Все еще склонив голову набок и прищурившись, я смотрю на стену и шепчу:
— Все это ради быстрого траха? Всех твоих женщин от тебя тошнит?
Его потная ладонь сжимает мою шею, и моя спина волочится вдоль стены, когда он поднимает меня с пола.
— Ты думаешь, это из-за быстрого траха? — он сплевывает.
Он наклоняется и проводит языком по моей щеке, где я все еще чувствую жжение.
— Это намного больше.
Я пытаюсь сглотнуть, но ком застревает в горле, когда его хватка усиливается. Мои легкие сжимаются, хватаясь за малейшие потоки воздуха, какие только могут вобрать. Внезапно он отпускает меня. Как только я останавливаюсь при падении и вдыхаю, он снова хватает меня, затем переворачивает так, что моя спина оказывается у него на груди. Обхватив одной рукой мою грудную клетку, а другой — бедра, держа меня, как куклу, он ведет нас вверх по лестнице.
Я брыкаюсь и борюсь с его хваткой.
— Отстань от меня! Отпусти меня…
Он зажимает мне рот рукой.
— Заткнись нахуй. Райф ждет.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику. Райф?
Он ведет нас по коридорам, и по пути я начинаю осознавать, где мы находимся. Комната Адама всего в нескольких дверях отсюда. Это означает, что комнаты Гриффа и Райфа, вероятно, расположены совсем недалеко. Когда мы достигаем незнакомой мне двери, он отпирает ее, отпускает меня и заталкивает внутрь.
Я, спотыкаясь, иду вперед, прежде чем поднять взгляд и осмотреть окружающую обстановку. Мои глаза расширяются.
Спальня идентична спальне Адама — за исключением четырех обнаженных блондинок, раскинувшихся на кровати, каждая из которых играет золотистыми шарфами между пальцами. Они наблюдают за мной, двое из них с обольстительными улыбками, двое других с любопытством — как будто я необычный персонаж в этой постановке.
Райф сидит в ногах кровати, его руки сложены на коленях, на лице ухмылка.
— Привет, милая, — мурлычет он. — Я скучал по тебе.
Я напрягаюсь, когда Грифф движется позади меня. Его пальцы касаются моего платья, и он расстегивает каждую пуговицу, одну за другой, обрывая нитку и позволяя пуговицам упасть на пол.
— Что происходит? — спрашиваю я дрожащим голосом.
— Это, — бормочет Райф, — называется покажи и расскажи.
Когда я хмурюсь, его смешок наполняет комнату.
— Не для тебя, конечно.
Он смотрит на что-то слева от меня.
Я слежу за его взглядом и нахожу маленькую серебристую видеокамеру на его комоде, на ней мигает маленький красный огонек. Мои брови хмурятся.
— Почему ты…
— А-а, — цокает он, — эту тайну я раскрою позже..
Мое платье соскальзывает с плеч, и я вздрагиваю, когда оно падает к ногам, оставляя меня в черном шарфе, прозрачном черном лифчике и стрингах в тон.
— Иди сюда.
Райф похлопывает по кровати.
— Садись.
Мое горло сжимается, когда я перевожу взгляд с него на женщин. Не они пугают меня так сильно, как выражение лица Райфа. Я видела его так редко с тех пор, как Адам заявил на меня права, что почти забыла, насколько опасен коварный блеск в его глазах.
Ладони становятся влажными, и я приковываю ноги к полу.
— Мне приказано следовать только указаниям моего хозяина.
Что-то темное мелькает в его карих глазах. Когда он улыбается, это сочетание — чистое безумие.
— В таком случае… — он разжимает пальцы и взмахом руки подает женщинам знак идти вперед. — Тебе ничего не нужно делать.
Первая женщина, которая выскользнула из постели, — это та, которая предложила стакан воды, когда Райф был моим хозяином. Ее волосы собраны сзади в свободный пучок, а карие глаза прикованы к моим. Когда она делает шаг ко мне, поглаживая дополнительный шарф в руках, следующая девушка следует за ней. Эту я тоже знаю. У нее длинные волосы, струящиеся по спине, это она оживилась, увидев мой ожог, прежде чем с гордостью продемонстрировать свой собственный. Она улыбается и подмигивает, когда идет вперед, как будто думает, что поняла меня. Двух других я видела только мельком, и они следуют по прямой, у всех четверых кошачьи движения.
Женщина с пучком подходит ко мне первой. Она наклоняет голову, ее глаза скользят по моему телу, затем поднимает руки и нежно убирает мои волосы с плеч. Когда она наклоняется и дует мне в шею, остальные трое окружают меня.
Нежные пальцы скользят по моей спине, животу, затем шелк дразняще обвивается вокруг моей талии. Нервы подскакивают к горлу, когда вспыхивают ощущения из прошлого, когда Райф удерживал меня. Холодное беспокойство разливается по венам, смешанное с чувством, от которого я не могу избавиться, что я делаю что-то не так. Они не должны ко мне прикасаться, ни Райф, ни Грифф — я принадлежу Адаму.
Спотыкаясь, я иду вперед, когда они подталкивают меня к кровати, их тела загораживают меня со всех сторон.
— Ш-ш-ш, все в порядке, — шепчет одна из них.
— Тебе нужно доверять им, — говорит другая сзади.
Руки подталкивают мои бедра, спину, но я не вижу ничего, кроме светлых волос и загорелой кожи, мое сердце колотится, и я просто хочу Адама.
Когда я продолжаю колебаться, еле волоча ноги, Райф говорит:
— Хочешь, Грифф поможет тебе?
Стиснув зубы, я, наконец, расслабляюсь под их толчками и позволяю им вести меня остаток пути. Райф снова похлопывает по кровати, теперь с торжеством в глазах.
Я бросаю взгляд на одеяло, сглатывая, затем снова смотрю на него. Это не похоже на другие разы, когда мне приходилось подыгрывать. Я больше не принадлежу ему. Я не хочу играть.
— Я не твоя, — шепчу я, мой голос намеренно покорный в надежде противостоять непослушным словам.
Я не знаю, как далеко я смогу зайти, прежде чем он сорвется.
— Я не должна быть здесь.
Он перестает улыбаться, его веки опускаются.
— Я думаю, мы оба знаем, насколько это правда.
У меня перехватывает дыхание, и холодная дрожь пробегает прямо к пальцам ног.
— Но пока ты в этом доме, ты принадлежишь мне. Ложись. На. Кровать.
Я не могу унять дрожь в пальцах, когда подчиняюсь, меня мучают вопросы.
Он знает, что мне не суждено быть здесь? Что еще он знает?
Другие женщины присоединяются ко мне одна за другой, вдавливая меня глубже в матрас, затем толкая на спину. Они расходятся, останавливаясь, чтобы сесть в разных углах кровати. Гладкий шелк оборачивается вокруг моих запястий и лодыжек, каждая из них обвязывает меня своими дополнительными шарфами, расправляет мне руки и ноги, затем продевает материал через каркас кровати, чтобы удержать меня на месте.
Моя грудь быстро вздымается вместе с бешено бьющимся сердцем, когда я ловлю на себе расчетливый взгляд Райфа. Странно, он почти напоминает мне Адама. Они оба могущественны, без усилий соблазнительны и движимы тьмой.
Основное отличие в том, что, когда я смотрю в глаза Адаму и он обнажает свою душу, я вижу все. Я могу прикоснуться к его безумию и страсти. Я могу ощутить его темные оттенки на своем языке, а затем проглотить их, чтобы они тайно слились с моими собственными. Но Райф, когда я смотрю в его глаза, я не вижу ничего, кроме отблесков мании. Он настолько запутан тьмой, бушующей внутри, что его душа погребена за точкой невозврата.
Райф издает долгий вздох, наблюдая за выражением моего лица.
— Только не говори мне, что ты девственница, когда дело касается женщин, — бормочет он, хмурясь с притворным разочарованием.
Я прищуриваюсь, несмотря на учащенный пульс. Что-то подсказывает мне, что он уже знает, что у меня были только мужчины. Не то чтобы это имело значение. Я подозреваю, что это имеет мало общего с истинной причиной, по которой он привел меня сюда.
— Ну, я думаю, тебе это понравится. Или, по крайней мере, моему брату понравится. Это одно из любимых развлечений Гриффа.
Губы Гриффа растягиваются в полуулыбке-полурычании. Он крадется к нам, кровать скрипит и наклоняется набок, когда его громоздкое тело плюхается на нее. Его черные глаза-бусинки скользят по моему телу.
— Обычно я делаю гораздо больше, чем просто смотрю.
Райф бросает взгляд на Гриффа, уголок его губ приподнимается, и мой желудок сжимается.
— Всему свое время, брат.
Все четыре женщины вокруг меня одновременно наклоняются. Волосы щекочут мою шею, живот, бедра. Я напрягаюсь в ожидании, гадая, что на самом деле запланировал для меня Райф. Он весь сосредоточен на исполнении, и у меня такое чувство, что это только первый акт. Руки, пальцы, губы — я не знаю, кто где ко мне прикасается. Кто-то облизывает изгиб моей шеи, в то время как другая просовывает руку мне под трусики.
Чувство предательства скользит в моей груди и сжимает.
Я наблюдаю сквозь потоки золотистых волос, как Грифф отслеживает каждое движение, каждую женскую руку на моей коже. Его глаза темнеют с каждой секундой, и вскоре они превращаются в бездонные провалы, поглощающие открывшийся вид.
Мое тело напрягается, когда Райф встает. Он исчезает из поля зрения, когда игривая блондинка с ожогом появляется в нескольких сантиметрах от моего лица. Мягкая улыбка приподнимает ее розовые губы, и она проводит пальцами по моей щеке.
— Все в порядке, — воркует она. — Мы здесь, чтобы просто расслабить тебя.
Я подпрыгиваю, когда что-то холодное скользит по моей левой ладони. Поднимая подбородок, я поворачиваю голову, пытаясь разглядеть за всеми этими волосами и телами. Когда мой взгляд останавливается на инструменте над моей рукой, у меня пересыхает в горле.
Скальпель.
Я бросаю взгляд на Райфа, который наблюдает за мной, когда убирает его и аккуратно выстраивает серебряные инструменты на тумбочке рядом с кроватью.
Скальпель. Ножницы. Пила. Зажим. Щипцы. Другие вещи, названий которых я не знаю. Наконец, нож.
Мое дыхание становится прерывистым, страх пронизывает голос.
— Ч-что ты д-делаешь?
Он наклоняется ко мне, убирая при этом чужие волосы с моего лица.
— Разве ты не помнишь? — его губы касаются моего уха, и я дрожу. — Покажи и расскажи. А теперь улыбнись. Тебя снимают на камеру.