– И после этого ты Дженни Уэстон не видел?
– Нет. Я же тебе уже сказал, она принимала нашу связь просто как перепих на скорую руку. Ну, чтоб в одном месте не зудело. И она ничего так… без комплексов… И еще… знаешь, она не придерживалась одной линии.
– Это как?
– Ну, она была не на все сто традиционной, что ли. В общем, давала и вашим, и нашим.
– Тодд, ты пытаешься сказать, что Дженни Уэстон была бисексуалкой?
– Ну, в колледже это, наверное, называлось так.
– А ты точно уверен?
Уининк не сводил взгляда с кофейной гущи на дне своей чашки.
– По правде говоря, она к тому времени, по-моему, уже устала от парней. Я у нее был чем-то вроде последней попытки разобраться. «Никогда раньше не спала с копом – может, будет что новенькое». Вначале я немного удивился; думал, ласковой будет хотя бы еще несколько ночей. А потом понял, почему она так быстро меня послала: уже нашла себе подружку. Кстати, это слегка ударило по моей гордости.
– А откуда ты это узнал? – вытаращился на Уининка Купер.
– Бен, это моя профессия.
– Получается, что Роз Дэниелс все же была любовницей Дженни?
– Дженни никогда не упоминала о ней. Но, по-моему, так оно и было.
– Тодд, ты должен все рассказать.
– Ты что, шутишь? Мой рот на замке.
Теперь Уининк смотрел на Купера. Но в его взгляде чего-то недоставало – тень сомнения разогнала угрозу и выставила на свет неприкрытую мольбу, которая никак не вязалась с его тоном.
– Ну так как, Бен? – спросил он. – Бросишь меня на съедение львам, или как?
Глаза Купера опять остановились на Мэй. Та огладила на себе платье и поправила свои странные светлые волосы, цвет которых он никак не мог определить. Фрэнк вышел из кухни и, изучающе разглядывая двух полицейских, вытирал нож о фартук. Купер знал, что ему придется сообщить об услышанном сегодня. Тодд Уининк тоже понимал это. А как же насчет лояльности в отношении товарища по службе? Да и совсем не хочется, чтобы еще у одного человека разбилась жизнь.
Внезапно его осенило. Волосы Мэй были цвета макарон.
Вернувшись в отделение, Бен Купер умудрился столкнуться с Дианой Фрай.
– Наконец-то арестовали кого надо, – сказала Фрай, потирая руки. – Уже давно пора.
– Диана, ты читала дело об ограблении коттеджа Уэстонов?
– Конечно. Обычная рутина.
Купер знал, что она права. Стандартные рапорты, ничего необычного – обычная бумажная трясина. Неудивительно, что старшие полицейские чины не стали себя утруждать. Но важно было то, что расследование считалось доведенным до конца и его результатом стал приговор. За Уэйном Сагденом уже числились подобные прегрешения, и эдендейлский судья, потеряв терпение, приговорил его к двенадцати месяцам. Разница заключалась в том, что Сагден отрицал свою вину по данному делу.
– Улики вполне убедительные, – говорила Фрай. – Даже Общество защиты преступников было вполне счастливо. Видеомагнитофон нашли у него на квартире. Что было весьма легкомысленно с его стороны.
– Он утверждал, что купил его на парковке рядом с пабом, – напомнил Купер, в очередной раз обнаружив отличную память. – Ему вроде хотели дать срок за хранение краденого. Но он до сих пор настаивает на том, что не крал.
– Судя по его предыдущим подвигам, к видеомагнитофонам он явно неравнодушен. А волокна, прилипшие к его куртке, соответствуют обивке кресла в коттедже.
Купер отметил, что Фрай тоже неплохо помнит подробности дела, хотя с того момента, как она читала его, прошло намного больше времени.
– Видик стоял в доме Уэстонов рядом с одним из кресел, – добавила она. – Улики показывают, что Сагден сел или встал на колени на кресло, по-видимому когда отсоединял видеомагнитофон от телевизора.
– Ну а остальные вещи? – спросил Купер. – Деньги, драгоценности. Ведь ничего из этого не нашли. И Сагден ничего не смог объяснить. А затем весь этот ущерб. Разбитая мебель, изодранные картины, кетчуп на коврах. Должен же был у него по крайней мере на ботинках остаться кетчуп!
– Полного счастья не бывает, – пожала плечами Фрай. – Тут ему повезло. Но волокон с обивки кресла оказалось достаточно, чтобы доказать его присутствие в доме.
– Разумеется. Но к нынешнему моменту Сагден три недели как вышел из тюрьмы.
– Я понимаю ход твоих мыслей: он мог питать недобрые чувства к Дженни Уэстон. Но разве не она должна была питать недобрые чувства к нему, а не наоборот?
– У некоторых людей логика отключена. Если в тюрьме ему пришлось плохо, он вполне мог обвинить в этом Дженни. Бывали и более странные случаи.
– Наверное, такое возможно, – сказала Фрай, но не слишком уверенно. – Уэйн Сагден – мелкий воришка. У меня не получается представить его убийцей.
– Важно еще, что произошло с ним в Дерби и с кем он там связался. В эту тюрьму приходят мелкими негодяями, а выходят оттуда гангстерами уровня Реджи Края. И это называется реабилитацией.
Фрай внимательно смотрела на дело в руках Купера. Казалось, она почти не слушала, что ей говорят.
– Напомни мне, пожалуйста, на каком основании мы получили ордер на обыск?
– У полицейского, который вел это расследование, был информатор, – сказал Купер. – Надежный источник, по словам которого, Сагден находился в окрестностях дома Уэстонов и вел себя подозрительно.
– Этот информатор знал Сагдена в лицо?
– Судя по всему.
– Тогда обычное дело – какой-то его приятель рассорился с ним и решил взять реванш.
– И мы полностью доверяем информации, которую получаем от таких людей?
– Зачастую они не лгут, – сказала Фрай. – И этот тоже сказал правду. Ведь при обыске нашли видеомагнитофон. Он был виновен, Бен.
Купер отложил дело, обескураженный эхом слов Тодда Уининка.
– Я хотел спросить тебя о Мегги Крю, – произнес он.
– Что именно? – нахмурилась Фрай.
– Как сильно она пострадала? Я имею в виду, психологически.
– Это вопрос не ко мне. В отчете психиатра говорится, что она небезнадежна.
– Но каковы долговременные последствия травмы? Сможет ли она опознать подозреваемого, если мы его найдем?
– Именно на это мы все и надеемся.
– Ты успела узнать ее довольно хорошо, так?
Фрай натянула куртку.
– Ну, не так хорошо, как я думала.
– То есть? – удивился Купер. – В чем проблема? Она не хочет тебе о чем-то рассказывать?
– А что тут странного?
– Она не хочет рассказывать о чем-то определенном? – уточнил он.
– Ну, я разговаривала с ее сестрой в Ирландии, – вздохнула Фрай. – Сестра упомянула, что Мегги родила, когда была студенткой юридического факультета. Она отдала ребенка в приемную семью. Но Мегги никогда не говорила мне об этом.
– Понятно.
– На протяжении всех наших встреч мы беседовали с ней о Дженни Уэстон. Я старалась, чтобы Дженни стала для нее реальной. И потом… ну, я делала все, что могла. Но Мегги, по сути, так ничем мне и не ответила.
Фрай отрегулировала чехол своей дубинки, передвинув его на поясе дальше к спине, и похлопала по куртке, чтобы убедиться, что дубинка не слишком выпирает. Теперь Диана, похоже, никуда не выходила без нее.
Купер наблюдал, как она для большей безопасности туже затягивает ремень. За последние несколько недель Фрай сильно изменилась. В ней и раньше всегда присутствовала некая тайна. Но прежде ее всю покрывал жесткий панцирь, исключавший любой контакт. А сейчас в ее поведении появилась едва заметная мягкость, словно в панцире образовалась маленькая брешь. Купер не знал почему и как это случилось, но он молился о том, чтобы это было так и он смог бы пробраться сквозь баррикаду враждебности к ее острому уму.
– Ты идешь сегодня на скотный рынок? – спросила Фрай.
– Нет. У меня допрос. Некто по имени Гэри Доусон внезапно вспомнил, что был на Рингхэмской пустоши в тот день, когда убили Дженни Уэстон. Вдруг он что-то видел? Потом у меня есть еще пара дел.
Фрай уже пошла к двери, но вдруг остановилась и обернулась:
– Ладно, Бен, что ты задумал?
– Ничего.
– Ты что, не понимаешь, что я вижу тебя насквозь?
Купер заерзал на стуле.
– Бен, кого ты выгораживаешь на этот раз? Какое гиблое дело засело в твоем непоседливом сердце?
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
Она подозрительно на него посмотрела.
– Позволь дать тебе один совет. Будь поразборчивей в своих связях, Бен. Иначе они могут сильно повлиять на твое будущее.
– О ком ты говоришь?
Фрай подошла ближе.
– О твоем дружке, детективе Уининке, вот о ком.
– О Тодде?
– Я тут разузнала кое-что, и, судя по тому, что я слышала, у Уининка могут быть большие проблемы. И если ты не будешь вести себя разумно, Бен, он потащит за собой и тебя.
– Тодд… нет, с ним все в порядке.
– В порядке? Ты что, шутишь? Для начала – мы все знаем, что у него мозги втягиваются в яички всякий раз, как какая-нибудь баба проходит мимо.
Купер засмеялся, чего делать не стоило. Фрай с силой схватила его за плечо. Рука очень быстро начала неметь.
– Бен, ты во что-то вляпался вместе с Уининком? Расскажи мне.
– Да все нормально.
– Не надо мне врать. У тебя это совсем не получается. И притворяешься ты хуже всех в полицейской службе, а это кое о чем говорит. Итак, что ты там натворил?
– Ничего.
– Понятно, – сказала Фрай. Купер старался не доставить ей удовольствия видеть, что она делает ему больно. – Я чувствую, что-то происходит. Возможно, ты сам ничего и не сделал. Но ведь ты такой наивный, что обязательно позволишь втянуть себя в какую-нибудь передрягу, которая станет для тебя концом. Ты покрываешь его?
Купер ничего не ответил.
– Ну конечно, ты же у нас свой парень, так, Бен? Лояльный товарищ по службе.
– Если человека надо поддержать…
– Поддержать? – уставилась на него Фрай. – Чертов идиот! Поддерживать такую ж… как Уининк!
Из-за боли в руке на глазах у Купера выступили слезы.
– Если ты, Бен, вляпался во что-то, – сказала Фрай, – я прищемлю тебе яйца бельевой прищепкой и повешу на веревку рядом с твоим дружком Уининком. Если ты последуешь моему совету, то похоронишь даже воспоминания о нем. Глубоко похоронишь.