— Нет! — закричал Илья. — Я губернатор. Сейчас здесь будет полиция.
Поздно! Этой даже не понадобилось формировать огненный шар. Наверное, ужас и отчаяние подхлестнули ее далеко за пределы скромных возможностей юной рогны. Из ладоней вырвалась струя синеватого огня и ударила в грудь подростка, который еще тянул руки к ее юбке.
Того охватило пламя. Илья окаменел, не в силах оторвать взгляда: волосы и одежда мальчишки осыпались пеплом, плоть вспыхнула и стала таять, из нее проступили ребра — сначала белые, но на глазах становящиеся угольно-черными. Обдало волной жара и смрадом горелого мяса. Вряд ли сгорающий заживо мог кричать, но пронзительный крик девочки и вопли двух подростков раздирали уши.
Мальчишки дернулись было бежать.
— Стоять! — приказал Илья, с трудом переводя на них ствол тазера. Без крайней необходимости НЕ СТРЕЛЯТЬ В ДЕТЕЙ! И крикнул: — Трансид, полицию сюда, немедленно!..
Когда вечером наконец пришел домой, Селина бросилась ему на шею прямо в прихожей. Она плакала, и щеки Ильи тоже стали мокрыми от ее слез.
— Ужас! Я все видела в новостях. И еще несколько случаев, по всему миру. Рогн оскорбляют, насилуют. Что на людей нашло?
Илья прижал ее к себе, а потом хмуро повесил плащ (так и не привык к «одежде» из уплотненного воздуха).
— Где такое еще случилось?
— Самое громкое — все же у нас, в Магадане. И знаешь, многие винят девочку. Дескать, позабавились бы с ней и отпустили. Подростков было достаточно поместить в центр коррекции, это уже сурово. А она сожгла одного заживо. Не понимают, что рогна не может контролировать свой ответ на насилие. Эта совсем юная, и в ней с такой мощью пробудился Дар. Но может, хоть будут остерегаться.
— Не уверен, — вздохнул Илья. — Чует мое сердце, это только начало…
Так и оказалось. Холовидение беспрестанно показывало обгоревшее тело. Сыпались предложения изолировать рогн от общества, чтобы общались только с животными. Появились жертвы среди рогн: одну зарезали в подворотне, другую застрелили издалека. Жуткий случай произошел на Североамериканских Территориях, когда попытались затащить юную рогну в ретро автомобиль на бензине. Взорвался бензобак, три подростка сгорели заживо, рогна получила тяжелые ожоги…
— Не особо боятся, — горько сказала Селина. — Ты был прав, Илья, когда говорил, что мужчины любят опасные игрушки. Для части молодежи охота на рогн стала чем-то вроде спорта — опасно и щекочет нервы. Без толку наши образовательные потуги.
— Ну, это только для малой части, — возразил Илья. — Не думаю, что на это способен кто-то из выпускников наших лицеев. У нас образование все-таки нацелено на воспитание гуманного отношения — и к людям, и к животным, и к природе. А вообще у меня впечатление, что вся эта кампания организована. Кто-то любыми средствами пытается дискредитировать рогн.
— Не Мадос ли? — передернула плечами Селина. — Тоже сторонник гуманизма: чтобы избежать дальнейшего насилия, предлагает выселить рогн в заповедники, дескать они их много создали.
— Скоро сессия Всемирного конгресса, — сказал Илья. — Выступлю, чтобы прекратили эту охоту на ведьм. А пока надо создать комиссию, чтобы обсудить проблему.
— Ах, Илья, — покачала головой Селина. — Ты становишься бюрократом. Хотя скорее, кажешься мне Дон Кихотом, тоже сражаешься с ветряными мельницами. Но ветер повернулся против нас…
На следующий день была особенно мрачной. Вечером сказала:
— Мы летим в Москву. Госпожа Ассоль созывает что-то вроде совещания. Я заказала билеты на послезавтра. Отложи все дела.
Потом ее губы сложились в горькую улыбку.
— Пока не ужинай, милый. Такие вещи лучше делать натощак. Пойдем в гостиную, я хочу тебе кое-что показать.
Странно. В животе урчало, весь день на ногах. Хоть свою губернию удержать от наступающего безумия.
Селина ненадолго вышла и вернулась в серебристом коротком платье, и с распущенными волосами.
— У тебя нет Дара, милый, но мы долго прожили вместе. Когда мы занимались любовью, наши физические тела соединялись, однако это было поверхностно. Зато на тонком уровне в последние годы наши тела сливались полностью, и это было чарующее зрелище, я не раз наблюдала его зрением рогн. Жаль, что ты не обладаешь им. Твое эфирное тело изменилось, Илья. Ты научился высвобождать его, а во время актов любви оно вобрало немало из моего. Ты способен на то, о чем пока не подозреваешь… Сложи пальцы жестом, который ты видел у меня, когда отражала разряды п'ургов. Указательные соединены и направлены вперед, остальные сплетены… Нет, не так.
Она приблизилась и поправила пальцы Ильи. Волосы шелковисто скользнули по лицу, и он облизнул губы. Селина со смешком отодвинулась.
— Силы тебе понадобится для другого, милый. Сейчас я буду стрелять в тебя молниями, как в Анупа. Ну, послабее, а то сожгу ненароком. Тебе нужно отразить разряд. Когда меня не будет…
— ЧТО? Куда ты уйдешь? Я не собираюсь отпускать тебя.
— Ох, извини… Когда меня не будет рядом. Я говорила, что наши энергии должны соединяться. Если я буду далеко, хотя бы представляй меня. Но не в постели. Лучше — разгневанной и идущей среди пламени.
Илья покачал головой: — Поэтично. А сейчас?..
— Сосредоточься и представь, что с указательных пальцев струится сила. Не пытайся детализировать, ты не способен увидеть нужные вибрации света. Одна надежда, что твое эфирное тело уже знает это — от меня. Теперь оставь все мысли… Шуньята!
Пустота! И некая сила!.. Но он не в состоянии ее вообразить…
Из ладоней Селины ударила молния. Все стало иссиня-белым, его пальцы тоже оделись пламенем, а тело пронизал мучительный электрический разряд. Но и Селина вскрикнула и отшатнулась.
Все погасло. В темноте плавают зеленые пятна, медленно проступает обстановка и фигура Селины. Платье, похоже, закопчено, а лицо стало красным. В комнате стоит сильный запах озона.
— Ты чуть не поджарил меня, милый, — хрипловато сказала Селина. — Я едва успела отразить пламя от лица, а платье придется выбросить. Все получилось даже лучше, чем я ожидала. Теперь ты знаешь, что делать, когда на тебя нападут. Но повторять не будем, а то спалим губернаторскую обстановку. Лучше займемся другим.
Она лукаво улыбнулась:
— У меня так и не вышло наставить тебе рога, ты меня вполне удовлетворял. Но в некотором смысле это получилось само собой. Помнишь, я говорила, что нагнетание психической энергии можно увидеть в виде рогов, но только зрением рогн. Так вот, твое тонкое тело напиталось энергией от меня, как и я от тебя. На тонком плане рога видны отчетливо, и наверное не одна рогна тихонько хихикала, увидев тебя. Рога можно соединить, и получится так называемый покров рогны, который можно распространить и на других людей. Понятно, что этому учат только рогн, но мы с тобой попробуем…
Этой и следующей ночью она была необыкновенно нежна, а утром ховер отвез их к самолету.
В самолете говорили мало, отсыпались. В Москве была еще ночь. Ховер доставил их в обитель, и София молча проводила в кабинет Ассоль. Тот выглядел каким-то опустелым. Ассоль вышла в том же строгом платье, в каком выступала перед комиссией, и испытующе поглядела на Селину:
— Не сказала?
— Нет, госпожа, — вздохнула Селина.
— Хорошо. — Ассоль повернулась к Илье: — Рогны оставляют этот мир. Я запретила говорить об этом заранее. Была слабая надежда, что рогны смогут ужиться с обычными людьми, но теперь она исчезла. Мы не станем умножать зло.
— Что? — не сразу понял Илья. — А Селина?
— Селина рогна, и она тоже уходит. Я беру ее с собой.
Пол ушел из-под ног: то ли рухнул мир, то ли та башня, которую так давно увидела Селина.
— КАК? Она уже не ваша послушница. Мы дали друг другу обеты. Ты не можешь уйти, Селина!
— Я не смогу спокойно наблюдать, как унижают, насилуют и убивают рогн! — гневно сказала Селина. — Ты видел мою силу и представляешь, что я могу натворить. Так будет лучше для всех… А обеты? Ты опять все забыл, милый. Скоро заканчиваются пятнадцать лет. Я хотела сказать, что не буду продлять обеты на следующий срок, но собиралась сделать это позже.
— Что?.. — пробормотал Илья.
Ассоль перевела взгляд с него на Селину:
— Я оставлю вас — на десять минут, не больше.
Повернулась и вышла.
— Что же это такое, Селина? — с трудом выговорил Илья, обнимая ее. — Оставайся. Мы уедем далеко, я выкуплю целый остров. Мы будем вне этого мира, вдвоем.
— Нет, Илья, — печально сказала Селина, и щеки были мокры от слез. — Я буду знать, что творится за пределами этого острова. Дети с Даром все равно будут рождаться, их станут преследовать, и я не смогу этого вынести. Все кончено, Илья. Благодарю тебя за эти двадцать лет. Женись, ты еще молод, и у тебя будут дети. Только вспоминай иногда бедную Селину.
Больше не сказали ни слова, стояли обнявшись, такими их и застала вернувшаяся Ассоль.
— Фу, глаза на мокром месте, — сказала она. — Вообще не ожидала, что вы продержитесь двадцать лет.
— Издеваетесь, госпожа Ассоль? — горько спросила Селина.
— Уж и позавидовать нельзя, — с неожиданной досадой отозвалась та.
— Ой!.. — растерянно сказала Селина.
София взяла ее сумку, и спустились вниз. Селина поглядела туда, где над садами подсвечивалось здание университета.
— Навещай мою работу, Илья. Ну, где цветы вокруг памятника. И кто будет за ними ухаживать?
Подплыл глайдер — та самая «Ямаха-игл», на которой летали к Белухе. Водителя не было, да такому он и не нужен.
— А другие рогны? — вяло спросил Илья. Всё какая-то чепуха лезет в голову.
— Все сейчас собираются в разных местах, — сказала Ассоль. — И отбудут в страну незакатного солнца, Китеж-град. Здесь, в садах Предвечного света, как раз точка перехода. София, ты знаешь, куда тебе надо. Ну, Илья, прощай.
Целоваться на прощание под испытующим взглядом Ассоль не стали. Женщины сели в машину, и Селина неловко махнула рукой. Илья поднял свою.
Свет взметнулся в серебристом вихре. Ветерок взъерошил волосы Ильи. Будто звезда удалилась в ночь.