— Я не нарочно, — невпопад ответила Фло.
— Как хорошо быть молодой и впечатлительной. — Он невесело вздохнул, как будто уже стоял одной ногой в могиле, хотя на самом деле ему не исполнилось и сорока. По каким-то соображениям мистер Фриц вечно напускал на себя крайне несчастный вид — хотя все знали, что он счастливейший человек на земле и самый милый и славный работодатель в мире. Он носил совершенно непроизносимую немецкую фамилию, так что все обращались к нему по имени — Фриц, — а его такую же полненькую супругу-ирландку именовали «миссис Фриц», а их восьмерых детей — троих девочек и пятерых мальчиков — называли «маленькими Фрицами».
Он удалился, и женщины вернулись к работе, радуясь мысли о том, что, как обычно по вторникам, он заедет к Синклеру, кондитеру, чтобы забрать комбинезоны и халаты, и, следовательно, привезет каждой по сливочному пирожному.
Как ни старалась Фло выбросить Томми О'Мара из головы, это ей не удавалось. Дважды она считала, что влюбилась, сначала во Фрэнка МакГи, а потом в Кевина Келли (она даже позволила Кевину поцелуй, когда он провожал ее домой с танцплощадки «Риалто», где они отмечали день Святого Патрика), но ее чувства к ним не шли ни в какое сравнение с тем, что она испытывала, вспоминая мужчину, так беззастенчиво ее разглядывавшего. Может ли быть так, что она влюбилась в человека, с которым обменялась едва ли дюжиной слов?
В тот вечер, когда они пили чай, Марта внезапно резко спросила:
— Что с тобой случилось?
Фло очнулась от своих грез, в которых неженатый Томми О'Мара сделал ей предложение. «Ничего!» — так же резко ответила она.
— Я три раза спросила, не хочешь ли ты пудинга.
— Бога ради, Марта, оставь девочку в покое. — Манеры Марты, которая вела себя так, будто дом принадлежал ей одной, иногда начинали раздражать маму, и это означало, что она находится в хорошем расположении духа. В другие дни усталость и апатия не давали ей вмешиваться. Все чаще и чаще Фло, придя с работы, заставала маму в постели. Мама потрепала свою младшую дочь по руке. «Она унеслась в мир грез, правда, дорогая моя? Я догадалась. Твои глаза сверкали так, будто ты думала о чем-то ужасно приятном».
— Так и есть. — Фло показала язык Марте, удалявшейся в кухню в задней части дома.
— Можно взять твое розовое платье на сегодняшний вечер, Фло? — спросила Салли. — Я иду в «Гранд» с Брайаном Малони.
— Он ведь, кажется, протестант? — прокричала с кухни Марта.
— Понятия не имею, — крикнула в ответ Салли.
В дверях появилась Марта, неодобрительно поджав губы.
— Мне не хотелось бы, чтобы ты встречалась с протестантами, Сал.
— Это не твое чертово дело, — с раздражением бросила Фло.
Марта покачала головой.
— Не сквернословь, дорогая.
Салли неловко заерзала на стуле.
— Мы всего лишь идем в кино.
— Никогда не знаешь заранее, как будут развиваться твои отношения с парнем. Лучше не связываться с протестантом с самого начала.
— Сегодня я скажу ему, что больше не хочу с ним встречаться.
— В таком случае, тебе не понадобится выходное платье Фло. Надень что-нибудь старое. У него могут возникнуть ненужные мысли, если он увидит, что ты нарядилась, как на праздник.
У Фло злости не хватало на обеих своих сестер: на одну за то, что строит из себя начальницу, а на другую за то, что позволяет помыкать собой.
— А что ты сама делаешь сегодня вечером, Фло? — спросила мама.
— Я собиралась остаться дома и почитать — но могу сыграть с тобой в карты, если хочешь. — Когда был жив отец, они вдвоем могли часами играть в карты.
— Не стоит, дорогая моя. Я неважно себя чувствую. Пожалуй, пойду прилягу после того, как выпью чашечку чая. Не нужно класть мне яблочный пирог, Марта.
— Тебе нужно сходить к врачу, мам, — забеспокоилась Фло. Кейт Клэнси никогда не отличалась особым здоровьем или силой духа, а после внезапной страшной смерти своего любимого мужа она, казалось, потеряла интерес к жизни, день ото дня становясь все более хрупкой.
— Я тоже так думаю. — Марта погладила мать по волосам, которые буквально за одну ночь превратились из светло-пепельных в седые.
— И я, — присоединилась Салли.
На мамином лице появилось упрямое выражение, которое они видели уже не раз.
— Послушайте, не начинайте все с начала, — строго ответила она. — Я вам уже говорила, что не пойду к врачу. Он найдет у меня какую-нибудь болячку, а я ни за что не позволю им разрезать меня. Я просто устала, вот и все. Вот потеплеет, и мне станет лучше.
— Ты принимаешь те желчегонные пилюли, которые я тебе купила?
— Они лежат на столике рядом с моей кроватью, и я принимаю их каждое утро.
Девушки обменялись озабоченными взглядами. Если мама уйдет так скоро после смерти отца, то они не переживут этого.
Мама легла, а Салли начала готовиться к встрече с Брайаном Малони. Перед самым уходом Марта заставила ее снять сережки, будто дешевенькие перламутровые блестяшки от Вулвортса способны так воодушевить мужчину, что он сделает предложение не сходя с места и Салли будет чувствовать себя обязанной принять его!
Сегодня подошла очередь Фло мыть и вытирать посуду. Она убрала со стола, вытряхнула белую скатерть на заднем дворе, расправила подкладку из синели и сложила одну половинку стола, перед тем как снова застлать его белой скатертью к приходу квартиранта. Ужин, достойный Гаргантюа, разогревался в духовке. Фло накрыла для Альберта стол: положила нож, вилку и ложку, приправа — справа, горчица — слева. Закончив, она уселась в кресло с недочитанным романом «Разбитая любовь, разбитые мечты».
Вошла Марта и принялась поправлять приборы на столе, как будто они стояли неправильно.
— Фло Клэнси, вечно ты утыкаешься в свои книги, — обронила она.
— Ты стонешь, когда я ухожу, и ворчишь, если я остаюсь. — Фло скорчила гримасу своей сестре. — Чем, по-твоему, я должна заниматься ночи напролет? Сидеть на месте и красить ногти?
— Я не стонала, а просто констатировала факт. — Марта окинула стол критическим взором. — Ты поухаживаешь за Альбертом, когда он придет?
— Разумеется. — Надо было всего-то перенести тарелку из духовки на стол, что Альберт, без сомнения, мог проделать самостоятельно, если бы помочь ему было некому.
— Я бы осталась сама, но пообещала Эльзе Камерон навестить ее. Ребенок ужасно действует ей на нервы. Я уверена, она колотит его почем зря, а ведь бедному малышу не исполнилось еще и годика.
— Норман? Он славный мальчуган. Я бы не отказалась иметь такого сына сама.
— Я тоже. — Марта воткнула булавку в маленькую шляпку с вуалеткой и со вздохом поправила очки перед зеркалом. Она была одета аккуратно и празднично, в длинную серую юбку и кардиган того же цвета, хотя ей предстояло всего лишь пройтись до угла. Весь ее наряд стоил десять шиллингов в магазинчике Пэдди. — Проблема в том, Фло, что я начинаю думать, что у Эльзы не все в порядке с головой. С тех пор как родился Норман, она ведет себя очень и очень странно. Как-то я застала ее за тем, что она распускала свое вязание, и когда я спросила, зачем она это делает, она не смогла ответить. Может, все было бы не так уж плохо, будь Юджин дома, но ведь он служит в торговом флоте, а это значит, что он практически не бывает дома.
— Это просто кошмар, — совершенно искренне вырвалось у Фло. Норман Камерон был крестником Марты и самым восхитительным ребенком, которого она когда-либо видела. Чертовски неприятно, что он сводит с ума свою мать. — Разве Юджин не может найти другую работу?
— Нет, ведь сейчас масса безработных, — ответила Марта. — Имей в виду, скоро все изменится, если начнется война.
— Войны не будет, — быстро возразила Фло. Она в страхе посмотрела на свою сестру. — Или будет?
— Ох, не знаю, дорогая. Если верить газетам, у этого Гитлера просто непомерные аппетиты.
Как и о смерти мамы, о войне лучше не думать. После ухода Марты Фло попыталась с головой уйти в книгу, но мужчина, по которому сходила с ума героиня романа, представлялся ей жалким подобием Томми О'Мара, и вместо букв на странице перед ней вставал его образ: темные бесстыжие глаза, беззаботное лицо, залихватски заломленная на бок кепка. Фло старалась внушить себе, что лучше всего ей не видеть Томми О'Мара. Но если она произвела на него такое же потрясающее впечатление, как и он на нее, он мог пригласить ее на свидание, и, хотя добрая католичка никогда, никогда не станет встречаться с женатым мужчиной, у Фло вовсе не было уверенности, что ей удастся устоять перед Томми О'Мара.
Она увидела его снова всего лишь два дня спустя. Он вошел в прачечную, держа в руках две белые рубашки, которые и без того выглядели совершенно чистыми и свежими. Фло подняла голову от пресса и обнаружила, что он улыбается ей так, будто она — единственная женщина в мире, и плевать ему на прачечную.
— Я хочу, чтобы вы выстирали это, пожалуйста.
Прошло довольно долгое время, прежде чем Фло смогла ответить.
— Вам нужно отнести это через переднюю дверь в контору, и мистер Фриц даст вам талон, — ответила она чужим и незнакомым голосом.
Томми нахмурился.
— Значит ли это, что я не увижу вас, когда буду забирать белье?
— Боюсь, что да, — голос ей по-прежнему не повиновался.
Он перебросил рубашки через плечо, засунул большие пальцы рук за ремень и стал раскачиваться с пятки на носок.
— В таком случае, я не намерен терять времени. Не согласитесь ли вы как-нибудь пойти со мной на прогулку, Фло? Попутно мы можем выпить пивка — вы ведь достаточно взрослая, чтобы зайти в пивную, правда?
— В мае мне исполнится девятнадцать, — едва слышным голосом ответила Фло. — Хотя я еще никогда не была в пив… в баре.
— Ну, все бывает в первый раз. — Он подмигнул. — Тогда увидимся завтра вечером, в восемь часов у ворот парка «Мистери», в конце Смитдаун-роуд.
— Хорошо. — Она смотрела ему вслед, сознавая, что сделала что-то совершенно недопустимое. Фло чувствовала себя очень взрослой и опытной, будто внезапно оказалась намного старше Салли и Марты. Завтра вечером она идет на свидание с женатым мужчиной, и, самое удивительное,