Стоило служанке выйти, развернулась и направилась на балкон.
Наверное, в чем-то Сарр был прав и я действительно веду себя не так, как подобает наследнице. Могли бы родители мной гордиться, если бы узнали, что я поддаюсь непонятным чувствам, позволяю себе вспышки гнева, тогда как должна выказывать только спокойствие и руководствоваться рассудительностью?
Какая мне разница, что Витхар поставил мое имя последним в списке?
Это всего лишь часть отбора, я приму это как данность, равно как и все, что будет происходить дальше. Нельзя позволять себе расслабляться.
Я напоминала себе это раз за разом, повторяла снова и снова, глядя, как поднимающееся все выше солнце заливает утренний город.
Как бы я хотела попасть в Аринту! Пройти по ее улочкам, как когда-то гуляла по Мильгаре, столице Ильерры. Нырнуть в торговый квартал, рассматривая украшения и наряды, фрукты и орехи, рассыпанные по большим плетеным корзинам. Посмотреть на плещущуюся у фонтанов детвору, на узорчатые ставни, запечатывающие на ночь окна лавок и домов, идти, вглядываясь в лица людей и чувствовать себя свободной.
Теарин из шоу Наррза была куда более свободной, чем местари Ильеррская.
Мысли об огненном шоу отозвались короткой вспышкой тоски, которую я прогнала.
Надеюсь, Эрган нашел себе новую труппу.
Вспоминая о нем, улыбнулась. Сейчас его предложение казалось совсем далеким и нереальным, как подернутое дымкой прошлое.
— Местари Ильеррская! — раздался за спиной голос Фархи.
Обернулась, нэри спешила ко мне.
— Мы с Лирхен решили подольше побыть у себя, чтобы вас не будить, она сейчас одевается. Как вы себя чувствуете?
— Замечательно, — ответила уже искренне.
Не считая совершенно неуместных мыслей, я и правда чувствовала себя замечательно.
Фархи улыбнулась, но тут же нахмурилась.
— Вас служанка распорядительницы подняла? Не понимаю, к чему такая спешка…
— Нет, — поспешила заверить ее. — Служанка тут ни при чем, я проснулась задолго до ее прихода. Что касается эссари Мэррис, она должна знать все, что происходит с претендентками, это ее обязанность.
— Ой, а вы слышали, что произошло? — Фархи всплеснула руками.
— Что? — Я вскинула брови.
— Ольхарию выставили с отбора.
— Когда?! — воскликнула я.
— Вчера поздно вечером. Точнее, выставили ее раньше, до вечера ее родители пытались все уладить, но не смогли. — Фархи явно была счастлива, что с этой новостью успела первой, поэтому говорила быстро-быстро. — Говорят, местар отказывался их принять, но после все-таки согласился и озвучил свое решение, напомнив, что возможная правительница должна уважать решения будущего супруга. Мы с Лирхен только-только с вами попрощались, дошли до своих комнат, когда к нам прибежала нэри местари Риассы и все это рассказала. Ох! Я же совсем забыла! Она говорила что-то насчет приглашения и обещала заглянуть еще раз с утра, вы ведь договорились с местари, что познакомите ее с Дири?
— Да. — Я кивнула.
— Она просила уточнить, когда. Вечером ее местари не сможет, ей надо будет готовиться к свиданию, ну и завтра, разумеется, тоже, зато в любое другое время, когда вы не заняты…
— Я с радостью встречу местари Риассу сегодня, — ответила я. — Если ей будет удобно, мы можем собраться у меня после завтрака, а потом вместе пойдем на обед.
— Хорошо! Когда ее нэри придет, я передам! Вы уже выбрали наряд на сегодня?
— Нет, — покачала головой, неосознанно поглаживая мрамор. — Выберу, пока будут накрывать завтрак.
Фархи направилась в комнаты, а я смотрела на залитую солнцем Аринту.
Смотрела, тщетно пытаясь избавиться от наивной и опасной мысли о том, что Даармархский выставил Ольхарию не потому, что она осмелилась поставить под сомнение его волю. А потому, что она оскорбила меня.
Зингсприд, Аронгара
Ничего лучше, чем читать архивы Ильеррской с телефона Рихта, я не придумала. В принципе, в битком набитом убежище, где автономные генераторы с трудом справляются с подачей кислорода, вообще сложно что-то придумать. Диванчики достались беременным, пожилым и детям, но их все равно особо не хватало, поэтому остальные со временем просто расположились на полу. Лично я сидела у дальней стенки, подогнув под себя ноги (осторожно, потому что моя лодыжка всячески намекала, что я наблиха). Видимо, выброс адреналина у меня был такой, что я даже ничего не почувствовала, пока бежала с Рихтом и Бэрри к лифтам, а потом по коридору, ведущему к объединенному убежищу.
Собственно, это убежище вмещало жителей домов со всего квартала (на каждый отдельный дом строить их было бы затратно), выводила к нему система тоннелей. Пока мы неслись по этой системе, у меня в голове не было ни единой мысли, зато сейчас их было слишком много, и все они перебивали Ильеррскую.
Особенно мысль о том, что Гроу все еще там.
Я старалась на ней не зацикливаться, но она все равно выталкивала меня из записей Теарин, как вода поплавок.
Гроу все еще там.
А моей квартиры больше нет. Последнее, что я о ней запомнила, — это поток пламени, льющийся сквозь раскрошившееся под ударом дракона стекло. Рихт швырнул нас с Бэрри за угол, мы втроем скатились по лестнице и только благодаря этому не превратились в барбекю. До сегодняшнего дня я видела такое только в фильмах, а моя мама такое пережила. Настоящая мама Леоны такое не пережила, и сколько я ни старалась избавиться от картин горящего города перед глазами, не могла.
Гроу все еще там.
А я здесь. Бесполезная, как… не знаю кто. Почему, если во мне есть пламя, оно не проснулось в такой момент?! Почему я сижу здесь, когда могла бы…
Могла бы — что?
Меня даже на шаг никто не подпустил бы к драконам.
А если бы подпустили, из меня получилось бы обугленное канапе. Леоне пришлось долго учиться, чтобы справиться со своим пламенем и общаться с драконами.
— Танни, — негромко позвал Рихт.
Сейчас он был, пожалуй, одним из немногих, кто оставался в зале на ногах. Отовсюду доносились приглушенные голоса, всхлипывания, вдалеке оглушительно надрывался ребенок.
— А? — спросила я, задрав голову.
— Поговори со мной.
— О чем? — уточнила я.
Рихт опустился вниз и сел на корточки.
— Ну не знаю. Хотя бы об Ильеррской. О чем ты сейчас читаешь?
— Сейчас Ильеррская думает, что он выгнал Ольхарию из-за нее.
— Не думает, а надеется.
— Не цепляйся к словам.
Говорить об Ильеррской можно было спокойно, благодаря Бэрри вокруг нас образовался пятачок свободного пространства. Больше животных в убежище не было, а на нас смотрели так, словно мы приволокли бомбу замедленного действия. За каждый такой взгляд мне хотелось отвесить пяткой в глаз, потому что виари не то что ни разу не рыкнула, даже не вякнула и не виркнула с тех пор, как мы спустились в убежище. Молча жалась ко мне и заглядывала в глаза, а я понимала, что, если бы не поехала за ней или поехала чуть позже, ее бы уже не было.
— Спасибо, — сказала я, глядя на Рихта.
Просто сейчас вспомнила, что так и не успела его поблагодарить.
— Пожалуйста, — ответил он.
И между нами снова повисло молчание, поэтому я отвела взгляд.
— О чем ты думаешь, Танни?
— О том, что могла бы помочь, — сказала я, рассматривая свои руки. — Там, наверху.
— Они даже полицейские флайсы в воздух не вывели, — напомнил Рихт. — Это дело иртханов.
— Когда это уже кончится?! — Визгливый женский голос разорвал гул волнующихся в зале. Шарообразная блондинка неопределенного возраста с резкими заломами у губ сдвинула брови. — Что они там все делают?! От города ничего не останется!
— Вывести драконов из города не так-то просто, — заметил стоявший рядом с ней мужчина.
Несмотря на то что он был выше ее на полголовы, она умудрилась посмотреть на него сверху вниз, как если бы он сказал несусветную чушь.
— Неужели? — скептически поинтересовалась она. — А кто, спрашивается, их сюда допустил? Этих тварей?! Куда смотрели те уроды на смотровых башнях? Как это зверье вообще сумело прорваться через их хваленый щит или никакого щита и не было никогда?
Последний вопрос вызвал гнетущую тишину, а потом зал наполнился сотнями голосов.
— Действительно как? Они же должны были засечь их еще на подходах к городу…
— В прошлый раз сирена включилась, когда драконы еще не появились на горизонте…
Предположения сыпались одно за другим, я же понятия не имела, как это все происходит. Современная система слежения действительно помогала засечь драконов еще до того, как они подойдут к границе пустоши.
— Да они вообще ничего для нас не делают! Только на словах! — воскликнула блондинка так патетично, что мне захотелось запустить в нее ботинком. К счастью, я была босиком. — Вы вообще помните, что они говорили? Мы всегда вас защитим, мы не допустим! Ну и где они теперь?!
Я вспомнила Гроу, стоявшего лицом к лицу с огромным зверем.
Вспомнила полувой-полурычание дракона, от которого стынет кровь. Вспомнила вальцгардов, стоявших на крышах объятых огнем высоток и укрощающих не только мечущихся от боли зверей, но и стихию. Боевые флайсы.
Вспомнила — и с трудом подавила желание одолжить ботинок у Рихта.
— Город залит огнем! А что творится на улицах? Нам повезло, что мы все здесь, а если кто-то остался наверху?! Надеюсь, после этого отменят это идиотское голосование. Да мне плевать, даже если они все передохнут! И чем скорее, тем лучше!
— А если не отменят? — спросил кто-то.
— А если не отменят, я лично выйду на демонстрацию протеста! И моего голоса они точно не дождутся!
— Моего тоже!
— И моего!
— Да кто вообще пойдет на это их голосование…
— Не представляю, как можно так долго держать город под налетом! Выходит, не такие уж иртханы и всесильные?! — Блондинка продолжала нагнетать панику, а учитывая ее верещание, больше напоминающее визг набла, которому прищемили хвост, это действовало на ура. — У всего есть предел прочности! А если над нами обрушатся здания?! Все выходы будут заблокированы, и мы останемся погребенными здесь!