– Но на нем ты, Танни. И это правильно.
Отвернулась, чтобы не продолжать тему. До центра здесь идти было недалеко (относительно, конечно), поэтому, пока я пялилась на витрины бутиков, непривычно невысотные высотки и снижающиеся флайсы, мы уже вышли на главную площадь Ортахарны. Одну из самых больших, раскидавшую здания, воздушные рукава и парковки на три километра от ее сердца (огромного маяка, возвышающегося на сорок этажей). Окружали его несколько фонтанов с подсветкой, бьющие в воздух, но не долетающие даже до середины.
Мимо нас по специально выделенным дорожкам носились парни на аэроскейтах, людей здесь вообще было море: группа подростков у самого большого фонтана сидела спиной к воде, чуть поодаль – парень и девушка, соединенные мизинцами, как пуповиной, мимо на аэророликах пролетела спортивного вида женщина с коляской. У видеогида маяка толпились туристы с наушниками, один за другим подключающиеся к информации по беспроводной сети.
Маяк символизировал сердце. Наверху в огромной чаше горел вечный огонь, как отражение пламени иртханов, защищающих город. Когда несколько столетий назад в Ортахарне произошел налет (один из самых разрушительных за всю историю Аронгары наравне с Ландсаррским в Мэйстоне), правящий погиб, защищая город. Оставшиеся в живых вальцгарды выводили драконов своими силами, пока не подоспела помощь, но именно тогда погибло очень много иртханов.
Множество аристократических семей осталось без наследников, но они смогли отстоять город. Хотя Ортахарна была серьезно разрушена, людей пострадали единицы, и пусть моя «любовь» к иртханам была специфической, в глазах подозрительно защипало. Особенно когда мы подошли ближе, и рычащий гул, сквозь который пробивались отрывистые крики, слышные только у самого маяка, донесся как отголосок эха оставшейся в прошлом трагедии.
– Невероятно, – произнес Рихт, и его глубокий голос, полный схожих с моими чувств, срезонировал так, что я срочно полезла в сумку.
– Где этот дурацкий футляр… – пробормотала себе под нос.
– Хочешь снять очки?
– Ага. Во-первых, уже темно, во-вторых… не настолько я известна, чтобы за мной охотились папарацци.
– Ну, после вчерашнего полета на руках…
– Не напоминай.
Футляр я так и не нашла (наверное, остался в номере), точно так же как не нашла в себе сил залезть в сеть, чтобы посмотреть фотограммы, где Гроу несет меня на руках. Очки на мне сгущали сумерки, как бы пафосно это ни звучало, но снимать их я теперь не решилась. Все-таки полет на руках действительно растиражировали по всему миру, поэтому лучше пусть будет так. Я плотнее надвинула их на лицо, глядя на Рихта, а он смотрел на меня.
Точнее, на мои губы.
Интересно, что я почувствую, если…
– Я помню, что ты сказала про тот поцелуй, Танни, – негромко произнес он.
– Но?
– Но сейчас я был бы не против повторить его.
Рихт наклонился и накрыл мои губы своими, но почувствовать я ничего не успела. Меня рывком оторвало от него, или его от меня, а рычащее: «Отвали от нее!» – перебило все, что было до.
Пальцы Гроу сомкнулись на запястье наручниками, и меня буквально поволокли за собой.
Под шум сирены флайса с мигалками, пролетающего где-то поблизости.
Под крики со стороны маяка памяти.
– Ты-ы-ы… – Это единственное, на что меня хватило, когда я вцепилась в его руку.
– Лучше молчи, – прорычал этот огнедышащий режиссероподобный.
Говорить при всем желании сложно, когда на тебя смотрят так, словно хотят впрессовать в камень под ногами. Ногами я и уперлась прямо в него, задавая максимальное торможение. Еще бы этот драконобуксир кто-то мог остановить, потому что из-под подошв разве что искры не полетели.
– Как ты меня нашел?! – попыталась вырваться, но тщетно.
– Ты даже не представляешь, сколько всего можно узнать, если у тебя есть связи. – Сарказм в его голосе крошился ледяными лезвиями. – И если кто-то… – кадык Гроу дернулся, – не выключил телефон, когда так торопился перепихнуться.
– Джерман, ты перегибаешь! – процедил Рихт, шагая ему наперерез.
Стремительное движение я уловила исключительно потому, что у меня вообще хорошая реакция. У Рихта тоже: он блокировал удар отточенным движением, уходя в сторону, а в следующую минуту Гроу едва на прилетело под дых… Он отпрянул, и кулак Паршеррда смазал воздух в миллиметрах от его пресса. С рычанием оттолкнув меня за спину, бросился на Рихта под визг проходившей мимо девчонки.
Почти достал, но Рихт перехватил его запястье, одним коротким движением пытаясь увести в захват, от которого Гроу освободился с легкостью боевого танцора. Череда быстрых ударов-блоков и движений превратилась перед глазами в смазанную картину. Они друг другу не уступали: несмотря на телосложение Рихта, Гроу двигался как молния, сорвавшаяся с небес.
Бросок влево, разворот.
Скользящий удар, вспоровший воздух.
– Дракона твоего за ногу! – выдохнул кто-то.
Очередной разворот – и Рихт морщится от протянутого удара по ребрам.
Новый бросок – резкий выпад в плечо, и рычание Гроу сливается с моим выдохом.
Сжала пальцы так, что ногти впились в ладони: если я что-то и усвоила за свою недолгую сумасшедшую жизнь, так это то, что в драку вмешиваться нельзя, сделаешь только хуже. И уж тем более нельзя вмешиваться в бои без правил, а именно это сейчас и происходило.
Резкий выпад – и скулу Рихта сквозь капюшон мазнуло режиссерскими костяшками.
Миг – и Паршеррд точным рывком впечатал удар ему в ребра.
Я вздрогнула, до боли сжимая зубы и со свистом выдыхая воздух.
Удар с двух сторон по ушам заставил Рихта дернуться и отступить назад, мощный оверхед швырнул под ноги стоявшему сбоку парню. Капюшон слетел на широкие плечи, открывая его лицо, взгляд Гроу полыхнул зеленью, на мгновение затмевая огонь маяка.
– Чешую мне в зад! – заорал кто-то. – Это же…
Я бросилась к Рихту, но Гроу перехватил меня за локоть с такой силой, что я зашипела от боли.
– Идешь со мной, – прорычал он мне в лицо, рывком увлекая за собой, – или Паршеррд будет платить неустойку.
– За что?! – взвыла я.
– За нарушение условий контракта.
– Он ничего не знал! – прошипела я.
– Неужели? – Гроу облизнул разбитые губы. – Ты это докажешь, Зажигалка?
Меня колотило от ярости, дикой и первобытной, бьющейся в моих венах как отражение его огня. Вокруг нас собралась толпа, и она явно была в восторге от того, что происходило. Кажется, нас кто-то снимал на видео, а нет, не кажется… Гроу окинул собравшихся пристальным взглядом и, когда мы поравнялись с парнем, ухмыляющимся и сжимающим в руках мобильный, одним ударом вбил телефон в камень.
– Чувак… – Под полыхающим взглядом иртхана горе-оператор заткнулся и попятился, а кроссовка дракона впечаталась в дисплей. Снова. И снова. И снова.
Пока мобильный не превратился в раздолбанный хлам.
– Представление окончено, – прорычал он. – Расходимся.
Меня снова поволокли за собой. Обернулась, с трудом сдерживаясь: Рихт медленно поднимался – кажется, ему помог тот парень, к ногам которого его уронил Гроу.
– Доволен? – процедила я, дернув руку.
Но меня не отпустили.
– Не хочешь заработать вывих, – припечатали жестко, – не рыпайся.
– Вывихнешь запястье главной героине? – поинтересовалась язвительно.
– Одному главному герою морду я уже разбил. – Жесткая улыбка и ледяной взгляд. – Ты нарушила условия контракта, Зажигалка, когда вышла в город с Паршеррдом. Этого достаточно, чтобы вкатить неустойку, которая сожрет бо́льшую часть твоего гонорара. Надеюсь, ты ознакомилась с процентами штрафов?
В эту минуту я отчетливо поняла: вывихнет. Ради собственного драконова контракта он вывихнет мне руку, свернет шею и столкнет с Лимайны, если потребуется. Осознание этого накрыло так, что стало нечем дышать.
– Ознакомилась, – процедила я.
И заткнулась.
Не хотелось с ним говорить, не хотелось его видеть, даже дышать с ним одним воздухом не хотелось. Вот только последнее мне вряд ли удастся, потому что в салоне флайса сейчас пахло потом, яростью драки, бешенством и ледяным пламенем. От этого не спасал даже ветер, врывающийся внутрь над опущенными стеклами окон. В голове мутилось, адреналин зашкаливал, и хотелось рычать.
Я подавила желание и смотрела сквозь лобовое стекло, считая проносящиеся мимо флайсы.
Правда, постоянно сбивалась.
Флайс Гроу посадил на верхней парковке, оттуда мы вместе прошли к лифтам. Через верхний холл меня не волокли за руку, и на том спасибо. Я все сильнее сжимала зубы, чтобы не высказать все, что крутилось в голове, а крутилось там многое. Очень и очень нецензурное, надо отметить, поэтому в холле я считала носильщиков, в лифте – этажи, а в коридоре – светильники на стенах. По дороге нам попался автомат для льда, и это вызвало во мне какое-то нездоровое веселье.
Захотелось от души приложить Гроу об него головой, чтобы, как во время выигрыша, посыпались кубики и завалили режиссера по макушку, вот только ему будет без разницы. У него вместо сердца кусок льда, он с ним сроднился.
– В душ и собирайся, – резко процедил он, подталкивая меня к двери моего номера. – Как будешь готова, набирай Геллу.
Что?!
– Ты серьезно думаешь, что я куда-то с тобой пойду? – Рука замерла на ключе.
– Серьезно, Зажигалка. – Пламя в его глазах даже не думало униматься, а вертикальные зрачки напоминали готовые располосовать меня в клочья лезвия. – Не думаю, знаю. После того что ты выкинула, будешь делать, что я скажу, и по первому зову. Потому что иначе тебе придется бежать за деньгами к сестре.
Я сжала руки так, что края ключа впились в ладони.
– Так что в душ. И собирайся. – Он ткнул мне за спину. Развернулся, чтобы уйти, и тут меня прорвало.
– Я пришла в этот проект ради Ильеррской! – выдохнула ему в спину. – Потому что хотела ею стать, потому что она одна из самых сильных женщин, которых я знаю. Ты хочешь сделать крутое кино, но чешую тебе в глотку, ты его не сделаешь! Потому что то, что мы сегодня делали с Рихтом, было потрясающе, а ты это запорол! Не из профессионализма, не потому, что мы делали это плохо, а потому, что у тебя спермотоксикоз при одном упоминании моей сестрицы!