— Местр Фарранган, вы позволите мне сказать? — Голос Рэйнара прозвучал так, что правящий осекся и стал пунцовым.
— Да, местр Халлоран, но…
— Но?
Рэйнар едва к нему повернулся, но тот слегка просел на стуле и затих. Выждав воспитательную паузу, взгляд бросили на меня.
— Эсса Ладэ, вам придется выбрать.
Я не пошевелилась. Не была уверена, что смогу вообще сдвинуться с места.
— Мы можем вынести на обсуждение только одну вашу просьбу.
«Она одна, — хотела сказать я. — Я не могу выбрать».
Вместо этого посмотрела на Гроу и на Мелору. Озноб, который меня прошил при мысли о том, что этой женщины не станет, прокатился по всему телу, и не спасали от него ни мысли об Ильеррской, ни мысли о том, что она отправила меня умирать, а потом просто вышла из номера.
— Вы готовы сделать выбор, эсса Ладэ?
Она отправила меня умирать, а потом просто вышла из номера.
— Джерман Гроу, — сказала я, чувствуя, как набатом в ушах звучит пульс. И тут же поправилась: — Ферн Гранхарсен.
— Это все, что вы хотели сказать, эсса Ладэ? — Сейчас на меня смотрел Председатель.
— Да.
— Благодарю вас. Возвращайтесь на свое место.
Ноги у меня не гнулись, поэтому идти приходилось очень осторожно. Чувство было такое, что я вообще не гнусь ни в каком месте, поэтому на стул я изящно рухнула. То есть притянулась пятой точкой к поверхности и осталась в той позе, в какой села. Зато теперь поняла, почему Мелора выглядела именно так. Как она выглядит сейчас, я не представляла, потому что шея у меня тоже отказывалась поворачиваться. Может, и к счастью: впервые за все время заседания взгляд Гроу вонзился в меня и засел где-то в сердце.
— Я считаю просьбу эссы Ладэ достойной рассмотрения и удовлетворения. Если, разумеется, у второй пострадавшей стороны нет возражений. — Рэйнар внимательно посмотрел на Мирис.
— Нет, местр Халлоран. — Голос у Мирис стал еще более слабым.
— В таком случае предлагаю уменьшить срок наказания ферна Гранхарсена…
— Нет! — вскрикнула я.
— Эсса Ладэ?
— Нет. — Подняться я уже при всем желании не смогла бы. — Я прошу о смягчении наказания для местрель Ярлис.
Рэйнар прищурился.
— Это ваше окончательное решение? После того, как мы вынесем вашу просьбу на рассмотрение, изменить ее суть будет уже нельзя.
Я попыталась открыть рот, но не смогла. В общем, тоже к счастью, потому что под взглядом Рэйнара поняла: все, что могла, я уже сделала.
Поэтому только кивнула.
— Эсса Хайм?
— У меня нет возражений.
— Вследствие обращения эссы Ладэ выношу на рассмотрение вопрос о смягчении наказания местрель Ярлис до пожизненной таэрран.
Мысленно я сжимала пальцы так, что ногти вонзались в ладони.
— Предлагаю каждому из вас высказаться в соответствии с протоколом. — Рэйнар коснулся планшета, и голограмма из потолочного проектора над подиумом высветила два решения, столбики которых пока застыли на минимуме.
Но после слов Председателя и движения планшетов правящих они начали меняться. Я смотрела на то, как растет столбик «против» быстрее, чем столбик «за», потом они сравнялись, а потом…
— Большинство проголосовали «за», — произнес Рэйнар. — Окончательное решение: ферн Гранхарсен — пять лет таэрран, местрель Ярлис — пожизненная таэрран. Приговор окончателен, апелляция невозможна, дело пересмотру не подлежит. В исполнение привести в течение суток.
Он обвел взглядом присутствующих и, глядя почему-то на меня, подытожил:
— Заседание объявляю закрытым. Вальцгарды, вольно.
Стоило прозвучать этим словам, как стул Гроу скрежетнул по полу. Он вышел за дверь быстрее, чем я успела вздохнуть, и я, с трудом вытолкнув себя наверх, бросилась за ним.
Орать его имя на весь коридор, особенно когда на каждом шагу вальцгарды — сомнительное удовольствие. Поэтому я просто быстро шла, надеясь, что вызванный им лифт застрянет, а еще лучше — вместе с ним, и пока его будут вытаскивать, я отойду и смогу говорить нормально. Потому что, несмотря на все оставшееся за спиной, меня трясло. Сейчас еще сильнее, чем когда я только думала об этом клятом заседании, когда на него собиралась или когда бежала по коридорам, чтобы успеть.
Лифт не застрял, застрял Гроу. В смысле стоял на площадке под перекрестными взглядами вальцгардов, устроившихся у противоположной стены, и, разумеется, с видом, что ему глубоко начхать.
— Это, по-твоему, нормально? — спросила я. Сама понимала, что не самое удачное начало разговора, но остановиться уже не могла. — Нормально, что я должна бежать за тобой?
— Нет, Танни, это совершенно точно ненормально. — Он смотрел на меня, но не так, как раньше. Что-то неуловимо изменилось, и от этого скребло в груди, у самого сердца.
Я не хочу с ним ссориться.
Да что там, я просто хочу поехать с ним домой.
— Джерман, — сказала я уже гораздо спокойнее. — Нам надо поговорить.
— Это самая идиотская фраза, ты в курсе?
— Не знаю, идиотская она или нет…
— Я просил тебя остаться дома, Танни.
Что?!
— Я не осталась. Я здесь. Что теперь?
— Это я вижу. — Он подался вперед, шагнул ко мне вплотную, и меня окатило знакомым пламенем. — Вижу, что совершенно ничего не меняется. Ты решаешь — и ты делаешь, невзирая на последствия.
— Какие последствия?! — очень тихо спросила я, понимая, что отодвинутая в сторону дрожь возвращается снова. — С Ильеррской я накосячила? О’кей. Но я же это исправила, по крайней мере, сделала все, чтобы ее вернули. Что не так сейчас?
— Все.
— Все? — спросила я еще тише. — Все?! То есть, по-твоему, Мелору лучше казнить?!
— При чем здесь Мелора? — холодно поинтересовался Гроу.
Так холодно, что у меня сейчас не осталось никаких сомнений в том, что он северных кровей, пусть даже спрятанных очень глубоко в генетической цепочке.
— При том, что…
— «При том, что». — Он меня передразнил. — Тебе не приходило в голову, что я знаю о мире иртханов чуточку больше, чем ты? И что если я говорю «не лезь», значит, лезть не надо?
Да. Круто.
— Сидеть и к ноге, — сказала я. — Это мы уже проходили.
— Но не усвоили.
— Ты сейчас серьезно? — спросила я, глядя ему в глаза. — Вот это все просто потому, что я тебя не послушалась и приехала?
— На тему послушалась, — теперь Гроу цедил слова. — Ты в курсе, почему в армии строгая субординация? Потому что главнокомандующий принимает решение, исходя из собственного опыта и ответственности и потому что от действий остальных зависит исход ситуации.
— Мы не в армии, — выдохнула я. — Мы в отношениях. Тебе не кажется, что это немного другое?
— Не кажется. За теми дверями ты сделала то, что должна была, и сделаешь снова. Когда это понадобится Халлорану или твоей сестре.
От такого заявления я утратила дар речи. А когда обрела, выдохнула ему в лицо:
— Моя сестра тут ни при чем!
— Ну да, именно поэтому она не предупредила о том, что ждет Ярлис.
— При чем тут Ярлис?! — Я сжала кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Стараясь не думать о том, что Леона правда мне не сказала, и о том, чтобы самой сейчас не ляпнуть чего-нибудь лишнего. — Мы говорим о нас. О тебе и обо мне.
— Не уверен, что о нас стоит говорить.
Это было слишком больно. Наверное, было бы больнее, если он ударил бы меня, и то не факт.
— А в чем ты уверен? — спросила я, сжимая кулаки еще сильнее. — Джерман, не отворачивайся от меня, пожалуйста. Не сейчас. Не закрывайся, давай вернемся домой и поговорим. Мне сейчас очень нужна твоя поддержка…
— Тебе? — Он не повысил голос, но меня обожгло и перетряхнуло. — Тебе нужна поддержка, Танни? Ты ничего не перепутала?!
Что я там говорила про «больно»?
— Что ты от меня хочешь?! — выдохнула ему в лицо. — Ты не хотел, чтобы я защищала тебя, и я просила за Мелору. Твоя таэрран останется при тебе, что тебе еще от меня нужно?!
Гроу не изменился в лице. Разве что зрачок на миг дернулся, но едва уловимо.
— В настоящий момент — чтобы ты оставила меня в покое.
Развернувшись, он шарахнул по панели лифта с такой силой, что чудом не расколошматил в пыль. Не расколошматил: видимо, когда здание Совета проектировали, рассчитывали на что-то подобное. Он шагнул в лифт так стремительно, что не оставил мне ни малейшей возможности что-либо сказать. Я смотрела, как кабина отсчитывает уровни, пока отсчет не прекратился.
— Танни.
Голос Леоны заставил меня обернуться.
Сестра стояла рядом со мной: такая вся идеальная, такая первая леди, что прям вот тошно.
— Почему ты мне не сказала про смертную казнь?
— Танни…
— Двадцать шесть лет. Ты знаешь меня двадцать шесть лет. — Теперь мне было уже плевать, что там и кто слышит, и плевать, как это выглядит со стороны. — Ты всегда меня прикрывала, стояла за меня горой. Ты стала мне матерью, сколько раз ты меня спасала — не перечесть. Что изменилось сейчас, Леона?! Почему все так?!
— Ты не понимаешь…
— Нет. Не понимаю. И никогда не пойму, — сказала я.
Наверное, мне было бы проще услышать, что она ничего про Мелору не знала, что Рэйнар щадил ее чувства, но на кой мне сдался очередной самообман? Развернувшись к лифту, как это мгновение назад сделал Гроу, я чуть было не повторила его маневр с панелью, но прежде чем успела отбить ладонь, Леона перехватила меня за запястье.
— Ты оказалась на границе двух миров, Танни, — сказала она, глядя мне в глаза. — Видит небо, я этого не хотела, но так случилось. Кто-то очень опасный, кто-то, кого мы пока не видим, поставил тебя в центр происходящего, и теперь от любого твоего слова и действия зависит очень многое. Ты можешь разрушить мир между людьми и иртханами или помочь нам его восстановить. Это ты понимаешь?
— Я понимаю, что ты должна была мне это сказать до заседания, Леа, — произнесла, отнимая руку. — У меня все.
— И что бы ты сделала, заранее зная о том, каков приговор Мелоры?
Вопрос остался без ответа, потому что я все-таки шагнула в лифт. Соседний с тем, который увез Гроу.