– Я слышала разговор харма и Верховной Кошки! Они говорили про план. Ну Рэд, ты же всегда был таким умным, ты думал нестандартно, почему теперь, когда это действительно важно, ты не хочешь даже выслушать? Тебе же нравились безумные идеи, необычные мысли! Моя идея безумна, так выслушай её. Почему, Рэд?
– Потому что я реалист, Люся. И я прекрасно знаю, что никакой Верховной Кошки не существует. Ребёнку ясно, Кошка с клубком судеб и дорог – метафора. Как и всё написанное в так называемых священных книгах.
– Я сама её видела! Она разговаривает, Рэд, она очень злая.
– Ну, вот видишь? Разговаривала… Солнечный свет отравил тебе ум. Попроси помощи у мрамора – пусть охладит твой разум, – в голосе Рэда послышалась снисходительная жалость.
Люся жалела, что повела разговор так – начала кричать, требовать внимания. Если бы она смогла быть чуточку спокойней… Видно, солнце и вправду отравило разум, раз Люся кричит, как человек.
– До свидания, Рэд, – сказала Люся.
Рэд качнул головой в ответ, и Люсе стало грустно. Она посмотрела, что за поезд прибывает… Да, он. Её Поезд. А может, ему всё рассказать? Уж кому-кому, а Поезду есть дело до судеб хозяев! Наученная опытом с Рэдом, Люся решила говорить с Поездом спокойно, чтобы не смутить, не спугнуть.
– Привет, Поезд. Хармы задумали убить всех людей, и машиниста, и пассажиров, и техников. Так если людей не будет, так и поездов не станет, как думаешь?
Чувства не отразились на металлической морде Поезда. Он только сказал:
– Постой, паровоз. Не спешите, колёса. Кондуктор, нажми на тормоза! Резкий поворот иль косогор? Крепче за баранку держись, шофёр. Шофёр – это такой машинист, где солнце, – уточнил Поезд. – Вагонные споры – последнее дело, когда больше нечего пить! Как посреди огней вечерних и гудков машин мчится тихий огонёк моей души: ежедневно сорок две минуты под землёй, туда-сюда, сюда-туда.
– Ты знаешь, кто такие хармы? – спросила Люся.
– Я знаю Хармса. Он поэт, у него тоже про поезд есть, моё любимое. «И вагоны, заскрипев, понеслись. Потух огонь. Мчится поезд, будто лев, убегает от погонь!» Хармс про меня написал, – с гордостью произнёс Поезд.
Поезд – умничка. Выполняет свою работу. Лучше ему работать до самого конца, ни о чём не задумываясь. Но что-то Поезд застоялся, что там впереди опять случилось? И, кажется, был рад, когда машинист привёл его тело в движение – мягко и бережно, единым радостным толчком. Как умел только он один.
Люся знала, к кому она пойдёт. Милые, милые ёжики-путейцы! Нет на свете существ разумней, чем ежи-путейцы за работой.
Глава восемнадцатаяЕжи и главное достоинство предсказаний
Люся вышла на «Театральной».
«Сухотруб», – прочитала Люся на будке. Внутри шевелился, поудобнее устраивался, шуршал прошлогодними листьями Сухотруб. Совсем скоро он вылупится, поскользит по трубам, поплывёт со сточными водами, маясь томлением прелых листьев и надеждой… Люся будет уже далеко.
Она зашла в тоннель.
Дружное фырчание и весёлый шум – к Люсе направлялась делегация ежей-путейцев. Они шли строем и насвистывали ультразвуком какую-то бодрую песню.
Ёжики всегда за работой. Когда не катаются на крышах поездов и не дразнят бедолагу Сухотруба, разумеется. Его почти никто не видел: Сухотруб редко выползает из своей будки на свет. Его будка подписана, чтобы все-все знали – здесь живёт Сухотруб. Он настолько сухой, что вот-вот рассыплется, и в этом его проблема. Как он любит купаться! От соприкосновения с водой Сухотруб вновь обретает приятную округлую форму, немного важничает, пропитывается и лоснится. Тогда можно его поймать. Так вот: не надо гоняться за Сухотрубом! Если его напугать, он может сидеть в будке года три, а потом засохнет окончательно и разлетится пухом и опилками.
В тоннеле работает аварийное освещение. Люся вышла на платформу, но вовремя отступила назад и спряталась за колонну. Люди чуть было не заметили её! Да, люди и ежи порой работают вместе. Правда, в человеческих кругах такое сотрудничество не афишируется – предполагается, что человек всё строит сам, а ежи-путейцы, если их кто случайно заметит, – фантазия и чистый вымысел.
Путейцы-люди с удовольствием работают с ежами-путейцами. Ежи претворяются, что не знают языка, только фырчат и шелестят – стараются соответствовать человеческим представлениям о ёжиках. Люди называют ежей дрессированными. Непонятно, кто кого дрессирует на самом деле…
Люся засвистела из-за колонны. Долго ждать не пришлось. Маленький ёжик, улучив момент, когда люди отвернулись, подкатился к ней.
– Чего тебе? – прошептал он.
– Проблемы, – ответила Люся. – Хармы хотят уничтожить человечество.
Ёж, казалось, не удивился и не испугался.
– С такими проблемами – к начальству. Пусть разбираются.
– К какому начальству? Разве у нас в Подземке есть начальство?
– А то как же. Мышиный король.
– Видела его давным-давно. Много поездов тому назад! И скажу тебе, этот Мышиный король мне совсем не нравится.
Ёж присвистнул.
– Тоже мне! Начальство никогда не нравится. На то оно и начальство, чтоб не нравиться никому.
– Ты так спокойно говоришь. Вот мир погибнет – что вы, ежи, делать будете?
– Что, что. Работать будем. Хватит меня отвлекать, так до вечера не управимся!
Ёж побежал к товарищам и, высунув язык, засвистел ультразвуком. Работа пошла быстрее – ежи шлифовали стыки рельсов, люди стучали молотками. Он не боялся подцепить от Люси радиацию – каска защищала надёжно, ёж был уверен и потому спокоен.
Вскоре люди ушли, и Люся подошла поближе. Она обожала смотреть, как ультразвуковые ежи работают – это успокаивало. Люся глядела, зная, что ёжики не обернутся: когда они работают, им больше ничего не нужно.
– Мы знали, что здесь что-то нечисто! – сказал ёж, стуча по рельсу молоточком.
– Подозревали, что здесь что-то неладно! – закричал мелкий ёжик, протирая стрелку тряпочкой.
Люся так надеялась, что они говорят о дефектах пути… Но старший ёж обернулся на Люсю:
– Люся, нам товарищ рассказал, как у тебя там серьёзно всё. Раз такое дело, срочно иди в бункер!
Ежи заголосили:
– Ты знаешь, как это важно.
– Ты знаешь, как это необходимо.
– Ты знаешь – они везде тебя найдут!
– Повезло тебе, – пискнул самый маленький ёжик. – Увидишь красивый бункер. А может, пыхнешь трубкой, которую курил Он Самый.
– Так пойдёшь? – к Люсе подошёл самый крупный ёж. – Теперь давай, возьми предсказание. Не дело без предсказания к начальству идти.
Путейцы с интересом обступили Люсю. Она и не знала, что ёжиков так много: прежде она видела одновременно не более семи. Вокруг неё толпилось несколько десятков.
– Я думала, вы, ежи, не верите в предсказания…
– Не верим, не верим, – закивали ежи со всех сторон. – Однако мы верим в традиции. Это святое. Тому, кто отправляется в долгую дорогу к строгому начальнику, необходимо традиционное предсказание.
– А разве я отправляюсь в долгую дорогу?
– Если не отправляешься, то ещё отправят, – сказал один из ежей, и все почему-то засмеялись. – Начальство – оно такое. Лишь бы отправить куда-нибудь.
– А ну-ка выбирай, – сказал ёж, из-за относительной медлительности своей казавшийся самым старым. Он протянул ящик, наполненный гаечными ключами различных диаметров, и Люся оценила подготовку – к каждому ключу была прикручена витком проволоки бумажка с предсказанием. Люся выбрала ключ семнадцать на пятнадцать и развернула бумажку. Ежи выжидающе зафырчали.
– Читай вслух, – потребовали путейцы. – Читать вслух свою судьбу – такая у нас традиция.
Люся прочла:
Всё очень просто в этом мире:
Вот стены – их всего четыре,
Вот небо – купол голубой,
Земля – всё то, что под ногой.
Не предсказание – считалка,
В неё не веришь – мне не жалко.
Ложь станет правдой, правда – ложь,
С чего начнёшь – к тому придёшь!
Люся отправила ключ в ящик, и ежи одобрительно засвистели. Они устроили маленький праздничный салют – заискрили иголками.
– И что всё это означает? – спросила Люся.
– Означает, пора приниматься за работу! – послышалось со всех сторон.
– Ты о будущем не думай. Поработай – всё пройдёт!
– Главное достоинство предсказаний: их можно трактовать, как хочешь, – объяснил старый ёж, перебирая ключи в коробке и раскладывая их по размеру. Он был очень аккуратный, путейцу нельзя быть небрежным. Маленькие ёжики хихикнули и разбежались, испуганно косясь на старших.
«Пойдём дразнить Сухотруба», – послышалось из тоннеля. Озорники говорили тихо, чтобы никто из взрослых ежей не услышал, вот только Люся обладала тонким слухом. Конечно, она не расскажет…
Люся и не заметила, как осталась в тоннеле совершенно одна.
«Ёжик прав», – решила Люся. Есть у нас начальник – пусть он и разбирается. Дело мутное, непонятное, как раз для Мышиного короля.
Люся отправилась в бункер.
Глава девятнадцатаяВстреча с Мышиным королём
– Мужчина, поцеловавший женщину, ищет второго поцелуя. Дух тьмы, познавший солнце, страдает от света, но уже не может без него…
Люся слушала странную речь и не перебивала. Говоривший был по-подземному красив. Длинные, тонкие руки, напоминающие щупальца, и бледное вытянутое лицо. Он будто отделился от белой стены. Под портретами Ленина, Маркса и Энгельса говоривший стоял, как трагический Гамлет в советских декорациях.
О бункере говорили шёпотом, с заговорщической интонацией. Отсюда не возвратились многие. Утверждали, и Люся верила, когда-то в бункере проводились совместные заседания правительств наземного и подземного, и после заседаний этих, как правило, кто-нибудь умирал.
Когда говоривший мужчина замолкал, наступала особенная, звенящая тишина, которая бывает только там, где нет людей и сущностей.
– Дух тьмы, познавший солнце, страдает от света, но уже не может