– От папочки слышу, – сказала я.
И мы вернулись в холл.
Вэйд уже прыгал на месте от нетерпения, и, когда мы проводили их с Ленардом и Бэрри за дверь, в доме стало невыносимо тихо. Настолько тихо, что мне показалось, будто я оглохла.
– Я серьезно, Танни. Расслабься. – Гроу убрал прядь волос мне за ухо.
Темную. С сиреневыми так и не срослось: когда мне уже можно было их делать, перехотелось.
– Я расслабилась, – сказала я, глубоко вздохнув.
– Ленард у нас совершеннолетний. Все будет хорошо.
– Угу.
– Танни, – Гроу покачал головой, – так у нас с тобой ничего не получится.
– А, ты про ужин. Я сейчас переоденусь, и…
– Какой ужин?
– Что, ужина не будет?!
Я посмотрела на него почти обиженно. То есть я предполагала, что мы отправим детей в гости, чтобы поужинать где-то в ресторане, а потом…
– Ужин будет, – неожиданно серьезно сказал Гроу, – но сначала будет сюрприз.
– Сюрприз? – переспрашиваю я.
В том, что Гроу любит сюрпризы, я уже успела убедиться за нашу недолгую совместную жизнь. Пять лет пролетели как один миг, и, наверное, я только сейчас поняла, как мне не хватает нашей безуминки: когда мы просто могли сойти с ума вдвоем, и никто от нас не зависел. Ни маленькое огнедышащее чудо, ни чудо побольше, которое около года назад решило, что может прогуливать уроки «потому что». Словом, я сейчас чувствую, как откатываюсь на пять лет назад и становлюсь той самой Танни, которая могла прыгать на каблуках на танцполе, искренне не признавая эти самые каблуки. А потом – танцевать Гроу приват и ссыпать кубики льда ему в штаны.
Все это так отчетливо проносится в моей голове, что я не выдерживаю и улыбаюсь.
– Мне даже страшно представить, о чем ты подумала, Зажигалка.
Вот это его «Зажигалка» еще больше подхлестывает.
– Потом расскажу, – говорю я, почти касаясь губами его губ, но тут же отстраняюсь. – Я переодеваться. Если надо.
– Мне в принципе не надо, ты очешуенно смотришься в джинсах и моей рубашке.
Ы.
– Значит, все-таки надо, – говорю я.
Медленно отпускаю его взгляд и поднимаюсь по лестнице, чувствуя, как эта самая рубашка обжигает кожу. Хотя, скорее всего, кожу обжигает драконий взгляд и пламя, которое в нем бушует. Это пламя, которое отзывается на мое так же, как мое отзывается на него, заставляет волоски на коже встать дыбом, а меня – чуть ускориться. К счастью, годы пребывания мамой не только повысили мое образование в направлении «все о детях и даже чуточку больше», но и научили экстренно приводить себя в порядок.
Я переодеваюсь, натягиваю короткое темно-синее платье и скручиваю волосы в узел. Потом вытаскиваю несколько прядок из самого узла и по бокам, эта прическа называется «когда маме некогда, а папа вот-вот придет». Несколько штрихов косметики, акцент на глаза и легкий нежирный блеск на губы. В целом я довольна отражением в зеркале, осталось разве что надеть туфли. Застегивая ремешки, я пытаюсь представить, что там за сюрприз меня ждет.
На первую годовщину нашей свадьбы Гроу потащил меня в «Аква Фриз». Да, мы сняли пометку «что не так с этим аквапарком» и в целом здорово провели время. Когда с визгом летишь вниз по хренометровой трубе, а твое сердце, по ощущениям, летит сзади и здорово отстает, впечатления остаются просто незабываемые, а адреналин зашкаливает. Словом, удивляться тому, что мы закончили этот вечер весьма зажигательно, не приходилось.
На вторую мы ездили в Ферверн. Хотя я зарекалась туда ездить, мечта побывать на смотровой площадке Грайрэнд Рхай исполнилась. Закат с нее был потрясающе красивый, особенно над заснеженными горами, а когда мы целовались, стоя на перилах… в общем, да. Я забыла сказать, что смотровая площадка была в тот день закрыта для посещений. Для всех, кроме нас. Раньше я думала, что когда ты читаешь на сайте «закрыто на техническое обслуживание в такие-то часы», я правда верила, что это что-то закрыто на техническое обслуживание. Теперь я знаю, что в этот момент кто-то достаточно сумасшедший целуется на перилах, а потом…
– Ты готова. – Это даже вопросом не было: Гроу вошел и остановился в дверях.
Его взгляд однозначно говорил о том, что наряд удался.
– Почти, – сказала я, потянувшись за духами. Вообще-то духи мне не особо были нужны, я просто захотела сексуально прогнуться в пояснице, но в этот момент у меня подвернулась нога.
– Дракона твоего за…
Гроу подхватил меня раньше, чем я успела повредить лодыжку в лучших традициях Танни Ладэ.
– Спасибо, – сказала я, оказавшись в его объятиях.
Это большее, на что меня хватило, потому что все остальные слова благополучно растворились в сознании, а прикосновение к обнаженной спине (да, у платья был более чем откровенный вырез) заставило кожу вспыхнуть.
– Я тут подумал, – хрипло произнес Гроу, – может, ну его к наблам, этот сюрприз?
– Нет уж, – с трудом возвращая себе способность здраво мыслить, ответила я. – Теперь я буду думать, что за сюрприз.
– Даже в процессе?
– Особенно в процессе! И процесса не получится.
– Женщина, – вздохнул он, – ты меня с ума сведешь.
– Разве еще не?
– Давно.
Мы спустились по лестнице, держась за руки, и кончики моих пальцев покалывало его пламенем. От этого по телу растекалось тепло, а мозг (ладно, не уверена, что это был мозг) вопил: «Может, ну его, этот сюрприз?!» Я с ним не соглашалась. Точнее, с ней. Драконица порыкивала и вздыбила все чешуйки, потому что у дракона рядом с ней было такое пламя, от которого даже меня потряхивало. Что уж говорить о звериной сущности.
А еще (это я осознала в минуту, когда Гроу пропустил меня вперед в холл перед нашей квартирой) сегодня у нас будет первый секс с пламенем. То есть когда пламя и у него и у меня. От такой мысли сначала стало жарко, потом нечем дышать.
Я даже не представляла, каково это – гореть вместе с ним.
То есть… вот так, позволяя пламени схлестываться, как схлестываемся мы: отчаянно и яростно, телами, дыханием, перетекающей из меня в него дрожью.
К счастью, в этот момент дверца флайса поднялась, и я опустилась на сиденье. Надеюсь, изящно и грациозно, в качестве компенсации за то, что чудом не навернулась в нашей спальне.
Наша спальня!
Меня накрыло еще одним осознанием. Точнее, пониманием того, что теперь нам придется спать в разных комнатах, и мне как-то разом стало совсем не жарко. Я быстренько сделала вид, что роюсь в сумочке, потому что мое настроение и эмоции Гроу считывал нараз, а мне не хотелось портить вечер серьезными разговорами. Особенно – такими.
– Куда мы? – спросила я с самым независимым видом.
– Сюрприз, – напомнил Гроу.
Ах да. Сюрприз.
Я сцепила пальцы на коленях. Потом их расцепила. Подумала о том, что сегодня сюрприз должна была устраивать я, и настроение показало мне непристойный жест. Окончательно. К счастью, когда взгляд Гроу впился в мое лицо, я прочно увязла в этой мысли и в ответ на вопрос:
– Что-то не так?
Смогла сказать правду:
– Да. Я конченая эгоистка.
Гроу приподнял брови.
– Это я должна была придумать что-то крутое. Потому что сегодня твой праздник.
– Вообще-то это не праздник, – Гроу потер шею, – а так, день избавления от аксессуара, который долгие годы мешал мне по-настоящему наслаждаться твоим пламенем. Хотя, если смотреть с таких позиций, ты права. Это праздник, Танни. Но он наш.
– Наш?
– Разумеется. Скажешь, ты не рада?
– Что?! – Я моргнула. – Конечно, я рада! Но…
– Но! Сиди и наслаждайся, – хмыкнул он.
– Как скажете, – фыркнула я, и тут над нами пронесся дракон.
Мощное звериное пламя окатило и Гроу, и меня, эта внутренняя сила заставила наших зверей отозваться мгновенно. Зрачки у нас вытянулись, но лишь на миг: когда дракон превратился в едва различимую точку, пламя уже давно успокоилось. Вообще-то драконы редко заходили в город – их раздражало бесконечное мельтешение флайсов, да и делать тут по большому счету им было нечего. Они по-прежнему жили в пустошах, так что можно сказать, со времен отключения щитов ничего особо не изменилось. Разве что щиты больше не выдавливали зверей с их территории, не причиняли им боли и не мешали жить за границами города.
Люди это приняли, но не сразу. Возможно, отчасти им помогла история Теарин, но я думаю, что осознание пришло значительно позже. Когда они поняли, что драконы не стремятся их сожрать или спалить их дома. С того дня, когда отключили щиты, не было ни одного налета, а усиление форпостов и глобальное перекраивание системы безопасности привело к тому, что браконьерствовать стало просто нереально.
Так обстояли дела в Аронгаре, в других странах (в частности, в Ферверне) щиты держали по-прежнему. Я надеялась, что наш опыт покажет всему миру, что можно жить иначе, не причиняя боли тем, кто живет рядом с тобой, но еще я прекрасно понимала, что это дело не одного десятилетия. И, возможно, даже не одного века, потому что на памяти всех живущих еще горят иглы высоток и надламывается «Хрустальная игла», в которой погибли родители Ленарда.
Мы как раз пролетали мемориал, установленный на месте разрушенной высотки, и Гроу нахмурился. Пару лет назад, когда мы были здесь вместе с Ленардом и тот замер – с неестественно прямыми плечами и спиной, дрожащий изнутри, хотя глаза оставались абсолютно сухими, Гроу тоже основательно перетряхнуло. Кажется, именно в тот момент он всерьез задумался о том, что у него живы мать и отец, и оба живут в Ферверне.
Его отношения с Инаирой и отцом по-прежнему оставляли желать лучшего, но, по крайней мере, он начал с ними общаться. Я чувствовала, что это дается ему нелегко, и также прекрасно видела, что ему это действительно нужно. Как минимум – отпустить, на большее я пока не рассчитывала. Но и не возражала, когда они приезжали к нам, чтобы повидать внука. Несмотря на то, что мне так и не удалось наладить свои отношения с отцом, я все-таки побывала в Мэйстоне. Принесла цветы тому человеку, который когда-то носил меня на плечах и водил кататься на карусели. То, что его сломало, я отпустила, того мужчину, в которого он превратился, я больше не вспоминала. Зато очень часто вспоминала маму, тепло ее рук и улыбку, неизменно светлую даже в те дни, когда она уже лежала в больнице.