– Но что-то пошло не так? – задумчиво уточнил Егерь.
– Да. Она не смогла. Очнулась, впала в панику и задохнулась. Я испытал разочарование, горе, обиду. Мой способ идеален. Моя методика обязательно должна была сработать. Но что-то они делали не так.
– С Натальей? Дальше, – лаконично бросил Егерь.
– Я усовершенствовал вязку, я проверил все еще раз. И еще много раз. Пришел к выводу, что не все девушки хотят выбраться из ада боли. Стать полноценными и здоровыми. На следующий эксперимент я подготовил двух кандидаток. Обе из моих пациенток: одна – Наталья Демидова, вторая – Татьяна Дугина, взрослее, должна была научиться ценить жизнь и ощутить, что танцами на каблуках губит свой организм, разменивает жизнь, идет к инвалидности. К тому же, у нее маленькая дочь, есть ради чего жить. Татьяна подходила больше, но следя в тот день за Натальей, я наткнулся на мантис. Она следила за мужчиной, с которым Наталья разговаривала в баре. Это очень удачный случай решил я. Сам Бог на моей стороне. Мужчину обезвредят за меня. – Карский рассказывал очень воодушевленно. Казалось, он не замечал озабоченных мрачных взглядов, направленных на него. – Я увидел в этом провидение. Эксперимент удастся.
– И вы все четверо отправились в квартиру к Денису Блатту, – будто для себя, заметил Егерь.
– Да, но я сразу не смог попасть в подъезд. Дом оказался охраняемый. Там сидел консьерж. А девушка, мантис, она никак не решалась зайти или ждала чего-то. Я тоже ждал. Потом мы зашли. Консьерж даже внимания на нас не обратил. Точнее на девушку. Но и на меня тоже. Я не знаю, как они это делают. Она, словно призрак, прошла мимо. В этот раз с мантис что-то творилось, она вела себя странно. Никак не заходила к мужчине. А потом появилась еще одна девушка. Они о чем-то разговаривали, первая плакала. Я сидел между этажами, там есть такой закуток, с трубами. Все очень долго тянулось и с моего места не очень хорошо просматривалось.
– Как девушки выглядели? – спросил Егерь.
– Очень красивые. Обе темноволосые. Первая, за которой пришел я, все время плакала. Вторая – повыше ростом, высокомерная, холодная и очень белокожая. Как фарфоровая статуэтка.
Егерь кивнул и снова посмотрел на остеопата:
– Продолжайте.
– Они зашли обе, дверь им открыл мужчина. Я ждал. Когда дверь открылась в следующий раз, я услышал шаги по лестнице. Девушки ушли. Мне показалось, что шаги только одного человека, но решил, что ошибся. У меня не очень хороший слух. Дверь снова оказалась открыта. Мужчина лежал на кровати. Мертвый. Наталья пребывала в оцепенении. Я принялся готовить бабочку в полет.
– И она тоже не взлетела? – уточнил Лекс.
– Она очнулась еще раньше, чем Алина. Я еще не успел довязать, стала дергаться и… и… задохнулась, – Карский был искренне огорчен. Егерь сверлил его суровым взглядом. – Я довязал ее… Мне показалось, так будет правильно. Надо было все-таки выбирать Татьяну.
– Теперь Ваши эксперименты закончены, – зло напомнил Егерь. – Вы сможете опознать женщин, которых называете мантис? – по голосу друга Лекс не мог угадать, верит Егерь в этих самок богомола или нет.
– А их смогли опознать консьержи? Охранники? Хоть кто-то их видел? – Николай Карский улыбался. – Я всегда очень осторожен. Из лапок мантис еще никто не выбирался. Я смог воспользоваться их способностями. Это большая удача. Я рассказал о них вам. Ищите сами.
Лекс порылся в интернете и нашел фото Виринеи. Как владелица самой известной и большой студии, она являлась довольно известной и публичной личностью.
– Нет, я не могу точно сказать, – Карский отчаянно мотал головой. – Когда они того хотят, их нельзя не запомнить.
– В том-то и дело, что их никто, кроме вас не видел. И на месте преступления, получается, были только вы… – напомнил Егерь.
– А для меня есть разница, за сколько убийств меня будут судить? И главное, если мужчин убил я, то, как я это сделал? – Карский не улыбался, хотя казалось, должен испытывать чувство превосходства. – Ваша экспертиза установила, как умерли мужчины?
В кабинете повисла тишина.
Глава 43
Егерь молча глушил виски. От куска мяса, которое источало умопомрачительный аромат, он отрезал только небольшой кусок. Стриплойн на добрый килограмм. Лексу тоже еда не лезла в горло. Он хотел сохранить голову свежей и соображающей. Переизбыток алкоголя не поспособствует этому. В то же время мечущиеся мысли, перескакивающие с одной на другую, следовало немного притормозить. Иначе он никогда не поймет, что происходит. Он заказал вина. Егерь даже не взглянул на бутылку.
В школе, когда они делали первые шаги на поприще алкоголизма, у них троих была такая теория: если клетки мозга сравнить со стадом мамонта, то стадо мамонтов бежит со скоростью самого медленного и самого слабого мамонта. Соответственно, мозг работает со скоростью самой медленной и слабой клетки. Алкоголь убивает мозговые клетки. Лёгкий алкоголь убьет самые слабые клетки и, соответственно, стадо побежит быстрее. Мозг начнет работать быстрее. Тут главное – не перебить всех мамонтов, вогнав мозг в полную отключку. В юности у них такого не получилось ни разу.
Лекс надеялся, что стал взрослее и сдержаннее.
– Я, конечно, засажу его за оба убийства, – хрипло начал Егерь уже не первый раз.
– Ему хватит и одного. Точнее трех. Сидеть Карскому пожизненно, и вряд ли в тюрьме ему представится возможность творить искусство шибари, – подтвердил Лекс. – Я не специалист в этой области, но нравы на зоне иные.
– Но убийцу Дикого мы не знаем.
Этот факт висел над ними, как топор. Бред, что остеопат нес про мантис – самок богомола, пришить к делу не получалось. На теле Дикого и Юрия не было повреждений. Жуткий коктейль счастья, что умертвил их, нельзя выпить из бокала, во всяком случае, следов распада химических гормонов не обнаружено. И не было способа убийства.
– Ты веришь в магию? – этот вопрос так или иначе должен был прозвучать. То, о чем говорил Карский, нельзя было назвать по-другому.
– Ну, во что-то мистическое, во всяком случае, верю. В провидение… Не знаю… – неуверенно размышлял Лекс. – Верю ли я в то, что рассказал остеопат? Наверное, да… Но мистику к делу не пришьешь. Нам нужны улики.
Егерь кивнул. Подступиться вообще было не к чему. Даже у Карского не было имен. Бабочки – его пациентки. А мантис… Первая подвернулась случайно. Во второй раз он захотел воспользоваться их способностями. Даже если они оба – и Лекс, и Егерь верят в то, что остеопат рассказал, свидетельство психически нездорового убийцы не шибко дорого стоит. У Юрия, по всей видимости, была Захарова. Но она в Турции. Дениса убили Вика и Виринея. Но как доказать?
– Все следы сводятся в твою любимую студию «Вилисы», – Егерь кинул на стол сложенный листок бумаги и налил себе еще.
Лекс взял бумажку не сразу. Ему показалось, что Егерю потребовалось большое усилие, чтобы показать этот листок ему. Что в нем? Он смотрел на друга. По тому градом катился пот, глаза налились кровью, губы побелели. Егерь мешал таблетки и алкоголь. Без сомнений.
Ксерокопия с отчета экспертов. Отпечатки Виринеи, принесенные Лексом на пластиковом стакане из студии, совпали с одними из неопределенных отпечатков в квартире Дикого.
– Виринея была у Дикого? – вырвалось у Лекса.
– Да, была. Но хороший адвокат ее махом отмажет… – Егерь, не отрываясь, уставился на Лекса. Не его разглядывал. Подбирал слова. – Как ты думаешь, что привязывает человека к этому миру? Что держит в жизни? Какие следы человек оставляет на этой планете?
– Не знаю, – Лекс хмыкнул. Не нравилась ему философия Егеря. Вот сразу не нравилась. – Это совершенно три разных вопроса. Ответы разные.
– Я два дня думаю. Попробуй и ты, – хмуро предложил следователь.
– Оставляет следы соей работы. То, что создал. Держат и привязывают, наверное, любимые, родные, кого-то дети, – пространно рассуждал Лекс. Куда клонит Егерь, он не понимал.
– Если обобщить, то мы – это наши связи с людьми, – Егерь явно разглядывал официантку. Молоденькую и очень аппетитную. – Скажи, Лекс, у тебя много связей?
– Куда ты ведешь? – у Лекса кончилось терпение.
– Ну? – Егеря так не возьмешь. Упрямее его Лекс не знал людей. Если ему вздумалось поиграть в психологические изыскания, не увильнуть.
– Вы с Диким, ну он был. Близких не много. В центральном офисе у меня есть друзья, есть коллеги. По работе полно приятелей и коллег. По миру раскидано. Влад в Сингапуре, Андрюха в Токио, – Лексу не нравилась эта ревизия своей жизни.
– Баб десятка три наберешь? – хихикнул Егерь.
– Наберу, – кивнул Лекс. – И одна очень особенная.
– Угу, из студии «Вилисы», – Егерь печально покивал головой. – Еще?
– Мать была, отчим. Одногруппники, одноклассники, в садик я ходил… Куда ведешь?
– А она не ходила, – Егерь улыбался. – Никуда не ходила. Ни в садик, ни в школу, нет родителей и нет прошлого. Вот вроде все в порядке с документами. На нее ООО открыто, и даже налоги она платит. Счет очень приличный имеет. Богатая женщина. Путешествовала прилично. Даже двух усыновленных девочек имеет. Но связей нет.
– Кто? Про кого ты? – Лекс поймал себя на том, что волнуется, что-то предчувствует.
– Виринея, владелица студии «Вилисы», – буркнул Егерь. – Человек без прошлого. Вероника не нашла ничего из ее детства. Ни школы, ни одноклассников, ни садика, ни родителей. У нее только девочки танцовщицы. Усыновлённые две девчонки и те, танцуют в ее студии. Одна индианка, вторая афганка. И они там все такие. Все.
– Все? – сердце Лекса стучало гулко и медленно. Он знал, чье имя боится услышать.
– Помнишь то чудо розовое, которое тебя за зад щипнуло? И еще Ромик двух нашел, которые встречались с умершими счастливыми мужиками. Вика эта пропавшая. Была? Нет? Исчезла и все. Никто не знает куда. И спрашивать не у кого. Кроме студии танцев «Вилисы» у нее никаких связей. Ни родителей, ни одноклассников. Никого. Женщины без прошлого. Вероника ищет еще. Но… Я даже сформулировать не могу. Кто они?