Какая-то девочка расплакалась, кто-то судорожно вздохнул. Я чувствовала сгущающееся над залом напряжение, и Бэрри тоже, потому что она начала бить хвостом, шерсть на затылке встала дыбом.
— Спокойно, — сказала я жестко, чтобы виари почувствовала меня. — Спокойно, малыш. У нее просто с головой не в порядке.
Видимо, последнее прозвучало слишком громко либо ударило в точку тишины, но вопящий шар резко развернулся ко мне.
— Что вы сказали, простите?!
— Сказала, что у вас не в порядке с головой, — подтвердила ее опасения я. — Потому что надо думать о том, что вы говорите и где. Здесь же дети.
— И это ты мне будешь говорить? — Блондинка прищурилась, а потом ткнула в Бэрри пальцем. — Как ты правильно выразилась, здесь дети, а еще здесь тварь, которая совершенно неуправляемая, как и те, что сейчас камня на камне от Зингсприда не оставят! Эй! Кто-нибудь! Я требую, чтобы эту зверюгу выбросили за дверь!
Ну все.
— Бэрри, лежать. — Я сунула ошейник в руку Рихту раньше, чем он успел открыть рот, и поднялась.
— Танни, — донеслось сзади, но я уже направилась к ней.
— Единственная неуправляемая тварь в этом убежище — это вы, — сказала я. — И если бы в вашей голове было побольше мозгов, вы бы обратили внимание на то, что с драконами мы живем в мире уже очень давно!
— Да ты… — задохнулась она. — Да я… да я на тебя в суд подам!
— Если доживете, — огрызнулась я. — Как показывает практика, простейшие долго не живут.
У блондинки расширились глаза.
— Вы слышали?! — взвыла она. — Вы все слышали?! Она мне угрожа…
Я шагнула к ней, и блондинка осеклась, шарахнувшись назад. Что странно, вместе с толпой.
— Драконы не станут нападать без причины, — процедила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не отвесить ей оплеуху. — Им больно. Они кричат от боли там, наверху, а вальцгарды делают все, чтобы спасти город и сохранить его для нас. Так что кончайте нагнетать истерию и просто заткнитесь!
У блондинки закончились слова, зато стоявший справа толстяк резко хмыкнул.
— Посмотрел бы я на вас, — раздувая ноздри, заявил он, — если бы там наверху остался кто-то из ваших близких!
— Ваш ребенок! — донеслось истеричное из толпы.
— Или ваши родители!!!
— Там наверху мой любимый мужчина! — выдохнула я, сжимая кулаки.
После этих слов в зале повисла тишина.
И в этой тишине до меня медленно доходило то, что я только что сказала.
Даармарх, Огненные земли
— В Кантеррмине редко идут дожди. Тем не менее в городе очень много зелени и цветов. — Джеавир словно не замечала, что Дири приплясывает на перилах от нетерпения.
Игра, которую мы придумали, — перевязать шнурком свернутую жгутом тряпку, а потом бросить ее в воздух, за которой виаренок устремлялся с визгом и ловил на лету, очень ему понравилась.
Джеавир с Дири очень быстро подружились. Это стало понятно сразу, как только она переступила порог моих покоев и Дири бросился к ней с оглушительным верещанием. Учитывая, что мальчик взрослел, ее нэри зажали уши и замерли, а Джеавир только опустилась на корточки и протянула руку со словами:
— Давай знакомиться.
Ее обнюхали, обвирчали, потоптались по шлейфу платья, оставив на нем глубокие борозды от когтей, но она совершенно по этому поводу не расстроилась. Сейчас Дири уже признал ее своей окончательно, потому что требовательно потыкался носом в руку — бросай уже!
Джеавир, размахнувшись, запустила игрушку вверх.
Черная стрела с вирчанием сорвалась с перил и взмыла ввысь.
Чтобы вернуться спустя несколько минут и сунуть игрушку мне в руку: твоя очередь!
— Достаточно, — строго сказала я.
И мы с Джеавир устроились на диване, продолжая разговор.
Я много узнала о ее родном городе. Кантеррмин, удивительно зеленый, рожденный на слиянии трех рек (и получивший свое название именно поэтому: «кантерр» на наречии тех краев означает «река», «мин» — три). Я рассказала о Мильгаре и своей стране. Родной город Джеавир показался мне удивительно похожим на столицу Ильерры, возможно, именно поэтому я чувствовала себя так, словно знаю ее уже несколько лет.
Дири развалился кверху пузом и изредка тяжело вздыхал, намекая на то, что пузо можно было бы и почесать. Но его только обдувал залетающий на балкон ветерок, потому что, пока мы с ним играли, впечатлений набрались на несколько дней вперед и сейчас просто отдыхали. То есть попросту болтали обо всем подряд.
Честно говоря, давно я не чувствовала себя настолько спокойно. В обществе Джеавир все тревоги ненадолго отступили. Пусть я как никогда далека от Ильерры, но здесь и сейчас была по-настоящему счастлива.
— Местари Ильеррская. Местари Риасса, — к нам заглянула Фархи, — скоро обед, нам пора идти.
— Дайте нам еще минутку. — Джеавир мягко улыбнулась.
Она все делала мягко, движения ее были напрочь лишены резкости, и я подумала о том, что, если бы ставила для нее танец, это было бы что-то очень нежное.
Перехватив мой взгляд, Джеавир вопросительно приподняла брови.
— Думала о том, какой танец тебе пойдет, — пояснила я в ответ на незаданный вопрос.
— Танец?
— Да, я представила что-то легко и воздушное. Плавное и в то же время тягучее, как завораживающая сила разгорающегося огня. Никакой резкости, только мягкие переходы и движения, глубокие прогибы и плавные выходы.
— Ты создавала танцы? — Глаза ее сверкнули. — Да, как же я могла забыть! Ты говорила, что участвовала в огненном шоу…
— Нет, — покачала головой. — Постановкой наших номеров занимался Эрган.
— Эрган?
— Мы выступали вместе, — сказала я, невольно улыбнувшись. И тут же добавила: — Ты хотела о чем-то поговорить?
Джеавир кивнула. Закусила губу, словно сомневаясь, но потом все-таки произнесла:
— Я бы хотела сказать, что завтрашнее свидание… Это для меня совсем ничего не значит, Теарин.
Меньше всего я ожидала подобного заявления, поэтому сейчас замерла.
— Просто хочу, чтобы ты это знала. — Она поднялась, расправила платье.
— Ты не обязана мне ничего объяснять. — Я поднялась вслед за ней.
— Не обязана. — Джеавир серьезно посмотрела на меня. — Но я хочу. Я знаю, что такое видеть любимого рядом с другой женщиной.
В ее голосе сквозила такая горечь, что мне на миг стало не по себе. Впрочем, смысл ее слов перебил все остальное.
— Я не люблю Витхара, — чуть резче, чем хотела, ответила я.
— Хорошо, если так. — Она кивнула. — Потому что последнее испытание нам с тобой не пройти.
«Последнее испытание ты все равно не пройдешь, Теарин».
Эти слова сейчас прозвучали в сознании так же отчетливо, как то, что сказала Джеавир.
— Последнее испытание?!
— Да, моей силы вряд ли на него хватит, а… — Она осеклась.
Взгляд ее скользнул по моей шее и вспыхнул огнем.
— Ты что, ничего не знаешь?!
— А должна? — жестко спросила я.
Ноздри Джеавир шевельнулись, стирая мягкость черт и выдавая вторую суть — хищного зверя, драконицу. Совсем как тогда в зале, когда нам стало известно о вступительном испытании.
— Не могу поверить, — процедила она, сжимая кулаки. — Не могу поверить, что тебе ничего не сказали. Наше последнее испытание — первый и единственный случай за всю историю Даармарха, когда о нем сообщили до начала отбора. Не только нам, но и нашим родным тоже, чтобы решение об участии принималось совместно, всей семьей. Потому что оно сопряжено с серьезным риском для жизни.
Весь этот отбор сопряжен с серьезным риском для жизни.
— Какое именно испытание? — спокойно спросила я.
Хотя спокойствие мое сейчас держалось на волоске от того, что мне предстояло услышать.
Джеавир посмотрела мне прямо в глаза и ответила:
— Призыв дракона.
Наверное, только благодаря выдержке я провела этот день спокойно. Без волнения высидела обед и ужин, за которыми меня мутило не столько от еды, сколько от присутствия Мэррис. В том, что распорядительница с самого начала обо всем знала, я не сомневалась, а возможностей поговорить со мной у нее было бесчисленное множество. Хотя бы когда я приходила к Ибри. Мэррис просила за нее, тем не менее мне ни о чем не сказала. Возможно, думала, что сказал Даармархский, но разбираться в этом не хотелось. Если честно, я вообще не желала слышать слово «отбор» и думать обо всем, что с ним связано.
С таэрран мне действительно не пройти последнее испытание, а значит, все лишено смысла. Все, о чем я думала.
Все, чего хотела.
Эсмира станет правительницей, а я буду тешить самолюбие Даармархского, пока ему не надоем.
Почему-то при мысли об этом становилось нечем дышать.
А еще было очень больно.
Я прекрасно понимала, что он мне ничего не обещал. Понимала, что он сказал о том, что я не пройду последнее испытание, сразу, и, в общем-то, это было равносильно словам о том, что мне предстоит призыв дракона. Вот только тогда мы ссорились, мы наговорили друг другу много всего, сейчас же я просто хотела знать — почему.
Почему он заставил меня участвовать в этом отборе.
Мне нужно было это знать.
Чтобы понять, что мне делать дальше.
«Я знаю, что такое видеть любимого рядом с другой женщиной». Слова Джеавир до сих пор звучали у меня в ушах.
Равно как и мой ответ: «Я не люблю Витхара».
Наверное, это была правда, но странное чувство, мешающее дышать, не угасало.
Я никогда не смогу принять другую женщину рядом с мужчиной, которого люблю.
Поэтому лучше бы это было правдой.
— Местари Ильеррская, — на балкон вышла Фархи. — Вы просили сообщить о возвращении местара. Местари Сьевирр недавно вернулась в свои покои.
— Спасибо.
Я не обернулась, и нэри, потоптавшись в дверях, ушла. Я же смотрела на город, украшенный россыпью сверкающих все сильнее огней. Глаза горели, а еще почему-то пылало в груди, как если бы я могла обернуться драконицей и выдохнуть вместе с криком живое пламя. И лишь когда огни стали четче, а дыхание — глубже, я вышла в комнаты, где нэри поспешно вскочили. Они словно чувствовали мое настроение, потому что сейчас обе встревоженно посмотрели на меня. Я же, не говоря ни слова, направилась к дверям.