– Он их будет слышать, – строго сказала миссис Картер. – То стойло ему слишком мало. Кроме того, Брайану нужно будет заделать дыры в стене.
– Делай, как велит миссис Картер, – посоветовал Мак. – Смотри, он выглядит довольным.
Сара бросила на него взгляд, в котором было негодование, но и готовность подчиниться. Наташа не сразу поняла, что в этом взгляде было что-то еще. Доверие. Девочка повела лошадь в новое стойло.
– Хорошо. Нужно, чтобы вы заполнили кое-какие документы, – сказала миссис Картер, ведя их в сторону офиса. – И еще нужен чек в качестве залога. И плата за ремонт, если вы не против.
Она ускорила шаг, ее собачка побежала следом. Хозяйка взяла Мака под руку – все женщины так делали, как только им выпадала такая возможность.
– Знаете, конь неплохой. Лучшее, что вы можете для него сделать, мистер Макколи, – сказала она тихо, – это найти ему новый дом. Где он сможет полностью проявить свой потенциал.
Повисла пауза.
– Для меня важнее, чтобы потенциал проявила его владелица, – ответил Мак.
Когда они вернулись в коттедж, Сара скрылась в своей комнате. Наташа пошла искать чистые полотенца и наводить порядок в бельевом шкафу. Спускаясь по лестнице, она вспомнила, что забыла проверить телефон, который остался на столе.
Пропущенный звонок от Конора и сообщение от агента по недвижимости:
Мистер и миссис Фриман выразили желание купить ваш дом. Срочно позвоните.Мак пошел за дровами. Наташа смотрела, как он легко нагибается и наклоняется вперед, отбрасывая в сторону сухие поленья. Вернулась на кухню и набрала номер агента. Он сказал, что предложение «разумное», всего на пару тысяч ниже запрашиваемой цены. Покупатели не связаны цепочкой и готовы переехать быстро.
– Рекомендую принять предложение, учитывая состояние рынка, – закончил он.
– Мне нужно поговорить с… Я вам перезвоню. Спасибо. – Наташа повесила трубку.
Пошатываясь, вошел Мак с полной корзиной поленьев. Он казался слишком крупным для маленького дома. Со стуком он опустил корзину на пол у камина, и в воздух взлетело облако древесной пыли.
– Удивительно, что у тебя не наросли мышцы, как у Шварценеггера!
– Потому что я не таскаю поленья корзинами, а приношу по два-три зараз.
– Я тогда зажгу? – Он отер руки о джинсы. – Хорошо посидеть у огня. На улице холодает, это чувствуется.
Мак сделал вид, что дрожит, стряхивая кусочки коры с куртки. От холода у него покраснели мочки ушей.
Она поражалась его непринужденности. Разводить огонь в доме, в котором не могло не чувствоваться присутствие другого мужчины! Он сложил поленья на растопку, нагнулся и поджег газету под ними. Дул, пока огонь не разгорелся.
– Нашлись покупатели на дом. – Наташа показала телефон. – Предлагают на две тысячи меньше, чем мы просили, но не связаны цепочкой. Агенты советуют соглашаться.
Мак посмотрел ей в глаза, потом отвернулся к огню.
– Я не против. – Он положил еще одно полено на решетку. – Если тебя устраивает.
Впоследствии она подумала, что героиня фильма на ее месте должна была бы что-то сказать. После ничего нельзя будет вернуть назад, чувства и поступки перестанут от тебя зависеть. Но, как ни старалась, не смогла найти нужных слов.
– Мы должны сказать Саре. Если… если все закрутится быстро, нам придется искать для нее другое место.
– Давай решать проблемы по мере их поступления. – Он не отрывал глаз от огня.
– Тогда пойду перезвоню им.
Наташа отправилась на кухню. Мокрым ногам было холодно на полу.
Мак заранее предупредил, что хочет приготовить ужин. Спросил разрешения. Принес из багажника коробку с продуктами, накрытую кухонным полотенцем, и объявил, что они не должны смотреть раньше времени. Наташа была несколько потрясена вновь обретенными кулинарными способностями бывшего мужа и обнаружила, что его неожиданный сюрприз скорее вывел ее из равновесия, чем обрадовал. Зачем ему надо было превращаться в мистера Совершенство, как только они расстались? Он выглядел лучше, вел себя лучше, был увлечен работой. Нисколько не потерял обаяния. Ее же жизнь, наоборот, застопорилась. Она делала что могла. Странным образом это ее обнадежило, когда ужин был подан.
– Это из мексиканской кухни, – объявил он слегка извиняющимся тоном.
Наташа с Сарой увидели в синей миске рыхлый холмик коричневого цвета и упаковку тако. Тонкие полоски какого-то непонятного вещества, перемешанные с чем-то красным, лежали, покрытые скользкой пленкой растительного масла. Они переглянулись и прыснули со смеху.
– Ладно, я еще не совсем разобрался со временем приготовления, – сказал Мак. – Простите, говядину, скорее всего, передержал.
– А что это? – Сара указала на грязноватый холмик.
Наташа подумала, едва сдерживая смех: это похоже на то, что оставляют за собой лошади.
– Пюре из тушеных бобов. Ты раньше не ела?
Сара покачала головой и смотрела с подозрением: вдруг ее разыгрывают?
– На вкус лучше, чем на вид. Правда.
Мак ждал, всматриваясь в их лица.
– Ладно, – сказал он. – Закажем что-нибудь с доставкой на дом.
– Здесь нет ресторанов, отпускающих блюда на дом. Это деревня. Смотрите, – Наташа вскрыла упаковку с тако, – если добавить сметану и сыр, получится вполне съедобно. Разве не в этом суть мексиканской еды?
После ужина Сара приняла ванну, потом сообщила, что идет спать, если они не возражают. Под мышкой у нее была зажата потрепанная книга.
– Да еще только полдесятого! – воскликнул Мак. Они с Наташей перебрались в маленькую гостиную. Он положил ноги на корзину для поленьев. – Что ты за подросток?
– Думаю, усталый подросток, – заметила Наташа. – У тебя был трудный день.
– Что читаешь?
Сара вынула книгу. Она была обернута в красную бумагу и скреплена клейкой лентой.
– Это дедушкина, – сказала она и добавила, увидев, что они ждут. – Ксенофонт.
– Ты читаешь классику? – удивленно спросила Наташа.
– Это об искусстве верховой езды. Папá ее читал, и я подумала, мне это тоже сможет помочь…
– Греки могут научить тебя верховой езде?
Сара протянула книгу Маку. Он изучил обложку.
– Ничего не меняется, – сказала она. – Вы слышали о белых лошадях Вены?
Даже Наташа знала о белых лоснящихся жеребцах, но думала, что они не более чем красивая приманка для туристов, вроде бифитеров[38].
Их ездоки по-прежнему учатся по трактату Ла Гериньера, который был написан в 1735 году. Каприоль, крупада, курбет… Манеры, фигуры не изменились с тех времен, когда их исполняли перед «королем-солнцем».
– Многие принципы правосудия восходят к древним временам, – сказала Наташа. – Меня поразило, что ты интересуешься классической литературой. Ты читала «Илиаду»? Там наверху есть. Тебе может понравиться…
Но Сара покачала головой:
– Это только чтобы учить Бо. Пока нет Папá.
– Сара, можно тебя спросить? – Мак потянулся за тако и положил его в рот. – А какой во всем этом смысл?
– В чем?
– Все эти премудрости. Чтобы твои ноги были в строго определенном положении. Чтобы ноги лошади двигались точно так или этак. Чтобы ее голова была повернута точно туда. Другое дело прыжки или скачки. Я наблюдал за тобой в парке. Ты повторяла одни и те же упражнения, снова и снова. Какой в этом смысл?
Вопрос ее поразил, заметила Наташа, будто был еретическим.
– Какой смысл? – переспросила Сара.
– Повторять все эти движения так маниакально. Выглядит мило, но я не понимаю цели. В большинстве случаев не понимаю даже, чего ты хочешь достигнуть.
После мытья на мокрых волосах девочки остались бороздки от расчески. Она пристально на него посмотрела:
– Зачем вы все время снимаете?
Он улыбнулся: вопрос ему понравился.
– Потому что надеюсь, следующий снимок будет лучше.
– И я тоже могу сделать лучше. – Сара пожала плечами. – Мы можем сделать лучше. Стремимся прийти к абсолютному взаимопониманию. Это достигается легким давлением пальца на поводья или почти незаметным перенесением веса. Каждый раз это по-новому. Он может быть в плохом настроении, я могу быть усталой. Или грунт может быть мягче. Это не столько техника, это два разума, два сердца пытаются понять друг друга. Это о том, что происходит между вами.
Мак поднял бровь и посмотрел на Наташу:
– Мне кажется, мы поняли.
– Когда Бо меня понимает, – продолжала Сара, – когда у нас получается вместе, ничто не может с этим сравниться. – Ее взгляд стал отрешенным, руки сжали воображаемые поводья. – Лошадь может делать красивые вещи, удивительные вещи, если вы научитесь просить ее правильно. Дело в том, чтобы попытаться раскрыть ее способности, а потом заставить сделать что-то. Более того, заставить сделать, потому что она сама этого хочет. Потому что, когда у нее получается, она чувствует себя на вершине мира. – Повисла пауза. Девочка смутилась, словно разоткровенничалась больше, чем ей хотелось бы. – В любом случае, – закончила она, – ему было бы лучше дома.
– Он скоро туда вернется, – весело заверил Мак, – после небольших каникул. А мы станем плохим воспоминанием, о котором можно будет рассказать друзьям.
– Мне кажется, – продолжала Сара, словно не слышала его, – ему будет плохо без меня целую неделю.
– Мы все это уже обсудили. – Наташа почувствовала растущее раздражение, и это отразилось в ее тоне. – Даже если бы он остался в Лондоне, ты не могла бы видеться с ним. Здесь, по крайней мере, за ним будут ухаживать. Уймись, Сара… – Она не хотела показывать досаду, но слишком устала.
Сара собралась уходить, но обернулась.
– Вы продаете дом? – спросила она на пороге. – Я слышала, что́ вы говорили, когда была в ванной.
В таком маленьком доме трудно держать что-то в тайне. Наташа посмотрела на Мака.
– Да. – Он тяжело вздохнул. – Продаем.
– Куда переезжаете?
Он подбросил спичечный коробок и поймал его.