— Амджад, позволь мне закончить… — Она не договорила.
Амджад знал, что звонит ее отец. Она догадалась об этом по его взгляду. Сначала Марам прочла в его глазах ненависть, потом агрессию, которая сменилась тревогой. Потом на его лице появилось выражение человека, планы которого расстроили.
Прежде чем она смогла еще что-то сказать, Амджад подошел к ней и посмотрел на нее… С сожалением, тревогой, тоской?
Она была уверена: он все ей сейчас объяснит!
Амджад молчаливо протянул руку, требуя отдать ему телефон.
Немного поколебавшись, будто от нежелания снова услышать голос ее отца, Амджад приложил телефонную трубку к уху и отвернулся от Марам.
Она вздрогнула, а затем услышала его приглушенное рычание:
— Заткнись, ничтожество. Ты кое-что у меня забрал. Верни то, что мне принадлежит, и мы… забудем о том, что здесь произошло. Больше сюда не звони. Мои братья сообщат мне, когда ты образумишься! — Амджад швырнул телефон на диван, провел рукой по лицу, потом вцепился пальцами в волосы.
Марам не могла даже дрожать. Она была не в состоянии собраться с мыслями. Если то, что она слышала, правда, значит…
Он повернулся к ней лицом, его глаза были налиты кровью.
— Мне очень жаль, Марам. Я забыл отключить телефон.
Это единственное, о чем он пожалел?
Марам почувствовала, как мир вокруг нее рушится. Сказанное отцом оказалось правдой.
Прошло немало времени, прежде чем она задала вопрос Амджаду, не узнав собственного голоса:
— Я твоя… заложница, Амджад?
Он вздрогнул и глухо произнес:
— Ты не должна была об этом узнать.
— Не сомневаюсь. Но теперь я знаю.
— Это дело мое и твоего отца. Оно не имеет никакого отношения к тебе. К нам.
Она снова заговорила безжизненным голосом:
— Ты держишь меня в заложниках с целью вымогательства. Разве это не имеет ко мне никакого отношения?
— Перестань так говорить. Ты не заложница!
— А кто я? — спросила она.
— Ты моя… — Он умолк, будто не мог продолжать говорить.
Марам все поняла. Он не может заставить себя сказать, что она его любовница, — даже чтобы ее успокоить.
Потому что она не являлась его любовницей. Все, что между ними произошло, было ложью.
Амджад снова заговорил, и каждое слово давалось ему с трудом:
— Когда все это началось, мы оба поняли — наши жизни безвозвратно изменились.
— Оказывается, все, что я считала правдой, на самом деле было… ложью? — прошептала Марам.
— Имеет значение только то, что ты чувствовала, остальное не важно, — сказал он.
— Как может быть не важно то, что ты столько времени притворялся? И что забрал у тебя мой отец?
— Это обыкновенная политика. Грязное дело. Прошу тебя, не вмешивайся в это!
— Даже если это обыкновенная политика, как я могу не вмешиваться, если ты втянул меня в ваши разборки? По крайней мере, ты должен мне рассказать, в какой игре я стала пешкой.
— Ты не пешка, и прекрати об этом говорить! Даже не думай об этом.
— Я слышала, как ты требовал от отца что-то вернуть, Амджад.
Он скривился:
— Эти слова предназначались только для ушей Юсуфа. Ты знаешь, я сделаю все, чтобы ты не пострадала.
Она покачала головой, чувствуя себя словно онемевшей:
— Я думала, что много знаю. Но я ошибалась. Вероятно, все, о чем я знаю, неправда…
Амджад тут же протянул к ней руки. Но Марам шагнула назад. Она должна была знать, что он все это время ее обманывал.
— Никакая это не политика. Политических разногласий между Оссайланом и Зохейдом нет. Это все из-за финансовых рисков? Ты хочешь вернуть акции, которые продал моему отцу?
— Я бы и пальцем не пошевелил ради такого пустяка.
— Никакой это не пустяк! Акции оценили в полмиллиарда долларов.
— Если бы они стоили даже сотни миллиардов, я не стал бы выдвигать ультиматум твоему отцу.
Она покачала головой:
— Я больше не верю тому, что ты говоришь.
Амджад выглядел так, будто она ткнула ему ножом в живот. В конце концов он прохрипел:
— Тогда поверь доказательству, которое можешь получить сама. Я продал Юсуфу акции, потому что рост цен на них основан на утечке ложной информации, и конгломерат рухнет в течение года. До того как твой отец собрался покупать акции, я даже посоветовал ему сократить вложения в ценные бумаги.
— Что задумал отец? Почему ты сказал, что он должен образумиться?
Амджад поднял руки:
— Я уверен, у него нет иного выхода. Марам…
— Рассказывай! — рявкнула она.
Амджад рассказал ей обо всем.
Марам думала — ничего не может быть хуже того, что ей уже известно. Но она заблуждалась…
Ее отец украл драгоценности «Гордость Зохейда» и организовал политический заговор с целью свержения клана аль-Шалаан.
Ей было непонятно, как он мог организовать заговор такого масштаба? Марам знала своего отца. Он был не способен на такой хладнокровный и решительный шаг. Юсуф был способен лишь на манипуляции, в которых использовал свою дочь. Так он мог продвинуться вверх по иерархической лестнице и закрепить свое положение в регионе.
Но, возможно, она совсем его не знала. Ведь выяснилось же — она не знала истинное лицо Амджада. Марам считала Амджада человеком кристальной честности, но он лгал ей последние десять дней…
Ей по-прежнему следовало кое-что узнать.
— Ты считал, я замешана в заговоре? Поэтому у тебя не возникло сомнений с моим похищением?
Его взгляд потускнел.
— Ты знаешь, каково было мое мнение…
— Да, мой отец замышлял свести меня с тобой и Хайдаром. Получается, тебе даже не нужно оправдания для того, чтобы использовать меня в качестве оружия возмездия против моего отца. Все всегда говорили — ты жестокий захватчик, который сделает все, чтобы добиться своей цели. Оказывается, только я ошибалась на твой счет…
Он бросился к ней, словно желая помешать ей делать подобные выводы. На его лице читалась тревога.
— Ты единственный человек, который видел меня таким, какой я на самом деле, Марам. Не сомневайся во мне и в том, что мы вдвоем пережили…
Она шагнула назад, подальше от него:
— А что мы с тобой пережили? Сексуальное приключение? Принц-параноик расчетливо завлек в свои сети обезумевшую от страсти принцессу…
Он прервал ее:
— В отношениях с тобой я ничего не планировал! Ты же говоришь, что нас связывала только похоть, которая заставила тебя преследовать меня и сломить мое сопротивление…
— Верь во что хочешь! — выкрикнула Марам. — Для меня хуже уже не будет.
Она покачнулась, и он схватил ее за руку.
— Ты считаешь, ничего хуже для тебя быть не может? — хрипло спросил он. — А почему бы не предположить такое? Ты вовсе не испытывала ко мне страсть, а лишь реализовывала свой коварный план, заставляя меня послать к черту судьбу Зохейда и думать только о тебе? Ты решила околдовать меня своими чарами, чтобы я пикнуть не смел против твоего отца, боясь тебя потерять! Ты помогала ему в заговоре против нынешнего короля Зохейда.
Едва произнеся эти слова, Амджад уже пожалел о сказанном.
Но было уже слишком поздно. Она отшатнулась от него так, словно он рубанул ее мечом. Во взгляде Марам, который всего час назад был обожающим и боготворящим, теперь читалось разочарование и недоверие.
Амджад понял, что теряет ее… Но он не может ее потерять!
Обняв Марам, он уткнулся лицом в ее горячую шею и вздрогнул от ужаса. Марам изо всех сил старалась от него вырваться, хотя совсем недавно с готовностью прижималась и льнула к нему.
— Забудь о том, что я сказал! — взмолился Амджад. — Забудь.
— Жаль, но я ничего не смогу забыть…
Она стала вырываться из его рук все отчаяннее, и он отпустил ее.
Марам прижалась к стене, раскинув руки, будто хотела раствориться и убежать от Амджада. Она смотрела на него с ненавистью, глазами настороженной, загнанной в угол кошки.
Он простонал, на душе у него становилось все тяжелее.
— Ты думаешь, я предполагал, что все зайдет так далеко? У меня был четкий план, согласно которому я собирался захватить твоего идиота отца и остановить катастрофу. Но ты разрушила мои намерения, и я буквально забыл, для чего мы сюда попали. Теперь я хочу тебя так сильно, что мне трудно дышать… — Увидев ее недоверчивый взгляд, он поморщился. — Я никогда не лгал тебе относительно моих чувств к тебе.
— Нет. В этом ты не мог лгать, потому что ничего ко мне не испытывал.
Он с содроганием выдохнул:
— Я знаю, ты пережила большой шок, и я отдал бы все, чтобы…
Она прервала его монотонную речь, и он почувствовал еще более сильное отчаяние:
— Чтобы сделать меня твоей сообщницей, пока мой отец не отдаст тебе драгоценности? Я понимаю, как неприятно, когда тайный замысел раскрывается в самом конце.
Он открыл рот, чтобы протестовать, но потом сомкнул губы.
Любое сказанное им слово станет солью на ее свежих ранах. Он должен ее отпустить и дать ей время успокоиться.
Когда Марам успокоится, она все вспомнит! Вспомнит каждое признание, смех и ощущение, которые они разделили. Она увидит истинные масштабы его преступления, но без эмоций, а потом примет рациональное решение, как всегда и делала. Потом она его простит и снова будет вместе с ним.
Иного развития событий Амджад даже предположить не мог.
Он позволил Марам уйти.
Она прошла мимо него как на автомате, приняла душ и отправилась в кровать. После этого он не услышал от нее ни звука.
На рассвете она его позвала.
Он резко поднялся и сел в кровати.
Она стояла в коридоре, одетая в ту одежду, в которой сюда приехала. Ее лицо было невозмутимым.
— Я всю ночь вспоминала, — сказала она.
«Да. Пожалуйста, вспомни все!» — взмолился он.
— Каждую секунду, которую мы провели вместе. Каждое слово, взгляд и ощущение.
У Амджада сжалось сердце от ожидания того, что она скажет дальше.
— И чем больше я вспоминала, тем отчетливее понимала, что на самом деле произошло после того, как я с готовностью бросилась в твою ловушку.