не заинтересованная ни в деньгах, ни в положении, ни в балах. Её интересом был отец и я. Фанатичным в какой-то мере интересом — мы, пожалуй, заполняли все ее мысли и сердце. И оба этого не замечали. Я много могу найти оправданий себе — что еще не был достаточно взрослым, что у меня были свои дела и развлечения, что не пристало цепляться за материнскую юбку… Наверное и у второго советника такие оправдания нашлись бы. Но факт остается фактом — мы как должное воспринимали то, что она живет нами. Не знаю, когда и что изменилось между моими родителями — а может отец всегда был холоден — но у него появилась любовница. Потом другая. Меня как-то само окружение и поступки многих придворных убедили в том, что это для мужчины… нормально. Главное, чтобы жена ничего не подозревала, не унижать её. Потому я тоже, конечно, скрывал.
Долгая пауза, и я не выдержала:
— Узнала?
— Не совсем… — повернулся ко мне и я только сейчас отметила, насколько он бледен. Захотелось подойти и взъерошить непокорные волосы, но я не стала этого делать, — Уже впоследствии я понял — она подозревала и прежде. Но со свойственной ей кротостью не вмешивалась. И я делал вид, что все нормально. А отец… мне кажется он даже не задумывался обо всем этом. Делал то, что удобно ему. Все больше втягиваясь в другую жизнь с другой женщиной… И та, его постоянная любовница, из благородного рода, решив, что вполне заслуживает того, чтобы получить все, отравила «соперницу». Мама умерла на моих руках — и никакая магия не могла ее спасти.
— Ох…
Я все-таки не сдержалась и подскочила к нему. Обхватила широкие плечи и обвилась вокруг него, мигом позабыв, как я злилась на него и обижалась.
— Я ему этого не простил. И себе не простил. Что мы забылись в своей гордыне и забыли — мамина незаметная вроде любовь и была тем, что подпитывала нас всю жизнь. Ту тварь казнили — не знаю, на что она рассчитывала, может, что расследование не будет слишком уж въедливым. И дело не получило огласку — этого потребовал уже король. А я… с отцом с тех пор почти и не общаюсь. Даже думал, что не буду общаться никогда — настолько ненавидел его. Но время… оно как-то сблизило нас. Немного.
Он обнял меня крепче и зарылся лицом в мои волосы.
— Что я буду делать, если потеряю и тебя, Тали? Ты не представляешь, насколько хуже лишиться кого-то навсегда, знать, что он уже не вдохнет один с тобой воздух, чем просто уйти от него или быть покинутым…
Я застыла в его руках. А потом сказала хрипло:
— Знаешь, я иногда думаю, что готова отказаться. Что мне магия? В конце концов, есть шанс что новая семья признает меня и без того, что я вполне могу прожить и так. Без осколков. Но…без себя я не проживу. А я потеряю себя, если не буду бороться.
Вздохнул. И проворчал.
— Чего-то такого я и ожидал. Что ж, значит будем собираться.
— Только не говори что ты…
— А ты ожидала чего-то другого? — он отстранил меня от себя и с удивлением заглянул в лицо, — Конечно, мы отправимся в Завесу вместе.
— Я не могу требовать от тебя… Более того, я не позволю!
— А я и не буду спрашивать.
Взглянула на него почти с отчаянием.
— Ведь я не уверена, стоит ли за меня бороться…
— За тебя — стоит.
Он смотрел на меня так… что мне стало стыдно за те мысленные ругательства, которыми я его награждала.
Словно нитью привязывая к себе бесповоротно. От сердца к сердцу, насквозь, через кожу и ребра.
И тогда я согласно кивнула. И снова приникла к Мигелю, находя в его руках силу и утешение.
Глава 26
Талис
— Не могу поверить!
И не могу понять — мне радоваться или нет?
Всего декада с того судьбоносного решения — и мы стоим в залитом солнцем крохотном городке на самой окраине Одивелара. Граница близко… но не та, что предполагает дипломатические связи. А та, что каждому грозит смертью…
Я всмотрелась в хлипкое на вид ограждение на холме — хотя выучила там каждый изгиб наизусть за этот час — и снова повернулась к зданию постоялого двора.
Спокойствие городка было обманчивым. Просто большинство жителей отсыпались днем, зато ночью начиналась настоящая работа…
— Идем, — хмуро заявил вышедший к нам Даниель до Вальдерей и махнул в сторону входа.
Он был недоволен нашей поездкой, этот Даниель. Ругался с Мигелем и Эвой, хмурился, шипел, злился, но надо отдать должное — меня не задевал. Ни словом, ни делом.
Я и без того чувствовала себя достаточно виноватой, что втянула их во все это. Что у них могут быть потом проблемы с родными и ректором, может даже дознавателями… Завеса! Эти проблемы вообще меньшее, что у них может быть!
Но я не показывала этой вины и беспокойства — не потому, что уверенная в себе дрянь. Скорее, наоборот — очень неуверенная. И мне точно не стоило поддаваться сомнениям, потому что для меня это стало бы губительным.
Мигель покосился на меня, но ничего не сказал, только удобнее перехватил мою ладонь и повел меня внутрь.
Постоялый двор оказался таким же, как и все прочие. Плотный толстяк в качестве хозяина, широкие, тщательно выскобленные столы, каменный пол и узкая лестница на второй этаж, где нам удалось снять четыре отдельных комнаты.
Для Эвы с Даниелем, Хайме-Андреса, Питера-Дамиена, с которым я еще не познакомилась… и для нас с Мигелем.
Я отвела взгляд от этой лестницы.
Пожалуй, общая с мужчиной постель оказалась испытанием — на протяжении пятидневного пути сюда меня не отпускали. И ночью тоже. Нет, Мигель ко мне не приставал — он вообще на удивление сдержанно себя вел, деловито даже. Будто в его привычке пару раз в год перед завтраком ходить в Завесу или просто засыпать рядом с девушкой.
Это мне оказалось… не просто. Чужая близость — но не близость чужого.
Чужие кровати, некоторые из которых были так узки, что у меня вырывался нервный смешок при взгляде на них.
Такие чужие-свои объятия…
Мой… мужчина не соблазнял и не заставлял почувствовать себя неловко, я сама… Завеса, я сама уже готова была соблазнить! Запредельно близко… запредельно нежно было его присутствие рядом со мной! Я будто спряталась под густую крону и обняла мощный ствол дерева, а то шелестело веточками и прикрывало от всего одновременно — от палящего зноя, от ветра и дождя, от холода, даря уверенность и приют. И… еще сотни прежде незнакомых желаний.
Провести по гладким мышцам плеча.
Вдохнуть запах возле его ключицы.
Уснуть в его объятиях.
Получить нежный поцелуй…
Дальше этого не заходило. И я была в смешанных чувствах по этому поводу…
Но меня было чему отвлечь.
Дорогой мы готовились — продолжали изучать тварей Завесы и способы их уничтожения. Отрабатывали несколько непростых ритуалов, которые — теоретически — могли заставить тварей "поделиться" осколками. Они же и правда приходили к границе «голодными», звали, зачаровывали, притягивали магов, а когда те попадали в ловушку чуждого желания — скользили по граням и присасывались к вкусному источнику.
Удержаться не могли, нет. Не останавливались до самого конца — и вместе с осколками выпивали и жизнь.
Некоторых же магов просто раздирали или утаскивали в глубину.
И мы должны были поступить как эти твари. Накинуть магическую удавку на кого-то… точнее, что-то, что относится к классу «накопителей» и считается наименее опасным. А потом попробовать провести один из ритуалов. Или сразу все.
И если все пойдет так… ох, да кого я обманываю? Что может быть «так» в Завесе, откуда не выходят даже опытные маги? — то я и правда верну свои осколки.
«Мы» — это я, Мигель и Хайме-Андрес. Другим бы я и шагу не дала в ту сторону ступить.
Самая удивительная из всех возможных компаний. Я несколько раз подступалась с разговорами о том, что мне и только мне следует рисковать своей жизнью, а их жизнями поступиться я не готова. Но в итоге мой двоюродный брат оборвал все речи одной резкой фразой:
— Не унижай нас своей жалостью, Талис. Это наш и только наш выбор — и нам отвечать за его последствия. Я не так много… правильного сделал в этой жизни, чтобы отказываться от возможности проявить настоящее благородство.
После этого разговора Мигель, наконец, стал относиться к Хайме более уважительно. Ну а после совместной многодневной поездке в одной карете и Даниель уже мог спокойно смотреть на бывшего соперника.
А нам с Эвой его компания более чем нравилась — уж мне точно. Хайме был спокоен, весел и готов поддерживать легкие беседы на любые темы — идеальный спутник. Только мы эту симпатию очень тщательно скрывали… иначе ходить ему все время битым.
Таких ревнивцев, как Мигель и Даниель еще поискать.
И я от этого неприлично млела.
Мы все разъезжались из Академии в разное время и по самым благообразным причинам.
Эва с Даниелем якобы отправились на несколько дней на важное семейное событие в город, где живут родители до Вальдерея.
Мигель попросился в столицу «выяснить кое-какие неотлагательные моменты». Он и правда поехал туда, успел быть замеченным в непотребном виде магическим патрулем и по слухам находился под арестом.
Ну а мы с Хайме… мы поехали «воссоединяться с семьей». «Случайно» это совпало с дипломатической миссией на юг, куда отправился отец Хайме, мой дядя. Так что проверить в ближайшую декаду, насколько все это правда, вряд ли кто-то смог.
Я надеялась… я мечтала, что все получится, и мы вернемся, да еще настолько же незаметно, как уехали.
Я защитила своих эроимцев тем, что не рассказывала им всей правды и не выдала города, в который мы уехали — как поступил и Даниель.
Я постаралась поверить, что мне — нам — и правда дан великий шанс.
Но если бы не надежные руки, обвивавшие меня по ночам, я бы с ума сошла от беспокойства и от того, скольких людей может задеть моя жизнь… и смерть. И наше притворство.
Мы и здесь притворялись.
Охочими до развлечений богатыми путешественниками с уже активированными значками магов. Этого было достаточно для магпатрулей — если бы те вгляделись, то обнаружили, конечно, подделку. Но в умении делать высокомерные лица и холодным тоном уточнять, с чего это простые маги останавливают высокородных, нам не было равных.