Вместо ответа Гроу перехватил мое запястье и шагнул в воду, рывком увлекая за собой. Все дальше и глубже, пока мы не оказались на том самом месте, где только что стояли с Рихтом.
– Ты что творишь?!
– Режим «Ильеррская», Ладэ.
Этот зверюга дернул меня на себя, впечатывая ладонь в талию и втягивая воздух судорожным хриплым рывком у самого уха.
– Ты так сладко пахнешь… – выдохнул мне в шею сумасшедше. Хрипло.
– Нет! – прорычала ему в лицо.
Чувствуя, как протест отзывается внутри иррациональным бешеным напряжением, прокатывающимся по телу горячей волной.
– Она выбрала меня, девочка. И ты знаешь это не хуже меня.
– Она – не я! Я вашей не стану! – выдохнула с истинным наслаждением. – И уж тем более вы никогда не станете для меня первым.
Пальцы сомкнулись на моем лице стальной хваткой. Я не успела сказать, что этого в сценарии нет: зелень в глазах полыхнула, как будто в пламя кто-то добавил спецэффектов.
– Теперь ты только моя, девочка. Лучше тебе запомнить это сразу, – процедил он.
А потом резко развернул лицом к съемочной группе.
Рванулась: отчаянно, яростно, но куда там. Меня впечатали в сильную грудь, вдавили, как прессом, пальцы Гроу прошлись по моей груди, цепляя сосок, и все внутри полыхнуло. Дыхание сбилось, когда пальцы продолжили контур моей груди. Позволяя себе скользнуть в эту ласку, хрипло выдохнула от прошедшей по телу дрожи. Горячее дыхание обжигало шею, двигающаяся вдоль бедра ладонь заставляла сердце сбиваться с ритма.
Нет, не вдоль…
Сейчас пальцы Даармархского скользили между моих бедер, безошибочно надавливая на самые чувствительные точки. Рука под ребрами делала мои вздохи короткими и горячими, как раскаленный над нами воздух. Сейчас я ненавидела стоявшего за спиной мужчину так же сильно, как мое тело его желало. Жаждало продолжения этих ласк, отзываясь на рождающееся в груди рычание: звериное, гортанное, низкое.
Резкое движение пальцев – и оно все-таки сорвалось.
Вырвалось в мир сквозь плотно сжатые губы, отзываясь животным криком.
Дрожью, бегущей по телу, пойманной в силки удерживающего меня Даармархского. Бьющей в него сквозь меня с каждым рваным выдохом-вдохом, с каждым мгновением наслаждения, пульсирующего внутри.
Дернулась, когда его ладонь в последний раз прошлась по бедру. Мокрые пальцы скользнули по моей щеке, сгребли волосы в горсть, заставляя запрокинуть голову еще сильнее.
– Если твоя ненависть всегда будет такой, – теперь его ладонь легла на мою шею, – то я не против.
Все еще пьяная от случившегося, дрожала в его руках, когда меня накрыло очередным:
– Разницу уловила?
Распахнула глаза, и в тело вонзились десятки игл. Взгляды, взгляды, взгляды – отовсюду, и ярче всего взгляд Рихта. Такой, словно я прилюдно врезала ему под дых.
– А ты, Паршеррд?
Наверное, это меня и снесло.
– Уловила, – процедила еле слышно.
И вылетела из воды.
Драконогад, какой же он драконогад!
В трейлер меня внесло на хвосте урагана. Опираясь пятой точкой о барный стул, стянула мокрые штаны и сбила заказные туфли пинками, которыми запросто можно было их угробить. За ними полетела мокрая туника, а я принялась натягивать джинсы. Леона была права: я не актриса и никогда ею не стану. Леона, Мелора, Гроу – всем им надо выдать почетные дипломы за констатацию очевидного. Профессиональная актриса на моем месте сейчас сделала бы вид, что так и надо. Профессиональная актриса входит в роль, даже если режиссер полная задница. Профессиональная актриса плюет на собственные заморочки, чтобы раскрыть образ.
– Ладэ… – В трейлер шагнула Гелла, но я вскинула руки:
– Я сейчас не в настроении, ага? Поэтому давай просто помолчим.
– Как скажешь. – Она огрызнулась и ткнула мне в стул: – Роняй свою задницу, и будем приводить тебя в порядок.
Усилием воли заставила себя сесть, не обращая внимания на суету вокруг. Перед глазами все плыло, и только данное себе утром обещание не позволяло вскочить.
Я. Не. Сдамся.
Я. Не. Сбегу.
Я выйду и сыграю эту сцену столько раз, сколько потребуется. Сотня дублей – значит, сделаем сотню.
Гелла резко дернула влажную прядь, и я перехватила ее за локоть. Сдавила пальцы так, что она поморщилась.
– Слушай, я правда не в настроении. Поэтому давай договоримся, ты не делаешь больно мне, а я тебе. Если есть какая-то проблема, которая мешает нам общаться нормально, я готова ее выслушать. Сейчас.
Гелла резко отняла руку.
– Никаких проблем.
Кивнула.
– Вот и чудесно.
– Какого цвета у тебя платье? – Она снова дернула, но на сей раз перехватив волосы у основания.
– Платье?
– На выход. Может, есть фотки? Какой будем делать макияж? Мне нужно понять, к чему готовиться вечером.
Выход.
Ужин.
По контракту.
– У меня есть мини-юбка, джинсы и пара кофточек.
– Ты сейчас издеваешься?
– Не-а.
– Предлагаешь мне передать Гроу, что у тебя есть джинсы, пара юбок и кофточка?
– Мини-юбка, – поправила я. – И пара кофточек. Да, именно так и предлагаю ему передать.
Гелла закатила глаза, но ничего не сказала. А когда в трейлер прибежала Мирис с пледом и кофе, я не стала отказываться.
Выражение моего лица (видимо, чересчур зверское) заставило курьера немного отступить и заглянуть в планшет.
– Нет, эсса Ладэ, никакой ошибки здесь нет. Это все ваше.
«Все ваше» лежало на диванчике, а именно: непрозрачный чехол для одежды с ценником, больше похожим на номер телефона, украшения от «Ламкар», золотистые туфли с ремешками на таком каблуке, упав с которого, не сломать себе ничего будет подвигом, и клатч. Испытывая желание скрежетнуть зубами, я расписалась в получении и попрощалась с курьером, который был явно рад от меня отделаться. Стоило двери за ним закрыться, я расстегнула чехол и обнаружила длинное красное платье в пол.
Ну что я скажу: разреза на нем не было. Зато с одной стороны от подмышки к низу бежала прозрачная полоса, расширяющаяся от бедра. Золотые узоры на ней наводили на мысли о драконьей чешуе. В футляре с многолистным деревом в виде драгоценных камней (маркетологи известнейшей аронгарской ювелирной сети «Ламкар» изобрели такой вот логотип) обнаружился браслет на ногу с рубиновыми каплями и такие же серьги.
Рывком вытащила телефон, чиркнула по экрану и зашипела от боли. Треснувший экран мобильного напоминал не то мою жизнь, не то полоску между ягодицами. В общем, недалеко они ушли друг от друга, а времени заменить стекло или купить новый у меня пока не нашлось. Сунув палец в рот, уже гораздо нежнее провела по дисплею и ткнула в номер Геллы.
– Что? – донеслось спустя проигрыш тяжелого рока из трубки.
Очень милое начало разговора, да.
– Что? – повторила ее вопрос, резко ткнув камерой в сторону наряда. – Это?
– Образ. – Эта ж… енщина даже не скрывала ехидства.
– Образ?!
– Ты же просила передать Гроу, что тебе не в чем ходить. – Усмешка в ее голосе была настолько очевидной, что у меня зачесались руки. – Ну вот. Я передала. Макияж приду делать через полчаса. Оденешься сама или тебе помочь?
– Себе помоги, – процедила я и нажала отбой.
Первый порыв выбросить все из окна я отмела. Второй тоже. А вот с третьим справиться не удалось: подхватив свой «образ», который должен был превратить меня не то в современную версию Ильеррской, не то в одну из куколок, с которыми Гроу любил появляться на публике, направилась на балкон. По пути представила, как наряд летит вниз, сверкая в лучах закатного солнца, рассыпаясь на составляющие, и мне полегчало. Ненадолго.
В тот момент, когда я пыталась ткнуть пальцем в панель блокировки дверей, зазвонил мобильный. Эта песня у меня стояла на Леону, поэтому руки разжались сами собой, и образ осыпался прямо к балконным дверям. Я обернулась и застыла, глядя на дергающийся на подлокотнике телефон. В том, что сестра уже уехала из Ортахарны, сомнений не оставалось: время первой леди стоит очень дорого. Поэтому просто смотрела на вспыхивающий и гаснущий экран, пока звонок не прервался.
Подошла к дивану, открыла «пропущенные»: так и есть.
«Леона сестренка».
Да, кто бы мог подумать, что у Танни Ладэ, временами выражающейся, как водитель грузовой фуры в дешевой транспортной компании, в контактах заведется нечто подобное. Сжала пальцы так, что обтекаемый корпус впился в ладонь. Повозила пальцем вверх-вниз, глядя на контакты. До той минуты, пока мобильный не рыкнул сообщением:
«Перезвони, как освободишься».
Наверное, в рекламе жвачки «Бабл айс» было и то больше чувств, чем в этом коротком приказе.
Закусила губу, а потом резко поднялась.
Все.
К наблам!
Хватит с меня драконов.
Вдавила палец в дисплей и в кнопку отключения. Резко сдернула с вешалки джинсы, свободную безрукавку, наполовину закрывающую бедра, и курточку. Ах да. Еще очки. Подхватила сумку и вылетела из номера, шарахнув дверью так, что у меня зазвенело в ушах. На полпути к лифтам остановилась и развернулась.
Коридор изгибался, на плитке застыли тени вертикальных плафонов, свет которых стекал вниз и поднимался вверх. Бледно-голубые стены и 3D-картины с видами Ортахарны, подсвеченные неоновым пунктиром. Я постояла, посмотрела на них и решительно направилась в сторону номера Рихта.
С ним даже поговорить по-человечески не удалось: еще два «провала» семнадцатой сцены, и Гроу погнал нас на девятнадцатую, то есть когда Теарин возвращается на берег и сообщает, что танцевала не для Даармархского. Надо отдать должное, эту сцену мы все-таки сняли. С пятого дубля. Потом сняли еще сцену с Ленардом в повозке и всякие проходные.
В процессе съемочная группа летала по заповеднику, как деревья, выдранные с корнем во время урагана. За это время Гроу сцепился с главным оператором, выдал парочку штрафов, довел до слез Мирис, а на Дири, попытавшегося цапнуть его за штанину, рявкнул так, что тот забился под повозку и отказывался оттуда вылезать. Мы с дрессировщиком доставали виаренка вместе, обменявшись понимающими взглядами, а потом еще минут пять отпаивали водой и откармливали «косточками» – специальным лакомством, которое помогает предотвратить появление зубного камня.