– Я могу выключить диктофон, – предложил Ромик.
Ход оказался удачным, Яночка восприняла его, как вызов ее смелости и сообразительности, на крючок клюнула.
– Не надо. Я всего лишь здраво рассуждаю. У меня нет ни улик, ни каких-либо фактов. Но у меня есть такая теория, ну как бы психологическая. Подобное многие коучи и психологи, кстати, говорят, что все всегда просто. А мы, то есть, человеческая натура, в своих фантазиях все усложняет, придумывает тридцать три яруса хитросплетений и сама запутывается. А в жизни, в реальной жизни все просто, – она говорила по-взрослому серьезно. Ромик не мог представить каким она станет врачом, хирургом, но он точно знал, что какому-то придурку обязательно повезет. Почему придурку? По его мнению, здесь тоже все было просто. Ромик абсолютно соглашался с народной мудростью. Лучшие экземпляры женского пола, вот такие особенные, которые и умные, и мудрые, и красивые, и деятельные, обязательно достаются мудакам.
– И что же просто здесь?
– Все по ее запросу. – Яночка немного волновалась, щеки порозовели. Она не пыталась рассмотреть в лице собеседника, понял он или нет, что она имеет в виду, пояснила сразу. – Не в смысле получила по заслугам. А в смысле она хотела эксперимента. Открыть в себе что-то новое. И судьба ей это подкинула. Она хотела спонтанности, чего-то необычного, сексуального, какого-то неожиданного опыта. Вот и попала на случайного человека, который ей и предложил этот опыт. Я думаю, вот тот мужчина, который умер, с которым она пошла из бара, он ей предложил побыть моделью в шибари. Только это очень сложное искусство, и ему надо долго учиться. А учиться долго никто не любит. Он, наверное, не очень опытным оказался, не очень умелый. А Натка, она, когда решила, идет до конца. Тормозов у нее нет. Поэтому так печально все и закончилось. Он связал ее неправильно, где-то что-то не рассчитал, она задохнулась. А его инфаркт хватил от того, что он ее убил.
– От страха случился инфаркт? – уточнил Ромик.
– Да, это на самом деле распространенный случай. Мужчины очень подвержены страхам. Знаете, чаще всего от чего умирают мужчины, доставленные в больницу с инфарктом?
– От чего? – Она говорила таким таинственным голосом, что Ромику показалось, она сейчас откроет врачебную тайну.
– От второго инфаркта. Их доставляют в реанимацию. Без сознания. Они приходят в себя. Очень пугаются происходящего вокруг – белые стены, яркие лампы, кровати с людьми, которые не шевелятся и покрыты белыми простынями. Они не понимают, умерли или живы. Если живы, то где находятся? В общем, пугаются безумно. Их ослабленное первым приступом сердце получает второй инфаркт. Согласно обстоятельствам – «умер от инфаркта в реанимации», от того с чем привезли.
Ромик задумчиво покивал. Он тоже не был высокого мнения о мужчинах. И с Яной согласен: больше всего мужчины боятся непонятного и самого страха.
Ромик положил перед Яной визитку.
– Спасибо большое. Вы нам очень помогли. Если что-то вспомните или возникнут какие-то еще мысли, теории, даже на ваш взгляд незначительные или фантастические – звоните, не стесняйтесь.
– Хорошо, – легко согласилась Яна. – Только вряд ли у меня возникнут какие-то мысли. Мне даже думать об этом некогда будет. У меня три смены на неделе, и проект начинается.
– Сейчас же лето? Вы учитесь все лето?
– Формально в Меде каникулы, но врачи всегда учатся, а студенты-медики работают во время учебы.
Она немного подумала и пояснила:
– Вы не подумайте, что я такая сухая и мне все равно, что Натка умерла.
– Я не подумал, – перебил Ромик. – Чтобы пережить горе, надо меньше о нем думать. Вы все правильно делаете.
– Да, – кивнула Яночка. – Спасибо.
Она попрощалась и вернулась к своей компании медиков, тут же включилась в разговор, что-то прочертила на плакате, застучала по клавишам ноутбука. Выбежала на секунду поговорить с ним и снова погрузилась в пучину великой медицины.
Ромику она напомнила маленького игривого тюленя в зоопарке, который на минутку выныривает за рыбкой и сразу уходит в бассейн резвиться.
Ромик выключил диктофон, допил холодный чай и вышел из кафе. Значит, шибари Наталья не увлекалась. Да и в квартиру с первым встречным отправлялась нерегулярно. Версию, якобы она сама привела кого-то с собой для подобного опыта, отметаем. Ромик понимал, что у них нет рабочей версии. Ни одной. Восторгов от Егора Константиновича ждать не стоит.
Обычно Ромик радовался, когда с ним случалась неудача. Во всяком случае, отчаянно пытался это делать. Как-то он прочитал про подобный метод в какой-то умной книжке. И ему понравилось. Он старался практиковать. В свою жизнь он внедрил опыт на свой лад. Любая жизненная ситуация – это набор из неудачных вариантов решения и удачных. Когда с вами случается неудача, это уменьшает выбор неудач и увеличивает распределение удач. Тем самым приближая вас к успеху.
Ромику такая философия сильно облегчала жизнь и помогала не унывать. Вот только сейчас он не мог сказать, работала она или нет. Потому что у них даже из неудач выборки не было. Лабиринт какой-то. Да, где-то в центре запрятан единственный верный вариант, но они плутают, как кутята, в темноте и никак не выйдут туда. Все стены совершенно одинаковые, нет точек, в которых выясняется, что идут они правильно или неправильно, нет подсказок и нет камушков, которые указывают хотя бы, где они уже топтались. А те хлебные крошки, что они разбрасывают, мгновенно сжирают птицы.
– Океюшки, тогда по-другому, – Ромик поднажал на газ.
Его претенциозная Киа Стингер ярко-голубого цвета, словно молния, сорвалась и зарычала. Когда стрелка спидометра перевалила за сотню, и для лавирования в плотном городском потоке ему потребовалась вся его сосредоточенность, он улыбнулся облегченно, блаженно, ощущая, как мысли об убийстве, вообще все мысли покидают голову. Вождение авто на самых экстремальных скоростях, которые только можно осилить в городе, и в максимальной сосредоточенности дарили ему пустоту в голове и свободу. Его способ медитации. Он полностью откинулся на сиденье, плотно прижимая все тело к спинке, и прищурился. До цели он доедет с пустой головой, хорошим настроением и убойной дозой адреналина в крови. Самая удачная форма для нового взгляда на проблему, для размышлений.
В офисе все были в полном составе. И даже этот Лекс, друг Егеря. Прикольный чувак. Ромика завораживали неординарные люди, отличные от всех остальных, имеющие смелость быть какими они хотят, жить, как они хотят. По Лексу подобное сразу читалось.
Хотя Ромик ничего толком про него не знал. Егерь представил скупо и сухо. Работали вместе в самом начале оперативно-следственной деятельности. Чутье, опыт, знания.
– Океюшки, – они принимали слово шефа как аксиому, как форму молитвы. Раз сказал, что будет работать с ними в опергруппе, прекрасно.
Но они с Никой не смогли побороть любопытства. Та, когда копает инфу в интернете, как цунами, сносит любые коды и пароли. А сейчас у них еще и супердоступ ко всем архивам и материалам.
В сослуживцах Егора Константиновича они Алексея Анатольевича Лесовского не нашли. Древний архив, скорее всего, подчистили. Тогда много кому биографии переписывали и грубо заметали следы. Учились – да, вместе. А вот дальше мужик поколесил будь здоров: и по Дальнему востоку, и по Сибири, и по загранке, и три года в Штатах работал. Послужной список у него тоже пестрый, как хвост павлина: частная разведка, служба безопасности огромных стратегических промышленных предприятий, расследование экономических преступлений, разведывательные группы, противостояние рейдерским захватам. Они с Вероникой только поцокали языками от восторга и зависти на такой опыт. В дело он включился со всем рвением, это понятно: Денис Маратович Блатт – Дикий и его близкий друг.
Мыслил он совсем иначе и действовал легко, его мысли и рассуждения, будто шелковые нитки, распущенные с катушки, замирали в воздухе. Лекс улыбался, легко соглашался со всем, задавал множество наводящих вопросов и как-то само собой все приходили к его версии. Так же легко и ненавязчиво оказывалось, что он прав.
Через его согласие и улыбку проступала железная воля, стержень характера, уверенно проложенная жизненная дорога. Его мнение без сомнений казалось истиной, его предложения воспринимались распоряжениями.
– У меня есть кое-что, но то, что выставлено на обозрение в социальные сети нужно делить на два, а то и на пять, – Вероника развернула к ним свой ноут.
Ромику показалось, что она ждала только его, чтобы огласить информацию.
Они хоть и подкалывали друг друга, часто с издевкой, иногда совсем не по-доброму, привязаны были друг к другу нежно. В обоих чувствовался поломанный механизм, который каждый чинил, как мог, подчас смешными средствами – гонками на авто, дурацкой одеждой, методами из книжек по лечению душевных ран и саморазвитию, уходом из реального мира в онлайн. Получалось странно, неказисто, походило на сломанную ветку, перемотанную скотчем. Но иногда работало, и жизнь продолжалась.
И он, и Вероника часто проявляли общность. Припасали какую-то интересную, визуально яркую информацию до момента, пока второй не появится в офисе. Как и в этот раз.
Вероника ждала Ромика, и едва тот переступил порог, развернула монитор к коллегам. Когда все собрались у ее монитора и сосредоточено на него уставились, принялась нажимать на пробел.
Одна картинка сменяла другую. Любительские и размытые, профессиональные отретушированные без малейших изъянов и просто щелкнутые на мобильник фотографии бесконечной чередой поплыли по экрану. Каждая демонстрировала девушек, реже молодых мужчин, обвязанных веревками. Иногда расписанных красками, иногда в крови, может, конечно, в краске, но явно имитировавшей кровь. Фоны тоже пестрели разнообразием: однородные, студийные и в натуре, под мостами, в руинах, на водоемах и на фоне индустриального пейзажа.
– Это все работы художника Артика. Работы – в смысле он фотограф-художник. То есть он запечатлел это.