– Ребят, может, я уже пойду, а?
Один из вальцгардов наградил меня взглядом, предполагающим, что я должна врасти в аэрокойку. Может, и вросла бы, но испугать ту, кто несколько часов назад летел клювиком вниз, как мешок с ливером, практически невозможно. Теоретически, пожалуй, тоже. Самым страшным было даже не падение и не звон осыпающихся стекол, когда струи воды с нескольких этажей хлестнули вниз, подхватывая меня. Сливаясь воедино, пеленая в кокон и медленно опуская на землю. Самым страшным была даже не суета, когда к отелю слетались пожарные флайсы, отовсюду слышались визги, а я, стоявшая, как лишенная чувств кукла.
Зато когда ко мне подлетел Гроу и как следует встряхнул за плечи, меня накрыло осознанием. Если бы он не раздраконил водопровод отеля с помощью стихийной магии, если бы не выломал дверь, когда решил со мной поговорить (снова), я бы валялась на этом самом месте трупом.
Не видела бы ничего творящегося вокруг.
Не дышала бы.
Сначала меня затрясло, как от прикосновения к раскуроченной панели зарядки мобильного, затрясло так, что я чудом не повыбивала себе все зубы. Гроу притянул меня к себе, и я вцепилась в него мертвой хваткой. Буквально. Подозреваю, что в тот момент мне было пофиг, в кого цепляться, но колотило меня знатно. Так, что он дрожал вместе со мной, и только когда в меня хлынуло странное согревающее тепло, трясучка начала проходить.
К моменту, когда прибыла полиция, медики, вальцгарды (почему-то всем скопом) и правящий Ортахарны с лицом объевшегося драконьего дерьма набла, я уже сидела на скамеечке, задрав голову, и смотрела на балкон, с которого сиганула. Из раздолбанного отеля уже не хлестала вода (ее перекрыли), но выглядел он немногим лучше, чем после налета. Гроу стоял рядом и курил сигарету за сигаретой, на мне была его куртка. Дым до меня почти не долетал, но, даже если бы он сейчас дымил мне в лицо, я бы не была против. Наоборот, это значило, что я жива.
За эту мысль я цеплялась, пока меня везли в больницу. Пока осматривали, пока сушили и переодевали в рубашку, предварительно вколов успокоительное, которым можно было уложить дракона. Сейчас мы дожидались, собственно, Леону с Рэйнаром, адвокатов и результаты опроса прочих (в частности, съемочной группы и персонала отеля), чтобы начать перекрестный допрос, а пока меня охраняли от меня же, чтобы я еще ничего не сделала. Мерзкое это, надо сказать, было чувство: когда, вместо того чтобы взять Мелору под стражу, под стражей оказалась я. А впрочем, ничего удивительного, когда речь заходит об иртханах и людях, последние точно не в выигрыше.
Мирис предварительно допросили первой: сначала полиция на детекторе лжи, потом, с официального разрешения Председателя (в связи с чрезвычайной ситуацией), лично правящий Ортахарны с помощью ментального вмешательства. Она подтвердила, что приходила ко мне и застала в невменяемом состоянии после встречи с Гроу. Якобы я выставила ее за дверь чуть ли не пинками, после чего она выбежала из отеля, чтобы успокоиться. Мирис вообще много чего рассказала, начиная с того, как меня макнули в лужу (то есть в реку) мордой, что я весь день была сама не своя и так далее.
И все.
Мое слово против слова Мелоры, перевесившее явно не в мою пользу.
Хотя слова там не было, Мелора сказала, что будет говорить только в присутствии адвокатов и отца и что у меня с головой не в порядке.
Когда я предложила допросить с помощью ментального вмешательства меня, правящий Ортахарны изменился в лице и сказал, что если (как я утверждаю) ментальное вмешательство со стороны иртхана все-таки было, то осуществлять повторное не стоит с точки зрения соображений моей психической безопасности. После чего слился под предлогом срочного вызова.
Поэтому я читала Ильеррскую, чтобы не начать задыхаться в моменты, когда мысленно снова шагала вниз, снова и снова падала в темноту и в мельтешащие огни. Волосы хлестали по лицу, а струи воды плетьми оборачивали тело и подхватывали над землей за пару мгновений до. Рывок, выбивающий из груди воздух, подбрасывал меня вверх, а потом медленно опускал вниз под вой сирен.
То ли успокоительное оказалось чешуевым, то ли во мне было слишком много адреналина и последний его поборол.
У вальцгарда зашуршал напульсник, он нажал на дисплей и спустя мгновение кивнул напарнику.
– Местр Халлоран здесь. Через полчаса будет на месте.
Местр.
А что насчет местры?
Умом я понимала, что Леона не может не приехать, что-то внутри все равно надрывно дергалось при мысли о том, как она посмотрит мне в глаза. Так же, как все они, все, кто больше верил планшетным строчкам.
Все, кто верил в то, что я добровольно сиганула вниз.
Чувствуя, что мне снова не хватает воздуха, схватила мобильный и открыла архивы Ильеррской.
Даармарх, Огненные земли
Аннэри шмыгнула в мои покои со свертком и быстро протянула его мне. Прижала ладони к горящим щекам, худенькая девичья грудь высоко вздымалась.
– Поблизости никого, – выдохнула она. – Ибри и остальные в музыкальном зале, Мэррис с ними. Только Наэне стало нехорошо после ужина, но она не встает с постели, так что никто ничего не узнает.
Не думаю, что ей стало нехорошо: просто по какой-то причине девушку исключили из круга общения. Недавно я возвращалась из сада и увидела, как Ибри вылетела из ниши, яростно сверкая глазами. Она меня не заметила (в тени цветущих бесчисленными алыми цветами наэррвар), но, когда я шагнула в прохладу замка, в коридор, закованный в мрамор, из занавешенной парчой ниши донеслись всхлипывания. Отодвинула тяжелую ткань: одна из девушек, Наэна, рыдала, прижимая руку к щеке. Когда я попыталась с ней заговорить, она вскинула на меня залитое слезами лицо и отшатнулась, на бледной скуле пламенела, словно ожог, пощечина.
– Только попробуй кому-нибудь рассказать! – сдавленно прошипела она и метнулась мимо диким виаром.
Рассказывать я никому ничего не собиралась, равно как и встревать в гаремные разборки. А вот попасть к Даармархскому стало делом принципа. Когда я обратилась с этой просьбой к Мэррис, она с каменным лицом сообщила, что местр сам решает, когда и с кем ему встречаться, удел наложницы – смиренно ожидать изъявления его воли.
За последние дни наши с ней отношения стали еще более прохладными: Ибри нажаловалась на меня, и девушки, как одна, подтвердили ее слова, что зачинщицей случившегося в обеденном зале была я. Разумеется, Мэррис не первый день жила на свете, но тем не менее настаивала, что я должна извиниться перед Ибри при всех. По ее мнению, это исчерпало бы конфликт, по моему – подогрело бы, поэтому твердо и решительно отказалась. Когда женщина попыталась на меня надавить, сказала, что, если она не хочет однажды разнимать клубок девиц в коридоре и лечить наши синяки, придется Ибри походить с ущемленной гордостью.
После этого разговора Мэррис оставила меня в покое, но на ее помощь рассчитывать больше не приходилось: женщина привыкла, что любая ее воля исполняется беспрекословно. Возможно, именно поэтому на многие выходки Ибри закрывались глаза, стелить мягко эта змея умела как никто.
– Я подожду здесь и покараулю, – произнесла Аннэри. – Если кто-то войдет, скажу, что вам тоже плохо.
– Спасибо. – Я улыбнулась и отправилась за ширму переодеваться.
В свертке были удобные брюки и лиф: из тех, что предназначены для танцевальных тренировок, каменно-телесного цвета. Во время растяжки и упражнений мы должны были выглядеть одинаково, чтобы не отвлекаться на пестрые наряды, заостряя внимание только на грации и пластике. В такой одежде я могла свободно передвигаться, она совершенно не стесняла движений. Пусть даже выглядела чуть ли не обнаженной, только так я могла свободно исполнить то, что задумано. Учитывая, что танцевали мы по утрам до обеда, Аннэри успеет вернуть мой костюм на место, и никто ничего не заметит.
Когда я вышла из-за ширмы, девочка сидела на полу и теребила кисточки пойманной в капкан скрещенных ног подушки. Длинные косы подметали ковер, босые ноги упирались пятка в пятку. Она покусывала порозовевшие губы, но, заметив меня, тут же вскочила.
– Вы ведь не передумаете? – взволнованно спросила Аннэри.
– Нет, – покачала головой.
– Но…
– Не бойся, Ри. – Я улыбнулась такой трогательной заботе. – Все будет хорошо.
– Правда?
– Правда. – Я не удержалась и слегка дернула ее за косу. – Не знаю, что бы я без тебя делала.
Девочка зарделась:
– А я без вас.
Удивительно, но за эту пару недель мы сдружились, хотя по возрасту она могла бы быть разве что моей младшей сестренкой. Я никогда не относилась к ней как к служанке (хотя с другими девушками у меня не было таких доверительных отношений), и она отвечала мне заботой и добротой. В чем-то мы с ней были похожи: Ри оказалась здесь, потому что родители не смогли расплатиться с долгами, а я – потому что осмелилась выступать. Девочке приходилось сейчас нелегко, и мне тоже, но, коротая вечера рядом с ней (под предлогом того, что мне нужно расчесать волосы и заплести косы), я снова стала искренне улыбаться. Через несколько дней начала и она.
– Не забудьте: четвертое окно справа на втором уровне.
– Я помню, – улыбнулась.
А потом направилась к балкону.
Идея явиться к Даармархскому через окно пришла после жесткого отказа Мэррис: в конце концов, замок был построен так, что передвигаться по нему можно не только изнутри, но и снаружи. Попытаюсь выйти из крыла наложниц – меня остановит первый же наряд хаальварнов или стража, и чем это закончится, одному небу известно. Хорошо, если доложат ему, но, скорее всего, Мэррис решит проблему сама (за ней закреплено такое право). Иными словами, поставит на колени на рассыпанные бусины в общем зале. Не считая того, что это весьма неприятно, потехой для Ибри и остальных мне становиться решительно не хотелось.
Ненадолго задержалась у перил, позволяя парящему над океаном ветру подхватить выбившиеся из кос прядки. Пальцы слегка подрагивали, но не только из-за того, что мне предстояло пройти бо́льшую часть замка по стенам, просчитывая каждый шаг, чтобы не попасться на глаза страже. Костюм, особенно под покровом ночи, позволит мне слиться с камнями, но я все равно часами просиживала на балконе, запоминая, когда и где стоят хаальварны, ког