– И у вас вот совсем ничего не было?
– Совсем. На тот момент Сибрилле нужно было нечто гораздо большее, чем я мог ей дать, да, собственно… до тебя я никому ничего не мог дать. Поэтому у нас была дружба по вокалу.
– А со мной у тебя был секс по танцам? – фыркнула я.
– Танни, ты довыделываешься. – Гроу притянул меня к себе. – Я и так тут с ума схожу, потому что тебя трогать нельзя.
– Трогать можно, – сказала я. – Трахать нельзя.
Гроу приподнял брови.
– Моя очаровательная жена.
– Да, я очаровательная, – подтвердила я. – А если ты что-то хочешь возразить…
– Я хочу тебя трахнуть, – сказал он. – И как я хочу это сделать, я буду долго рассказывать тебе после родов. Чтобы ты впечатлилась и поняла, что чувствую я.
– Ну, знаете ли, – возмутилась я. – Можно подумать, я ничего не чувствую…
Я подалась к нему и обвила плечи руками. Драконица у меня превратилась просто в озабоченную самку, причем, когда уже действительно было нельзя, ей хотелось еще больше. В результате я разве что на стенку не лезла, и Гроу рядом со мной (несмотря на таэрран, его дракон все это чувствовал). А я чувствовала, что чувствует он, в итоге у нас был круговорот озабоченности в природе, и один раз мы все-таки не выдержали. Потом еще один. Потом нам, правда, сказали, что стоит воздержаться теперь уже без всяких «допущений», поскольку это может спровоцировать преждевременные роды. И вот теперь, уже две недели, мы героически держались.
Две недели!
Фух.
Я пыталась представить, сколько еще придется держаться потом, то есть пока будет восстановительный период после родов, и мысленно уже снова лезла на стенку. Впрочем, зная Гроу, я не сомневалась, что он что-нибудь придумает.
– Иглорыцка! – донеслось откуда-то из реальности.
– А?
– Ты там жестоко убиваешь критиков?
– Если честно, я о них забыла.
– Дерьмо, – вздохнул Гроу. – Ладно, давай ты о них забудешь опять?
– Да ну их, – сказала я. – У меня сегодня чудесный выходной рядом с любимым мужем…
– Да, скажи это еще раз.
– Любимый муж, – повторила я. – Или чудесный выходной?
Вместо ответа Гроу подтянул меня к себе и усадил на колени.
– И так, и так отлично.
Работал он действительно много, новая постановка отнимала у него уйму сил и времени, но таким счастливым я не видела его уже давно. Думаю, в этом была наша совместная с его работой заслуга, и никакая политика, никакие драконы не сделали бы его настолько счастливым, как то, чем он хотел заниматься всю жизнь.
– О чем задумалась? – произнес он, скользнув щетиной по моей щеке.
Щетина у него отрастала на удивление быстро: вроде только побрился, а уже снова колючий.
– О нас. О тебе.
– И что же ты думаешь о нас?
– Вообще-то больше о тебе.
– Мм?..
– Думала, что ты сейчас на своем месте, – я посмотрела ему в глаза, – и что ты счастлив.
– Это уж точно. – Гроу по-прежнему удерживал меня в кольце рук. – Сейчас, когда ты моя, особенно.
Мы поженились как-то очень спонтанно. Как выяснилось, Гроу берег не только кольцо, но и практически открытую запись на регистрацию брака. В итоге обручальные росписи у нас появились буквально через пару дней.
– Знаешь, что Имери сказала в качестве поздравлений?
Гроу приподнял брови.
– Так и знала, что вы зажмете выпивку, – процитировала я. – Это была ее первая фраза.
Гроу откровенно расхохотался:
– Я обожаю твою подругу. Она всегда говорит правду.
– То есть ты с ней согласен?
– Абсолютно. Мы действительно зажали выпивку, но мы исправимся. Когда будем готовы, пригласим всех: Бирека, Геллу…
– Ты знаешь, что Паршеррд попросил у меня прощения?
– В задницу Паршеррда. Так вот, Бирека, Геллу, Джамиру…
– Лиру.
– Всех, кого ты захочешь. Даже твою невыносимую сестру и ее мужа.
Я фыркнула:
– Да, Рэйнар здорово обидится, если мы его не позовем.
– Думаешь? – спросил он.
– Точно.
– Тогда можно его не звать. Сделаем огромную мишень Гайера в розовом трико и будем метать в него лазерные дротики.
Я представила себе эту картину и расхохоталась.
– И критиков. – Это сказал Ленард. – Мишень в смысле.
Он спустился на кухню прямо в пижаме, и это явно говорило о том, что кто-то не в настроении. Первым делом он стащил тарталетку, потом пирожное, плюхнулся на соседний стул и принялся мрачно жевать.
– Тоже начитался отзывов? – спросила я.
– Угу.
– Так, ребята, давайте договоримся. – Гроу только плотнее обхватил меня руками, когда я попыталась сползти. – Пока мы с вами работаем в шоу-бизнесе, обращать внимание на критиков – это все равно что перекрывать себе кислород. Перегоришь и сам не заметишь как.
– Они написали, что бревно сыграло бы лучше, чем я, – сказал Ленард.
– Бревно я бы в свою постановку не позвал, – сказал Гроу.
– Но они написали…
– Когда я сделал свою первую постановку, критики написали, что я создал бесподобное низкопробное дрочилово… – Я зажала ему рот ладонью, и он легко ее укусил. – Ленард, между нами. В школе мы такое не говорим, но в нашей семье вещи называем своими именами. Так вот, и подвели итог, что все мое творчество будет сводиться к созданию таких вот пьесок для неудовлетворенных извращенцев вроде меня.
– И как ты на это отреагировал? – Мне прямо-таки стало интересно.
– Спокойно. – Гроу пожал плечами.
Я приподняла брови.
– Ну ладно, я расхреначил полквартиры, после чего надрался и утром обнаружил на зеркальной панели шкафа в коридоре надпись: Ивак Радынский…
На этот раз я зажала ему рот ладонью заранее. И тут же отдернула, потому что прикосновение языка к коже вышло очень интимным.
– Ладно, это я к тому, что не стоит принимать близко к сердцу все, что о тебе говорят. Особенно в шоу-бизнесе. Пока о тебе говорят, ты жив, и если о тебе говорят дерьмо, ты жив вдвойне. Потому что ни одна ровная постановка еще не сделала никого знаменитым.
– Ну, ты хотя бы надраться мог, – сказал Ленард. – А мне что делать? Пить содовую, пока пузыри из носа не пойдут?
– Тоже вариант.
Ленард скептически хмыкнул.
– Еще можно побить посуду.
– Посуду?
– Ну да. Берешь и делаешь так.
Хрясь!
Чашка ударилась о плитку и разлетелась осколками.
Пару минут Ленард смотрел на кляксу на белоснежной плитке, а потом спросил:
– И что, помогает?
– А ты попробуй.
Хрясь! Следом отправилась пустая тарелка.
Хрясь! Это уже блюдце.
– Помогает! – воскликнул Ленард и схватил первую попавшуюся миску.
Шмяк!
Хрясь!
Хрясь!
Я смотрела на это безумие, потому что Гроу ссадил меня с колен и самозабвенно колотил за компанию с Ленардом все, что находилось в пределах досягаемости.
– Танни, не хочешь присоединиться?
А почему бы и нет?
Шмяк! Дзынь! Хрясь!
В какой-то момент Гроу включил музыку, и дело пошло веселее. Посуда разлеталась осколками, и если представлять, что вместе с ней разлетались головы критиков… ну ладно, я не настолько кровожадная. Пусть будет, разлеталась их карьера. Обо мне они написали, что «непрофессиональная актриса сделала все, что смогла, но ее талантов хватило только на то, чтобы зажигательно крутить задницей…». А о содержании фильма – что оно отдает гроувщиной. Да-да, так и написали. По названию тоже прошлись: «Танцующая для дракона» – чудесное название для фильма, в котором нет ничего, кроме секса…»
Хрясь!
Хрясь!
Дзынь!
– Главное, что то, что ты делаешь, нравится людям, – сказал Гроу, когда мы выдохлись, а весь пол в нашем пентхаусе был усыпан осколками. – Тем, для кого ты это делаешь.
– А им нравится? – спросил Ленард, тяжело дыша.
– Ты давно в соцсети заходил?
В соцсетях и правда стоял шум. Во-первых, за два дня показа Ильеррская стала лидером по сборам, а во-вторых, о ней столько говорили (везде), как не говорили больше ни о чем. «Танцующая» взорвала мир. Нам писали люди из разных стран, благодарили, откровенничали, что они плакали вместе с нами, делились, что история потрясла их до глубины души и перевернула их жизнь. Надо признать, писали не только хорошее, но хорошего было больше.
Ильеррская задвинула даже новость о том, что большинство все-таки поддержало отключение щитов, и сейчас велись работы по обеспечению мер безопасности внутри мегаполисов. Работа предстояла очень серьезная, фактически мы вступали в новую эпоху, поэтому подготовка предстояла основательная. Усиление и увеличение количества смотровых башен, добавление нарядов, словом, приближение драконов к городам – это не вот тебе шуточки. Разумеется, далеко не факт, что они вообще будут часто заходить, но на этот случай тоже были предусмотрены серьезные защитные меры.
Как бы там ни было, Ильеррская сыграла в этом не последнюю роль.
Правление Теарин и Витхара доказало, что драконы, иртханы и люди могут существовать в мире, не уходя под землю и не отгораживаясь опасными для зверей щитами. Так было во времена их правления, так было во времена правления Гаяра – до тех самых пор, пока война не нарушила то, что создавалось долгие годы. Между Севером и Огненными землями после случая с Янгеррдом была весьма напряженная обстановка, и однажды северяне решили, что вполне способны править единолично. Они привели с собой не только мощный флот, но и драконов, тем не менее Гаяр Даармархский все равно вышвырнул их обратно, в северные воды. На этом война должна была закончиться, но сын Витхара был предательски убит женщиной, с которой собирался связать свою жизнь. Она предпочла ему северного правителя.
Дальнейшая история была уже о Бертхарде и Аиране, которые на тот момент уже были женаты, о сыновьях Сарра и о долгих годах кровопролитной войны в Огненных землях. Северяне в конечном итоге отступили, но мир уже изменился.
Навсегда.
– Танни, ты где? – позвал Гроу.
– В Огненных землях. Как думаешь, история Бертхарда и Аираны подойдет для оперной постановки?