– Ты ж про Викину душу пришел? Вика из сорок шестой квартиры? А ты из полиции?
Лекс кивнул. Он потянулся за удостоверением, она остановила его. Подвинула поближе чашку с молоком. Лекс отхлебнул, закусил пирожком, тот действительно оказался восхитительным по вкусу.
– Может, очень поздно вернулась? Возможно, вы уже легли? – Лекс старался быть приветливым, но и серьезным одновременно, сохраняя образ полицейского. С пирожком во рту это получалось сложно.
– Ну, мне все видно и с кровати. Вика часто поздно возвращалась, бывало и вовсе под утро, я всегда ее вижу. Иногда она даже рукой мне махала, зная, что я не сплю…
– Не спите? – удивился Лекс. Он в ужасе представил, что любопытство и контроль за двором настолько захватил пожилую женщину, что она бодрствует в ущерб здоровью.
– Вот доживешь до моих годков и сам узнаешь, что такое стариковский сон. – И поинтересовалась. – Вкусно?
– Очень! – честно причмокнул Лекс и взял еще пирожок.
– Вот и внучок мой Димка все время требует: «Пеки пирожки, бабулечка». Спортсмен он. Режим у него. Питание. А мои пирожки они отдельно. Сами по себе. Да и Вика на них захаживала. Пару раз. Хорошая девушка. Вежливая, открытая, смешная. А что мужиков вокруг нее водоворотом, так молодая, красивая. Я вот в молодости тоже красотка была, – она кокетливо заправила за ухо завиток.
– Вы и сейчас – глаз не отвести. А за пирожки я готов жениться.
Она звонко засмеялась. Прикатил розовый велосипед. Припарковав транспорт, девчушка деловито залезла на стул и принялась натягивать на себя слюнявчик.
Лекс улыбнулся. По-мальчишески прижал руку к груди, поклонился, тряхнув волосами.
– Вы найдите ее. Негоже, когда люди пропадают. А она одна на свете была. Сирота. Найти надо.
Лекс достал свой телефон и показал женщине фото Дикого.
– Привозил он Вику. Часто. На ночь оставался разок, – тщательно рассмотрев фото, сообщила соседка.
Лекс кивнул и, поблагодарив, отправился в квартиру Виктории.
Надо отдать должное: хозяйка Елена Николаевна сдавала очень хорошую квартиру. Может быть, раньше сама в ней жила или специально для аренды делала. Но и отделка сделана из дорогих, добротных материалов, и интерьер оказался дизайнерским, продуманным и качественным.
Комната одна, но по-модному зонированная деревянной резной панелью на спальню и подобие гостиной, с парой кресел, столиком и телевизором. Последний Виктория явно не смотрела. Кабель отсутствовал, только шнур подключающий телевизор к ноутбуку.
Кровать большая и с дорогим высоким матрасом. Покрывало валялось в кресле, видимо, уборкой кровати девушка не заморачивалась. Но квартира сияла чистотой. Кухня так просто девственной стерильностью: ни жиринок на плите, ни крошек на панели. Плита новая. Вика сама не готовила. Пара чашек в раковине и ведро для мусора, стоящее просто в углу, чтобы даже не приходилось открывать ящик. Пакеты от заказанной еды, пустые контейнеры. По логотипам и надписям – еда из ресторанов, никакого фастфуда.
Когда Лекс раздвинул тяжелые двери гигантского шкафа – купе с полностью зеркальными дверями, на него практически вывалился гардероб. Самый разнообразный: от кожанок и тяжелых сапог, до абсолютно романтических кружевных платьев. Нижнее белье занимало целых два ящика. И целое море спортивной одежды. Лекс безошибочно узнал направление – Вика танцевала на пилоне. Особая слабость Дениса. Женщин он любил разных. Даже типажа составить определённого не получится, но на танцовщицах зависал особенно. Такие задерживались у него в любовницах на месяцы.
– Там не просто стройное тело, – с азартно блестящими глазами рассказывал Дикий, там бархатная кожа и железные мышцы под ней, сила пантеры или тигрицы, и ласки, которые сметают мощью. Вы вообще когда-нибудь брали женщин в шпагате? – Дикий явно испытывал чувство превосходства над Лексом и Егерем, те ржали.
– Наверняка не все танцовщицы обладают красотой и шелковой кожей, – провоцировал Егерь.
– Крокодилов у меня не было, – фыркал Дикий. – Ты же видишь, что клеишь!
– У спортсменок тоже крепкие мышцы, – смеясь, добавлял Лекс. – Гимнастки, например, или метательницы ядра. Думаю, тебе бы очень понравился сексуальный эксперимент с метательницей ядра.
– Или метательницы копья, – подкалывал Егерь. – Еще керлингистки.
– А эти чем хороши? – оторопело спрашивал Дикий.
– Ну, такие ритмичные микродвижения, – Егерь и Лекс заливались хохотом.
– Идите вы! – обижался Дикий. – Не надо мне спортсменок. Угловатые они. Несуразные и грубые.
Даже версия чем танцовщицы на пилоне были привлекательнее, чем просто танцовщицы, балерины, скажем, или в стиле контемп у Дикого была. Но в целом, он признавал, что вообще танцовщицы – это круто.
Вика танцевала на пилоне. Туфли, ботильоны и сапоги на огромных каблуках, сетчатые маечки, брючки с разрезами, топы и шортики, даже трусики, которые пилонистки называли мини шортиками, любовно и аккуратно висели на плечиках. Лекс усмехнулся. Если платья и кофты для улицы висели по два или по три на одной вешалке, то одежда для танцев такому богохульству не подвергалась. Каждый предмет занимал собственные плечики.
Лекс бродил по квартире, открывал ящики, рассматривал вещи. Над кроватью висела большая картина. Да, портрет. Но столь художественный и стильный, что вполне мог быть картиной, просто украшающей интерьер. В каком элементе на картине застыла танцовщица, он не знал, но гибкость и грация поражали. Казалось, она вот-вот слетит со своего золотого пилона и запорхает по комнате. Как можно было одновременно изогнуться назад, касаясь макушкой бедра, раскрыть шпагат, непонятно чем держаться за золотую палку и при этом так счастливо и беззаботно улыбаться, как Вика, Лекс не представлял.
Обыска и экспертизы здесь не проводили, но кроме того, что хозяйки жилища нет уже пару недель, и свидетельства соседки о ее пропаже в день гибели Дикого, ничего особенного Лекс не обнаружил.
Вот только цветок. Единственное растение в квартире Вики. Куст сирени в большом напольном горшке, цветущий огромными белыми цветками и сводящий с ума ароматом. Этот запах он ощущал с самого начала, как зашел сюда. Лекс, конечно, знал, что разновидностей сирени много, особенно в южных краях. Самых разных оттенков и размеров кусты растут в палисадниках, садах и просто на улице. Но такая большая встречалась ему только два раза: в квартире убитого Дикого и на кладбище.
Огромные цветки. Огромные тяжелые грозди. Лекс смял одну в руке, поморщившись. По нему пробежала волна мурашек, через ладонь внутрь тонкой струйкой потек холод. Тяжелый, влажный, замогильный. Лепестки на ощупь казались плотными, шелковыми, но не цветочными, а… он не сразу понял на что похожи. Не может быть… На человеческую кожу. Лекс дернулся, желая отойти от цветка, но его не отпускало. Он, как окаменевший, стоял неподвижно и ощущал, что теперь уже тепло его тела выходит из него через ладонь.
Лекс собрал все силы, отодвинулся, ощущая слабость и тошноту. Он почти выбежал из квартиры. Удушливый запах прилип к рукам, волосам одежде. Наверное, у него аллергия на эти цветы.
Он отдал ключи хозяйке. Предварив все ее вопросы «секретами следствия». Понятно, ее интересовало, может ли она сдать квартиру прямо сейчас и получить двойную выгоду, раз уж девушка пропала. Лекс запретил даже входить.
Пусть Егерь решет, как поступить, нужно ли посылать сюда экспертов. А у него есть несколько вопросов к хозяйке студии танцев «Вилисы». Каким-то необыкновенным стечением обстоятельств, но именно туда многое сходилось. Золотые пилоны и кусок логотипа сквозь фиолетовый дым на портрете в квартире Вики. Студия где танцевала Повилика. Он не отдавал себе отчета, но специально выбрал время, в которое вероятнее всего можно было застать девушку там. Вечером. А пока его ждал Егерь в Управлении. Два пропущенных звонка и три сообщения. Друг явно в нетерпении.
Лекс нашел всю команду в сборе. На диване Егеря развалился сгусток розового с шикарными ногами. Розовая маечка, яркая до ряби в глазах, розовая юбка с разрезом, откровенно демонстрирующая кожаные розовые шортики, даже кроссовки и носочки будто сшиты из шкурки, содранной с пони из мультика.
– Арина Николаевна, два ваших любовника скончались от сердечного приступа в процессе полового акта, – Егерь напустил на себя самый свирепый вид. Ника и Ромик изо всех сил изображали серьезность.
– Неа, кончили!
– Что?
– Сначала кончили, а потом скончались, – уточнила Арина Николаевна. – Я всегда довожу до конца. Гарантирую.
– Вы не считаете это убийством? – без обиняков, сверля ледяным взглядом выпалил Егерь.
– С чего это? Я девка – огонь! Самая офигенная! Супер секси пушка! – Арина ничуть не смутилась. Очевидно, взгляд Егеря не производил на нее никакого впечатления или она умело скрывала страх и беспокойство за наивностью во взгляде и поведением развратной девчонки. Она мотала расставленными коленками в разные стороны. – А то, что у них сердечко слабенькое, я-то тут причем? Главное, кошель внушительный.
– То есть вы не скрываете, что были с Андреем Никоновым и Игнатом Колюжным из меркантильных соображений? – Лекс понимал, что Егор просто пытается надавить, может, запугать, чтобы девчонка хоть что-то сболтнула, за что можно зацепиться. Но Арина оказалась непробиваема.
– Вы шутите? Вы их видели? – девушка закатила глаза и громко заливисто расхохоталась. – Это два старых извращенца! На дряблых сиськах седые волосы лезут, и мошна давно посинела, а все туда же – в секс-гиганты! Да им не одна проститутка уже помочь не могла! Не стоит, а если встанет, то не кончают! У них такие извращения в фантазиях, что самая жесткая порнуха нервно курит в углу! Им кроме меня вообще никто помочь не мог. А со мной они улетали.
Арина Николаевна подалась вперед, наклонилась, почти улегшись животом на бедра, демонстрируя небольшие, но аппетитные груди, разумеется, без бюстгальтера.
– Давайте-ка я вам кое-что объясню, – наивное, почти детское лицо стало жёстким, каменным, взгляд презрительным. – Это ублюдки, каких представить трудно. Чтоб