– Янгеррд? – коротко спросила я.
Но он не успел ответить: мы как раз вышли из узкой пасти подземелий, и на меня обрушились голоса:
– Местари!
– Местари…
– Местари!
Десятки, сотни вздохов, смешанных с возгласами, обрушились на меня со всех сторон. Сейчас здесь собрались, должно быть, все обитатели замка, и они смотрели на меня. Справа и слева под лязг оружия к нам шагнули хаальварны.
Первым передо мной на колено опустился Бертхард. Остальные воины, последовав его примеру, опустились следом, склонили головы.
– Местари Ильеррская, – когда он обратился ко мне, голос его звучал глухо, – мы ждем ваших распоряжений.
– Поднимитесь, – сказала я. – И доложите, как обстоит ситуация со сторонниками Горрхата.
– Сторонников Горрхата почти не осталось, местари, – произнес Бертхард, – но те, кто остался – гарпунщики, дожидающиеся удара по драконам, уже арестованы и взяты под стражу. Сейчас они содержатся в восточном крыле.
– Удара по драконам? – переспросила я.
– Да. Горрхат заключил сделку с Флангеррманским для того, чтобы получить вас и вашего брата в качестве заложников. Флангеррманского должны были убить, как только он поднимется в небо. Горрхат рассчитывал одолеть Даармархского в одиночку и узурпировать власть в Огненных землях.
Идиот.
– Что сейчас происходит в небе?
– Драконы не подходят к замку, их ведет кто-то очень сильный.
– Кто-то?
– Горрхат предполагал, что это Даармархский, но…
– Всех жителей города нужно увести под землю, – сказала я.
– Уже делаем. – Бертхард кивнул.
– Замечательно. Всех, кто в замке, – тоже. – Я взглянула на собравшихся. – Мне потребуетесь вы и двое хаальварнов, чтобы подняться на стены.
– При всем уважении, местари, я не думаю, что вам стоит находиться там.
– При всем уважении, Бертхард, я не стану отсиживаться под землей, когда на моих землях гибнут драконы и люди. Исполняйте.
Быстро принимать решения меня научил отец, и сейчас, когда хаальварны направляли провожающих меня взглядами людей в сторону подземелий, я думала только о том, что увижу в небе. Горрхат действительно тронулся умом, если решил, что способен совладать с Витхаром. С другой стороны, я не верила, что Витхар придет, а налеты после всего, о чем мне рассказал Бертхард, – дело обычное.
Совпадение? Вряд ли.
На нас с Янгеррдом напали, когда мы еще только подходили к Ильерре, неудивительно, что взбудораженные ледяной магией чужака звери сходят с ума.
Мы быстро миновали холл и вышли к башням, ведущим на стены. Путь по винтовой лестнице показался мне безумно долгим: в висках ломило от плещущего со всех сторон драконьего пламени. Мощного, сметающего все на своем пути, опасного. В груди снова начинало покалывать, приходилось постоянно себя осаживать, чтобы не допустить повторения случившегося в подземелье: второй раз таэрран может меня не пощадить, а я сейчас отвечаю даже не за две жизни. За всю Ильерру.
Лестница наконец кончилась, на верхних ступенях плескался свет, но Бертхард отодвинул меня в сторону и на стену шагнул первым.
– Можно, – донеслось короткое, и на этот раз я приняла протянутую мне руку.
Залитая солнцем стена отцовского замка ощетинилась иглами гарпунов, возле которых дежурили хаальварны.
– Они с нами, – коротко пояснил Бертхард. – Те, кто должен был стрелять, прятались в лесах долины. Точнее, в том, что от нее осталось.
Кивнув, окинула взглядом раскаленное небо: в нем с ревом метались звери, они кружили над долиной, не спеша приближаться к замку и к городу. Горящее в их сердцах пламя, отчаяние, боль, ярость доносились даже сюда, накатывая волнами.
– В драконов не стрелять, – коротко приказала я, напряженно вглядываясь в иссушенную, опаленную долину. – Воздействовать только ментально, даже если подойдут ближе.
Не дожидаясь ответа, направилась к смотровой площадке-балкону, которую сейчас тоже превратили в бойницу. Перила заложили камнями, подняли выше, сровняв по уровню со стеной. Опаленный камень и щербины иссушенной пламенем плитки, мощный гарпун, заряженный стрелой с наконечником из чешуи дракона. Только такой чешую и можно пробить.
Сколько же драконов погибло здесь?
А сколько людей?
Хаальварны отступили, позволяя мне приблизиться, и я снова вгляделась в залитое солнцем небо. Пока что еще только солнцем, не пламенем.
Впрочем, пламени и так было достаточно: того, которое я не могла видеть, но могла чувствовать, в огонь вплетался знакомый мне лед, и от таких порывов силы временами становилось нечем дышать.
До боли вцепившись пальцами в камень – так, что зазубрины острых углов впились в кожу, я вглядывалась в небо, чтобы увидеть Горрхата с Флангеррманским. Долго ждать мне не пришлось – темная тень метнулась, взвилась в небо из-за деревьев – огромный черный дракон, раскрывший пасть и выдохнувший огонь. Рывком из расщелины гор, раскинув мощные крылья, взлетел белоснежный.
Рычание, которое подхватили кружащие над долиной драконы, ударило в самое сердце.
Которое в следующий момент ударилось о ребра с драконьей силой.
Я задохнулась и еще сильнее вцепилась пальцами в камень, потому что стремительно приближающийся дракон был мне знаком. Горящей под солнцем красной, как жерло проснувшегося вулкана, чешуей, которую мои руки еще помнили после падения с качелей. Пламенем, втекающим в меня как источник жизни, опаляющим, жестоким и сильным.
Это действительно был он.
Витхар.
С рычанием метнулись к нему сразу оба дракона: и ледяной и черный. Огонь, который выдохнул Горрхат, раскалил небо сильнее заката, заставил Витхара мощным рывком уйти ввысь, где в него ударило выстужающее воздух дыхание северного дракона.
– Теарин. – Бертхард окликнул меня, но я даже не взглянула в его сторону.
Драконы, которые пришли за Витхаром, сомкнулись вокруг них кольцом. Пламя, что рождалось в их груди, ослепляло, но я все равно слезящимися глазами смотрела туда, где на раскаленной чешуе крошился лед, а Горрхат и Янгеррд снова заходили с разных сторон. Чтобы напасть вдвоем.
Стрелять в эту круговерть было нельзя: по меньшей мере попасть в того, в кого нужно, просто не представлялось возможным. Помимо прочего, зацепи мы кого-то из замкнувших троих дерущихся драконов в нерушимое огненное кольцо, наверняка случится налет, поэтому сейчас оставалось только смотреть.
Как резким движением Витхар взмывает в небо: мощной, неумолимой стрелой практически за облака, как ударяет друг в друга не достигшее цели огненное и ледяное пламя.
Как он устремляется вниз, и мощный удар отбрасывает Янгеррда в сторону кружащих драконов. Как Горрхат вновь раскрывает пасть, но не успевает сделать огненный выдох, потому что когти алого дракона смыкаются на его чешуе, вспарывая ее. Не то рычание, не то вой эхом разносится над долиной, Горрхат пытается вырваться, когда из обманчиво-снежных облаков снова летит ледяное дыхание, иглами впиваясь в раскаленные докрасна крылья.
Горрхат изворачивается, от резкого удара лапы снежного окрашиваются кровью Витхара.
Или мне просто так кажется?
В неистовстве огня искры-брызги-капли неотличимы и неотделимы друг от друга, драконы рычат как единое целое, но продолжают кружить. В битву вожаков звери не вмешиваются и никогда не вмешаются. Это животный закон.
Я чувствую во рту металлический привкус и, кажется, забываю дышать, когда Горрхат устремляется к Витхару. В последнее мгновение рассыпается с крыльев снежная крошка, пламя черного дракона проходит мимо. Алый взмывает выше, обрушивается на снежного огнем и всей своей мощью.
Не то рычание, не то крик, и Янгеррд падает.
Отсюда не видно, что стало с ним дальше, зато Горрхат и Витхар снова устремляются в небо, набирая высоту. Спираль, по которой они поднимаются, раскаляется от огня, солнце уже давно потерялось за этими вспышками.
Рывок – и летящий сквозь пламя Горрхат целится прямо в горло.
Отблеск встретившей огонь алой чешуи, и Витхар уходит в сторону: молниеносно для такого огромного зверя.
В сторону, вверх, чтобы затем, сложив крылья, вцепиться зубами в загривок черного.
Загривок, шея, живот, грудь – самые уязвимые места у драконов, но убивать его он не собирается, это очевидно. За загривок драконицы таскают детенышей, за загривок драконы хватают самку. Когда такое происходит в бою, это унизительно и означает полное поражение: вырваться из захвата, не оставив в зубах противника часть позвоночника, невозможно.
Драконы, кружащие кольцом, разлетаются в стороны, Витхар волочет рычащего, бьющегося и извергающего пламя Горрхата вниз.
Я облегченно вздыхаю и разжимаю пальцы.
В воздухе сверкает серебряная игла.
Не сразу понимаю, что произошло, потому что алый дракон дергается, снова уходит ввысь, и гарпунная стрела ударяет в одного из кружащих на месте битвы драконов. Зверь падает, за моей спиной что-то кричит Бертхард, но я не понимаю, что: следующая игла ударяет в грудь Витхара, и дракон с ревом обрушивается вниз.
– Гарпунщики! – До меня наконец-то доходит смысл оглушающего крика за спиной. – Отряд туда, срочно! Стены держать ментально! Теарин…
Освободившийся Горрхат разворачивается, устремляется к падающему Витхару. Ему, в отличие от алого дракона, нужна не просто победа. Ему нужна смерть.
На краю сознания я понимаю, что произошло: Горрхат никогда и никому не доверял настолько, насколько это делал мой отец. Будучи предателем, он всегда перестраховывался и, должно быть, именно поэтому столько продержался у власти. Поэтому Бертхард не знал обо всех гарпунщиках, просто не мог знать.
Все эти мысли проносятся по краю сознания в считаные мгновения, еще миг – и момент будет упущен.
Бертхард пытается меня схватить, но я ускользаю от его рук, вцепившись в оружие. У меня есть всего один выстрел, другого не будет, поэтому я медлю, но медлю сотые доли секунды. Ровно столько мне нужно, чтобы точно увидеть цель, нажать на рычаг и спустить стрелу.