Я чуть шевельнула пальцами в сильной ладони.
– У нас впереди долгий путь, Витхар. И я рада, что мы решили пройти его вместе.
В ответ он поднес мои пальцы к губам и поцеловал. В этой короткой ласке было гораздо больше чувств и обещаний, чем в любых, самых откровенных словах.
Артисты ушли, настал черед поздравлений и танцев.
Сначала, по традиции, к нам приблизились Сарр и Лирхэн.
– Поздравляем! – горячо произнес Сарр. Он стал правителем, но темперамента своего не утратил.
– Поздравляем! – прошептала Лирхэн. – Мы решили, что тебе здесь не помешает частичка Ильерры…
– Поэтому привезли ковры из Эрмерста, – улыбнулся брат. – И любимые цветы мамы.
Я закусила губу.
– Помнишь, она любила за ними ухаживать и говорила, что им постоянно нужно солнце? Мне кажется, климат Аринты им подойдет.
– Как ты можешь это помнить?! – воскликнула я.
– Я мало что помню, Теа, – произнес брат. – Но это почему-то запомнил. Она брала их в руки, раскрывшиеся бутоны, и говорила: «Смотри, они похожи на солнце». В этот момент она сама становилась похожа на солнце.
Я проглотила слезы, а брат уже повернулся к Витхару:
– Береги мою сестру, Витхар.
Я не услышала ответа, потому что Лирхэн сжала мои ладони и вложила в них крохотную розовую ленточку.
– Это Мирры, – прошептала она. – Я верю, что она тебе скоро понадобится, а эта уже хранила одно маленькое сердечко. Пусть она принесет тебе счастье.
Я улыбнулась, хотя на глазах заблестели слезы. Мирра – дочь Сарра и Лирхэн, их очаровательная малышка, которую я пока не видела, но очень хотела увидеть. Я ведь сбежала незадолго до ее рождения, бросилась в Аринту сразу после признания Бертхарда и только сейчас осознала, что бросила все и вся.
– Спасибо, что приехала, – всхлипнула я и порывисто обняла Лирхэн.
– О чем ты! – Она обняла меня в ответ. – Когда бы я еще покаталась на драконе?!
Сарр действительно обернулся, чтобы побывать на нашей свадьбе: путь из Ильерры в Аринту был неблизкий. Не говоря уже о том, что Лирхэн вряд ли оставила бы малышку одну так надолго, а брать ее с собой…
– Я всегда знала, что так будет, – шепнула она, кивнув на Витхара. – Он смотрел на тебя так…
Похоже, об этом знали все, кроме меня.
– Счастья, сестра. Витхар, – произнес брат, и они вместе с Лирхэн отошли в сторону, уступая место другим гостям.
Сундуки с подарками вносили один за другим, они уже заняли все пространство у дальней стены. Я улыбалась, отвечая на поздравления, стоя рука об руку с Витхаром. Потом объявили танцы, и мы танцевали, лишь ближе к утру, когда праздник себя уже исчерпал, мы получили возможность остаться наедине.
Эта минута, которой мы ждали так долго, возможно, придавала нам сил. Иначе как объяснить то, что едва попрощавшись с гостями, мы уже оказались в дальнем коридоре, ведущем к нашим покоям. По традициям Аринты, покои супругов были смежные: разделенные общей комнатой отдыха спальни мужа и жены, в которые и он и она могут прийти в любой момент.
Мы шли, все ускоряя шаг, и сердце мое колотилось с немыслимой силой. Нет, это чувство не имело никакого отношения к тому, что я испытывала перед свадьбой, скорее, оно было сродни волнению, которое испытывает жена перед первой ночью. Моя с Витхаром ночь уж точно не была первой, но… она была первой в этой новой для нас жизни. Первой, полной любви, а не только огня, страсти и отрицания собственных чувств, что мы не хотели впускать в наши сердца.
Стоило дверям за нами захлопнуться, как Витхар обхватил меня за плечи, врываясь в губы болезненно-долгожданным поцелуем. От легкого укуса во мне вспыхнуло все, и я едва удержалась от того, чтобы не застонать, полностью отдавая себя в его власть. Но… в таком случае кое-кто останется без подарка.
Легко уперлась пальчиками ему в грудь, отстраняясь.
Недоумение в глазах Витхара сменилось вопросом, когда я сделала шаг назад.
И вскинула руки над головой.
Мне никогда не была нужна музыка, и сейчас она звучала во мне. Музыка прошлого: барабаны, под которые я падала в Огненное кольцо. Когда обрывалось дыхание, и в этом падении я резко ушла вниз, чтобы вынырнуть из огня уже рядом с ним.
Сейчас моим пламенем был он, и когда Витхар шагнул ко мне, я отпрянула: плавно, втекая в это движение и прогибаясь. Чтобы спустя мгновение вытянуться струной, приближаясь к нему, и, чувствуя жар его тела, скользнуть пальцами по его груди. Напряженной, горячей даже под бронзой туники, и едва зацепить кожу в треугольном вырезе ногтями.
Взгляд его полыхнул, особенно когда я повернулась к нему спиной, замирая в считаных миллиметрах от его тела, и попросила:
– Расстегни.
Пальцы скользнули по спине, цепляя крючки платья, и пламя ударило из груди в ладони. Готовое вот-вот сорваться, но я его удержала – еще не время. Свадебный наряд скользнул вниз, и я осталась полностью обнаженной. В кожу словно вонзились тысячи раскаленных игл, и каждая из них отражала всю глубину его взгляда. Который сейчас я могла только чувствовать. Под этим взглядом я снова шагнула вперед, наконец-то позволяя пламени сорваться с пальцев и прикрыть мое тело огненными лентами.
Они подчинялись движениям моих рук, повторяя каждый изгиб, и каждое движение было как падение в бездну.
И я падала: обернувшись к нему, приближаясь под его темнеющим взглядом и отступая. Позволяя напряженной, чувствительной от близости жара огня, но гораздо больше – от близости Витхара груди приподниматься, когда я вытягивалась в струну. Достаточно для того, чтобы ощутить дыхание пламени на коже и недостаточно – для того, чтобы позволить ему что-то увидеть.
Дыхание участилось: сегодня, сейчас я танцевала только для него.
Выпад – рывок в сторону, словно меня выдернули из танца, и плавное возвращение в дымке алого пламени, обтекающего мое тело. Представляя, что это его руки – повсюду, что его ладони, горячее пламени, скользят по моей коже, закусила губу, опускаясь вниз, а после взлетая вверх, разворачиваясь в кружении.
Сейчас даже стопы были безумно чувствительными: прикосновения к ворсу ковра ощущались как ходьба по раскаленным камням, но раскаленными сейчас были глаза Витхара. Дыхание у меня сбивалось, особенно когда я видела, как тяжело вздымается его грудь и как сжимаются кулаки от невозможности ко мне прикоснуться.
Движения, повороты, выпады и прогибы ускорялись вместе с биением сердца, сменяя друг друга с такой сумасшедшей скоростью, что я улавливала только вихрь струящегося вокруг меня огня. Ускорялись до самой высокой точки, чтобы оборваться рывком к нему – всем телом, всем пламенем, всем существом.
Пламя растаяло, когда я шагнула к Витхару, обнимая его. Всей кожей, каждой клеточкой тела по-прежнему ощущая огонь, а после приподнялась на носки, скользнув грудью по его тунике, и коснулась губами губ.
Рычание, с которым он впился в мой рот, отозвалось во мне с непознанной силой. Я зарычала в ответ, вплетаясь пальцами в его волосы, Витхар подхватил меня под бедра и… удивительно нежно поддерживая, шагнул к ложу. Так мягко на него опускаясь, словно я была драгоценностью, которая могла рассыпаться в его руках. В горящих глазах раскрывалась вертикаль зрачков, поглощая его алое пламя до черноты угля.
Сильные пальцы скользнули по моей груди, и я приподнялась. Потянулась ладонями к шнуровке штанов и вздрогнула, когда он снова опрокинул меня на ложе, одним движением делая нас единым целым.
Движением, от которого пламя внутри прокатилось от кончиков пальцев ног до макушки, заставляя меня кричать. Его ладони накрыли мои, пальцы сплелись с моими. Точно так же сплелись наши взгляды, как огненные ленты над нашими головами. Я замерла лишь на миг, а после… мой танец продолжился.
Откровенный, бессовестный, жаркий – мой танец под ним, когда я выгибалась, принимая его в себя. Шире разводя бедра лишь для того, чтобы обхватить ногами его. Все это – не отпуская его взгляда, проникающего в меня с той же яростной силой, с которой он меня брал.
Пламя собиралось в груди и раскрывалось цветком, сливаясь с его: мощным, невыносимым, втекающим в мое тело с каждым ударом бедер. Я задыхалась, хватая губами воздух, и в ту минуту, когда я подумала о том, что мне мало, Витхар склонился ниже, врываясь в мой рот, раскрывая его языком.
Перехватил мои руки одной ладонью, второй скользнул по телу, повторяя каждый контур, цепляя напряженные чувствительные вершинки груди и опускаясь ниже. Движение пальцев совпало с рывком, от которого во мне кончился воздух. Осталось только чистое, неразбавленное пламя, бьющее в меня, сливающееся с моим и срывающееся с каждого рваного вздоха между поцелуями. Горящее на кончиках пальцев и внизу живота, сжимающееся тугим комком, чтобы полыхнуть с удвоенной силой.
– Теар-р-рин. – Моим именем меня ударило сильнее, чем его рыком, когда он на миг отпустил мои губы.
Лишь для того, чтобы потом снова ворваться в меня, и на этот раз наше рычание снова слилось воедино. Я закричала, выгибаясь всем телом, сжимаясь и чувствуя силу ударов, переходящую в пульсацию.
Мою.
Его.
Нашу общую.
Пламя взметнулось ввысь, охватывая наши ладони и нас, чтобы мгновением спустя раскрыться под потолком, опаляя своим жаром, и рухнуть вниз сотнями искр. Так же рухнула я: в его руки, в мягкие объятия ложа, и Витхар, поддерживающий меня, опустился рядом. Мягко освобождая, целуя мое лицо и притягивая к себе, в силу объятий, не идущих ни в какое сравнение с тем, как меня обнимали покрывала.
– Теарин, – выдохнул он так, словно действительно дышал мной.
Я не двигалась.
Не могла пошевелиться, словно меня выпили всю, тело стало воздушным и легким. Возможно, я бы взмыла под потолок вслед за пламенем, если бы Витхар меня не держал.
Тем не менее силы на то, чтобы прошептать:
– Люблю тебя, – мне хватило.
Я задолжала ему много признаний, и сейчас мне казалось, что целой жизни будет мало, чтобы их вернуть.
– Люблю тебя, – эхом отозвался он, а потом прижал к себе еще крепче. – Я знаю, что не могу тебя об этом просить… но я был бы счастлив, если бы ты сегодня осталась со мной.