Но как только я переоделась в чистое нижнее белье, джинсы и толстовку, решила, что О'Ди был прав. Мы заключили сделку, и пришло время смириться с этим и выполнить свою часть.
Когда я вышла, О'Ди разговаривал по телефону. Он еще раз оглядел меня с головы до ног и сказал в телефон:
— Мы обсудим это, когда я приеду в офис. Я должен идти. — Он прервал связь, не попрощавшись. — Ты выглядишь немного лучше.
— Я выгляжу как дерьмо. — Я пожала плечами и села на диван. — Давай поскорее покончим с этим. Что ты хочешь услышать?
О'Ди сел в кресло с пуговицами на спинке, выглядя до смешного высоким и мужественным для него.
— Все.
— Ты уже слышал несколько моих песен.
— Я хочу услышать их снова. Но я также хочу услышать что-то новое. — Когда я не ответила, он продолжил: — Почему бы тебе не начать с той, что про луну и звезды?
О'Ди сослался на мою песню «Призрак». Это была одна из моих самых оптимистичных мелодий.
Отвернувшись от мужчины, глядя через французские двери на реку внизу, я приготовилась петь. Было странно начинать песню прямо со слов, потому что мне очень нравилось вступление на гитаре. Эта песня, как и многие другие, написанные мной за последние полтора года, представляла собой симбиоз веселого звучания и меланхоличных текстов. У «Призрака» был начальный проигрыш в стиле кантри и фолк, и было очевидно, что его трудно уловить без гитары.
Тем не менее, я открыла рот и запела, удивляясь, что мой голос звучит ясно и чисто, несмотря на побои, которые получила прошлой ночью.
Самолет приземлился в Риме
И я стряхнула с себя прошлое,
О, я надеюсь, что так продлится долго.
Потом я вскочила в поезд,
чтобы оторваться от своего имени.
О, его больше нет.
Да, я призрак,
Дрейфующий от берега к берегу.
Я спала под звездами,
Пытаясь сделать их своими друзьями.
Но они хотели очищения,
чтобы я загладила свою вину.
И я оставила их позади
И обратилась к луне.
В ней меньше мрачности, о да.
И теперь я призрак,
Дрейфующий от берега к берегу.
Луна привела меня в Берлин,
Где начала бой со звездами за свет,
Что они пытались пролить
На все прошлое,
Что я похоронила в Риме.
О, прекратите заставлять меня возвращаться домой!
Потому что теперь я призрак,
Дрейфующий от берега к берегу.
Да, я призрак, я не хочу возвращаться домой.
Что такое дом, когда могила осталась в Риме.
Мы с луной поселились в Глазго
А звезды все погибли — погасли по моей воле.
Они не смогли вынести холода.
Но я могу, да.
Ты же знаешь, что я призрак,
Я не ошиблась в диагнозе.
Да, я призрак,
Я не ошиблась в диагнозе.
Ты же знаешь, что я призрак,
И никогда не вернусь домой.
Без гитары и музыки песня казалась короткой, и концовка вышла нескладной. Я покраснела, чувствуя себя уязвимой так, как никогда не чувствовала себя, когда выступала на улице.
О'Ди никак не отреагировал. Просто потребовал:
— Еще.
И я исполнила еще одну песню.
— Может, хватит на сегодня? — спросила я, как только закончила петь.
— Я хочу услышать то, чего не слышал. Нечто даже более настоящее, чем остальные.
От этой просьбы у меня внутри все перевернулось.
— Эти две были довольно личными.
— Я хочу больше.
Бабочки бушевали в моем животе, песня, которую он просил, была самой личной. Я хотела, чтобы прослушивание закончилось, и инстинктивно понимала, что именно эта песня положит ему конец. Здесь были не только слова, здесь была и личная мелодия. Я ни разу не написала ни одной песни, не задаваясь вопросом, насколько хорошо получилось. В них всегда было что-то такое, что мне хотелось довести до совершенства. Но только не эта песня. Эта песня пришла откуда-то из таких глубин меня, что это и была я сама. Акустическая версия была именно такой, какой я хотела ее видеть, и я даже знала, как она должна звучать в исполнении группы. Я закончила писать ее всего несколько ночей назад, когда мое существование в качестве невидимки все еще казалось мне единственным верным вариантом.
Может быть, мне следовало спеть другую — одну из тех, которые я еще не закончила. Но О'Ди хотел знать, каким исполнителем я была — вот именно такой. Охреневшая маленькая взрослая я.
— Эта называется «На ветру»
Нет, я тогда не поняла,
Что твоя душа была частью моей,
И когда ты исчез,
Моя рассыпалась в пыль.
О, ее унесло ветром и
Я не могу найти все кусочки,
Что раньше были мной…
— Я не могу, — прервалась я, мой голос дрогнул от эмоций, которые смутили меня.
Я закрыла лицо здоровой рукой, вздрогнув, когда пальцы коснулись болезненного места на глазу. Прячась от О'Ди, я пыталась контролировать свое дыхание, ненавидя, что он видит меня такой.
В маленькой квартире царила полная тишина.
Затем О'Ди прочистил горло, и я услышала, как стул скрипнул под ним.
— Тебе нужно отдохнуть.
Удивленная его мягкими словами, я отняла руку от лица и уставилась на него, стоящего так, словно он собирался уходить.
Он смотрел в пол, казалось, не в силах встретиться со мной взглядом.
— Мне нужна моя гитара, — прошептала я.
Темный взгляд О'Ди метнулся ко мне, и я увидела в нем недоумение.
— Мне ее подарила мама, — вновь заговорила я.
На его лице появилось понимание. Всем было известно, что случилось с моей мамой.
— Тебе нужно отдохнуть — повторил О'Ди, доказывая, что все-таки способен к сочувствию. — Используй сегодняшний день, чтобы прийти в себя. Спи, отдыхай. Что угодно. В холодильнике свежий суп, так что все, что тебе нужно сделать, это разогреть его. Также там есть вода. Обезболивающие лежат в шкафу. Я оставил тебе необходимые на сегодняшнюю ночь. Остальные привезу с собой завтра.
Я нахмурилась.
— Ты не доверяешь мне обезболивающее? — О'Ди не ответил, на что я фыркнула. — Чертова медсестра Рэтчед. Знаешь что, к черту твою очевидную способность не быть высокомерной занозой в моей заднице. Ты просто все испортишь, вернувшись к инстинктам. Так что давай просто сделаем это. — Я указала на кресло, с которого он встал. — Я хочу, чтобы все это закончилось. — И прежде, чем О'Ди успел ответить, я снова начала петь:
Нет, я тогда не поняла
Что твоя душа была частью моей,
И когда ты исчез,
Моя рассыпалась в пыль.
Воспоминания нахлынули на меня, и я расфокусированным взглядом уставилась в окно. Слова песни, музыка в голове, чувства заслонили все, и я забыла, где я и с кем я. Я пела не для О'Ди. Я пела для нее.
О, ее унесло ветром и
Я не могу найти все кусочки,
Что раньше были мной,
Теперь все потерялось в море.
Так что теперь я брожу одна,
Онемевшая в своей отдаленности,
Все мое содержимое
Теперь затеряно в море.
Просто шепот на волне,
Потерянный корабль, который невозможно спасти.
И это все, чего я заслуживаю.
Ах.
Ах, как жаль, что я не сказала тебе об этом раньше
Вся правда заперта внутри меня,
Взамен я вырезала тебя,
И словно нож пронзил нашу жизнь.
Я так боялась, что тебя подведу
Все эти года, что я лгала до конца,
А теперь уже слишком поздно
Сказать тебе, что мне очень жаль.
Я слышу твой голос в своей голове.
Прощение, о котором никогда не говорилось.
Пальцы просеивают ветер,
Пытаясь поймать пыль.
Они танцуют на свету,
Осколки полные борьбы
Близкие, но вне досягаемости.
Ах.
Нет, я тогда не поняла
Что твоя душа была частью моей,
И когда ты исчез,
Моя рассыпалась в пыль.
Они танцуют на свету,
Осколки полные борьбы,
Близкие, но вне досягаемости.
Ах.
Когда я закончила, О'Ди сидел на стуле, упершись локтями в колени. Он уставился в пол, словно погрузившись в свои мысли. Затем посмотрел на меня, и у меня перехватило дыхание от миллиона душераздирающих эмоций, бурлящих в его взгляде.
А потом они исчезли, как будто их никогда и не было.
— Это все, что у меня есть, — прошептала я, смущенная им. — Больше нет песен.
Выражение лица О'Ди было непроницаемым.
— Твоя гостевая виза вот-вот закончится. — Сбитая с толку ответом, я смогла только кивнуть. — У тебя нет денег.
Я напряглась.
— Ты сбежала от своей личности, от своей жизни в группе, из США. У тебя нет семьи, о которой можно было бы говорить, и ты бросила своих друзей.
Этот человек был явно с чувствительной душой.
— К чему ты клонишь?
— Я хочу сказать, что у тебя не так уж много вариантов. Я считаю, что ты жила в какой-то наивной фантазии, что можешь продолжать убегать от своих проблем и жить относительно мирной жизнью бездомного человека. Каким-то чудом ты продержалась невредимой в течение пяти месяцев. Но прошлой ночью тебе дали огромный безобразный взгляд на реальность и опасность бездомности. Хотелось бы, чтобы этого не случилось, но что было, то было. И все это закончилось, не так ли?
— Оу, ты что, получаешь бонус в конце каждого дня, если произнесешь сотню высокомерных фраз за двадцать четыре часа или что-то в этом роде?
О'Ди не обратил на меня внимания.