет. Сержант уже наполовину вытащил из-за пояса дубинку, когда Страйд открыл ладонь и показал предмет своему другу.
– Это же консервный нож, который мы потеряли, – сказал Кел.
Сержант сначала смутился, а потом разозлился. Страйд улыбнулся ему. Его пальцы опять загуляли по лицу. Они танцевали по щекам, словно что-то говорили на языке глухонемых. Может, он так смеялся?
Потом он одним движением, словно фокусник, достающий из шляпы кролика, извлек маленькую жестянку из-под печенья. На стенках ярко-синей коробочки с позолоченным ободком на крышке располагались портреты в викторианском стиле. Молодой человек снял крышку и показал полицейским содержимое. В жестянке было полным-полно всякого хлама: фотографии, письма, открытки, несколько авиабилетов, металлические значки, золотая ручка, пожелтевшие газетные вырезки.
– Вот он я, – произнес он.
Заткнув дубинку обратно, сержант взял у него из рук фотокарточку в простенькой пластмассовой рамке. Ее края совсем растрескались, а один угол откололся. Поверх плохой цветной фотографии, сделанной при слишком ярком освещении, стояла надпись «НСС».[11]
– Это ваша студенческая карточка? – спросил сержант, переводя взгляд с фотографии на Страйда.
– Да, в универе в Шеффилде.
– Волосы у вас подлиннее, но, похоже, это вы.
– Это я.
– Саймон Бевингтон.
Сержант записал имя и отметил членский номер в Национальном студенческом союзе.
– Здесь указан адрес. Это, как и у вашего друга, адрес ваших родителей? Общага? Или что?
– Койкоместо.
– Понятно. Когда вы проживали там в последний раз?
– Шесть месяцев назад. Может, год. Кто знает?
– Карточка сделана в прошлом году. Когда вы покинули университет?
– В январе.
– Где живут ваши родители?
– Не помню.
– Прекратите.
– Моя жизнь с ними больше никак не связана.
– Интересно, знают ли они об этом, сэр, – заметил сержант. – Вы же понимаете, мы можем связаться с ними.
– Надеюсь, вам понравится.
Сержант оглянулся на констеблей и снова повернулся к молодому человеку.
– Мы должны допросить вас и записать ваши показания. Потом решим, забирать ли вас отсюда.
– Господи Иисусе! – пробормотал Кел.
– Показания! – воскликнул Страйд. – А можно такие показания? Как насчет: «Сержант, я люблю вас»?
Купер внимательно наблюдал за молодым человеком. Трудно было сказать, ломает тот комедию или нет. Но конечно, ему следовало уделить серьезное внимание: именно его имя было недавно нацарапано на земле в центре каменного круга.
Купер вздохнул. Запах курицы с карри пробудил в нем голод. Но, судя по всему, вряд ли он сегодня попадет на ланч в рингхэмском пабе.
Диана Фрай сообщила дежурному о происшествии, но к концу разговора вид у нее стал задумчивым.
– Что там? – спросил Купер.
– Команда в Тотли отработала гостей Дженни Уэстон. Помнишь девушку с дредами, которую там видели?
– Разумеется. Похоже, соседи знали про каждый шаг Дженни.
– Так вот, теперь почти наверняка установлено, что эта девушка не была случайной гостьей: судя по всему, какое-то время она жила вместе с Дженни Уэстон у нее дома.
– Известно, кто она?
– Дженни представила ее одной из своих коллег как Роз Дэниелс. Ей около двадцати, предположительно из Чешира.
– Тогда ее однозначно следует допросить. Наверняка она знает, чем жила Дженни, лучше, чем кто другой.
– Ну да, ее обязательно допросили бы, если бы смогли найти, – сказала Фрай. – Но, похоже, Роз Дэниелс исчезла.
Позади, на пустоши, наконец нашелся повод арестовать низенького толстяка в зеленой дутой куртке: он разлегся голым прямо на вереске посреди более мелкого каменного круга неподалеку и блаженно дремал на виду у всех проходивших мимо, словно не подозревая, что от холода кожа у него стала синюшного цвета, а гениталии сморщились до размера маленьких грибочков. Полицейские заставили его одеться, обвинив в непристойном поведении. А констебль Рагг улыбнулся.