– «Не тем» это каким? – Лекс прямо и вопрошающе уставился на Виринею.
– Простите, не могли бы вы вернуться ко входу, – вежливо попросила Виринея, ничуть не смутившись и не изменившись в лице. – У нас не ходят в уличной обуви.
Лекс кивнул и вернулся на коврик, постеленный перед дверью.
Девушка, что заговорила о Виктории, принялась с остервенением репетировать. Даже не слишком разбирающийся в танцах Лекс понимал, что она взволнована, злится, возможно, растеряна. Ее движения стали рваными, резкими лишенными плавности.
Остальные занялись тем же. Повилика забралась на самый верх и красиво откинулась назад, падая, но в последний момент цепляясь за хромовую палку ступней. Лекс силился оторвать от нее взгляд. Не мог. Почему она не обращает на него внимания? Почему она даже не смотрит на него?
– Виктории нравились несерьезные, не настроенные на долгие отношения, не планирующие заботиться о женщине, легко дающие обещания и никогда их не выполняющие, – все так же спокойно продолжила хозяйка студии. Она доверительно улыбнулась. – Знаете, как маленьким хорошим девочкам нравятся хулиганы, вот так и Викторию привлекали рокеры, байкеры, стритрейсеры. Конечно, мы за нее переживаем.
Виринея загородила Лекса от девушек или, наоборот, перегородила ему подходы к ним. Во всяком случае, он чувствовал себя зажатым в уголке у самой входной двери.
– Периодически Вика исчезала. Пропускала репетиции, не звонила, не предупреждала. Мы привыкли к таким исчезновениям. Не беспокоились. Обычно это означает, что в ее жизни появилось новое увлечение.
Виринея говорила спокойно, приглушенно и очень-очень вежливо. Демонстрировала желание помочь и желание избавиться от посетителя. Еще она не желала, чтобы в их разговоре участвовали девушки. Хозяйка студии грациозно всплескивала руками, переходила с одной ноги на другую. Черный прозрачный балахон, словно приведение, маячил перед Лексом. Взгляд упирался то в полуоголённую грудь, то в едва прикрытый живот, а внимательный, умный и пронзительный взгляд миндалевидных черных глаз неотрывно за ним следил. Он будто проникал в самый центр него и угадывал то, что он сейчас чувствовал. От чего Лексу становилось еще неуютнее.
– Но такой образ жизни, однажды… может привести к печальному концу. Вы думаете, с ней что-то случилось?
– Да. Такое возможно. Во всяком случае, мужчина с которым она встречалась, убит при очень необычных обстоятельствах, – Лекс показал фотографии с места убийства Дикого.
– Но это не Виктория, – Виринея продолжала улыбаться. Мило, терпимо и очень понимающе. – Как это ужасно, когда погибает молодая и красивая женщина. Хотя определенная эстетика в этом есть. – Виринея изящно наклонила голову и выпятила губки, рассматривая фото.
– Да. Это Наталья Демидова. А вот мужчина – тот самый, с которым Виктория встречалась последние месяцы… В его убийстве вы не находите ничего особенного? Эстетики?
– Если этот мужчина убит с какой-то другой женщиной, а я так понимаю, они вместе не кино смотрели, вряд ли это мужчина Виктории, – насмешливо подколола девушка, смерив Лекса взглядом. – А эстетики? Я вообще не нахожу эстетики в мужских телах. Убитых, живых, прыгающих, бегающих, каких угодно.
Виринея выдержала недолгую паузу и уточнила:
– Надеюсь, вы не подозреваете Викторию в убийстве этих двоих? И не думаете, что хрупкая маленькая девушка способна вот так вот связать и подвесить человека? Убитую девицу как минимум надо было поднять. И еще как-то справиться с мужчиной. Вряд ли он беспомощно взирал на убийцу.
В голосе звучала насмешка. Похоже, Виринея вообще не допускала разумных и адекватных действий от особей мужского пола.
– Детали преступления и расследования я вынужден сохранить в тайне, – Лекс воспользовался отмазкой, которую всегда используют следователи, когда не хотят отвечать на какой-то вопрос или бывают пойманы на очевидном несовпадении. – Но по ряду достоверно установленных улик у нас есть причина утверждать, что Виктория была на месте преступления. Была не одна, так что ей могли помогать. А еще я точно знаю, что пилонистки очень сильные, несмотря на свою видимую хрупкость.
Виринея заливисто захохотала.
– Викторию я видела последний раз на соревновании по пол дэнсу, пятнадцатого июня, в обед, часа в три. Она не выступала, но пришла поддержать девочек из нашей школы. Возможно, была до конца соревнования, но я этого не видела.
Лекс достал еще фотографии мужчин, умерших от счастья.
– В их убийствах тоже подозревают Вику? – наивно и просто уточнила Виринея.
– Нет. Но девушки, которые встречались с этими мужчинами, занимаются в вашей студии, – Лекс глянул на экран мобильного и назвал четыре имени. – Странное совпадение, не находите?
– Нет, не нахожу. Наоборот, считаю закономерным. – микромышцы на лице Виринеи изменили свое положение. Она напряглась, это очевидно. Но какие чувства испытывала, Лекс определить не мог. Держала удар хозяйка студии великолепно, ничего не скажешь. – Давайте, я вам кое-что объясню. – Лекс мелко закивал, выказывая желание слушать. – В моей студии занимается огромное количество девочек. «Вилисы» – самая большая студия, самая лучшая, идеально оборудованная: свет, пилоны, все спортивные снаряды, какие только могут понадобиться для занятий на пилоне и растяжки. Практически все самые лучшие танцовщицы занимаются здесь: индивидуально, в группах, ведут занятия. А что такое великолепная танцовщица?
Лекс пожал плечами и вскинул брови, ожидая ответа:
– Та, что очень красиво танцует? – он все время старался выглянуть из-за плеча хозяйки студии. Жаждал разглядеть Повилику. Но Виринея будто заранее знала, в какую сторону он подвинется, и двигалась в унисон с ним на мгновение раньше, отгораживая его от зала стройным телом, закутанным в обширный балахон, и перегораживала Лексу вид. Повилику он видел только под потолком. Она ни разу на него не взглянула.
– Да, но не только. Танцовщица – это по факту красавица. Нет ничего краше танцующего женского тела, желаннее, загадочнее, удивительнее и восхитительнее. – Виринея смотрела на него открытым ясным взором. Следила за его реакцией, согласен ли Лекс с ней. А Лекс не спорил. Так оно и было. – За такой женщиной всегда идет вереница мужчин. За нее постоянно идет борьба, и остаются самые конкурентные самцы. Те, кто выдержал бой. А уж как они сами выдерживают нагрузку в виде танцовщицы рядом, это другой вопрос. Не каждому такое счастье по плечу. Мужчины вообще склонны переоценивать свои силы, возможности и способности. Поэтому регулярно попадают впросак, терпят неудачи. А танцующие девочки всегда окружены вниманием, сплетнями и скандалами.
Виринея говорила пылко, зажигательно, эмоционально, патетично и очень привлекательно. В какой-то момент Лекс заметил, что она создала в его голове яркую и запоминающуюся картинку, а главное, отвлекающую. Он не сразу вспомнил, на какой вопрос она отвечает. Хозяйка студии ловко манипулировала и уводила от темы.
– А потом, насколько я понимаю, мужчины те, что вы мне показали, не убиты? – Виринея вернулась к своему первоначальному образу. Милой, внимательной и страстно желающей помочь. Предвидя его вопрос, уточнила. – Фотографии не из уголовных дел. Нет номеров. На телах ни крови, ни следов насилия. Даже вон довольны по виду. Значит, умерли от инфаркта, инсульта или еще чего-то подобного. Ну, то есть своей смертью?
Лекс молча кивнул. Действительно, ни по одному из этих случаев не ведётся расследования убийства.
– Не выдержали нагрузки, – Виринея понимающе и презрительно кивала. – С мужчинами такое часто случается. Уверен, что мачо, а на деле уже давно… Не компетентен.
– Угу, угу, – Лекс кивал головой.
– У вас есть еще вопросы, господин следователь? Мне нужно продолжить репетицию. Время в студии жестко расписано.
– К вам у меня больше нет вопросов. Но я бы с удовольствием выпил воды и, если вы не против, поговорил бы с девушками.
Виринея возмущенно приоткрыла рот и вскинула брови. Лекс опередил ее возражения.
– Пару минут. Я не отвлеку их надолго.
– Хорошо, – неохотно согласилась хозяйка студии. – Пара минут.
Выторгованные вопросы ничего не принесли Лексу. Девушки отвечали односложно и полностью подтвердили слова предводительницы. Вика ветрена и непредсказуема. Часто пропадала. В клубе, где работает, не появляется давно. Позже пятнадцатого ее никто не видел. Повилика разговаривала с ним так же легко и улыбаясь, как и подруги. И по-прежнему делала вид, что впервые его видит. Впрочем, от него не укрылся настороженный и внимательный взгляд Виринеи, направленный на них. Она подала Лексу стаканчик с водой. Не обычный прозрачный, одноразовый, и даже не бумажный, а дорогой, из прозрачного пластика. В своей студии она не экономила ни на чем.
– Я благодарю вас за беседу, – закончил Лекс и в последний раз кинул взгляд на Повилику.
– Виринея, – Уже схватившись за ручку двери, Лекс повернулся к выпроваживающей его хозяйке студии. – Вы видели Викторию пятнадцатого июня, днем?
– Все верно.
– А вы сами? Где вы были весь тот день?
К удивлению Лекса, Виринея не возмутилась, не закричала, как он смеет и с чего вдруг стал ее подозревать, она сохранила абсолютное спокойствие.
– Я судила это соревнование. И весь день провела в Биг-Арена-Холл на площадке, где проходило соревнование. На глазах у сотен человек. Освободилась поздно, к одиннадцати, и поехала домой.
Лекс кивнул и толкнул дверь. Даже через весь зал он заметил, как окаменели плечи Повилики. Что произвело на нее впечатление?
Лекс замешкался, выходя, и практически ему на руки упала совсем юная девушка. Кругленькое, гладенькое личико с высоким лбом и острым подбородком, волосами, заколотыми в хвостик, показалось Лексу очень знакомым.
– О, простите! – она переливисто засмеялась. – Обычно мужчины падают к моим ногам, когда я танцую. От восторга. Я сама в объятия падать не спешу.
Лекс тоже засмеялся от неприкрытого и по-детски наивного флирта.