Потому, когда все закончили говорить, Мигель и зааплодировал. И спросил, ничуть не смущаясь того, что его голос разносится далеко по голому холму с чахлыми травинками:
— Если я правильно понял, я похитил Талис тэн Домини, она похитила меня, нас заставили проникнуть за Завесу, а еще мы проникли туда незаконно сами, при этом вынудив друг друга… оба. И мы подвигли на преступление представителей самых славных семейств, но они фактически впихнули за преграду нас сами, мы подвергли опасности ближайший город, но пробрались там, где прорыв не возможен, скрывшись от патрулей, бросили на погибель Хайме да Кастелло-Мельхора, но при этом спасли, рискуя своими жизнями… Я так, по крупным злодеяниям прошелся, не буду углубляться в детали. Все верно?
И ведь подтвердили!
Только головой покачала. Но смолчала. И когда нас разделили с Мигелем — тоже.
Формальности были соблюдены, а на вопросы я пусть и не сразу, но получу ответы.
Нас не развели по камерам, нет.
Нам было приказано сидеть в охраняемой со всех сторон гостинице, пока правосудие двух государств, с которым бились лучшие защитники, — правда я так и не поняла, хотели ли они нас утопить или возвысить — не примет какого-то решения. Сидеть каждому в своей комнате. Восстанавливаться, давать показания, отвечать на вопросы — и абсолютно честно.
Да мы бы просто не смогли придумать одинаковую ложь.
Весь день после чудесного спасения мы только этим и были заняты, но когда наступила ночь… Ночью стража сделала вид, что это не Мигель перелез ко мне через балкон. И это не мы поставили защиту безмолвия. Сплелись телами и душами, как и тогда, в Завесе, и до утра не размыкали объятий — совсем немного спали, больше разговаривали и узнавали друг друга во всех смыслах.
А утром снова устроились в своих одиночных «тюрьмах» в ожидании посетителей. И ко мне опять повалили эроимцы, одивеларцы, дознаватели, просто стражники и маги, исследователи всех мастей… кажется, к обеду число посетителей превысило человек двадцать. Жаль что диалога с ними не получалось. Они преследовали собственные цели, вели многочисленные протоколы, но подробности не поясняли и о других наших спутниках ничего не говорили.
А потом появился… ну пусть будет отец.
Зашел, осмотрел внимательно комнату, укрепил какие-то одному ему понятные сигнальные грани, пока я напряженно наблюдала за ним, а потом сказал:
— Я был не прав.
Растерялась. И когда он посмотрел на меня в ожидании, поняла — не я буду отвечать на вопросы о том, что происходит, а мне.
— Был не прав в том, что обвинил меня… точнее Мигеля… в общем, вот в этом всем? — неопределенно обвела рукой комнату.
— Да… Нет. Много раньше. Позволишь?
— Конечно.
Мы сели по разные стороны стола и он, наконец, начал рассказывать.
— Я не буду притворяться, — тэн Домини жестко усмехнулся, — но когда узнал, что ты — не моя дочь, взбесился. Настолько, что готов был выгнать твою мать вместе с тобой, но она была уже беременна твоей сестрой, а ты… Ты занимала много места в моей жизни.
— Я помню, — сказала глухо и отвернулась.
Не могла на него смотреть.
…все обиды всколыхнуло снова, будто в море шторм поднимался. Пока еще на горизонте, но пройдет совсем немного времени, и гигантская волна обрушится на берег, сметая маленькую уютную деревушку…
Замялся. И сказал тихо:
— Я тоже помню, — а потом откашлялся и продолжил более уверенно и холодно, — В глазах всего общества ты была тэн Домини, и я решил, что использую это по полной. И ты… в какой-то мере оправдывала мои представления о том, какой должна быть наследница.
— В какой-то мере? — не удержалась.
— Не перебивай. Манер у тебя что не было, что нет. Как и почтения, — парировал спокойно, — Ты слишком дерзкая, эмоции берут у тебя верх над разумом. Слишком… другая. Я видел в этом доказательства что в тебе слишком много от него… от того, кто обрюхатил мою невесту.
Вздрогнула. И уточнила:
— И потому решил меня продать?
— Не все крутится вокруг тебя, Талис, — ответил резко, со знакомым мне раздражением, — Ты прекрасно знаешь, насколько сложно все… при дворе. И с договорами между двумя государствами. Я хотел выдать тебя замуж за прекрасного человека, как мне казалось… Но потом узнал, что именно он был одним из тех, кто стоял у истоков заговора, призванных поссорить нас с Одивеларом. Заговора, в котором бы сгорели оба королевства… возможно. И оба короля. Конечно, я не мог этого допустить… ни вашей свадьбы, ни того, что задумал главный палач.
В изумлении вскинула голову, шокированная этим враньем, и посмотрела на него широко распахнутыми глазами.
Так вот какая у нас теперь официальная версия?
В его взгляде — предупреждение.
Мозг заработал лихорадочно… Конечно, я понимала — мы на территории Одивелара, а значит нас прослушивают, более того, никакого полога отец не ставил…
В голове сложилась полная картинка.
Вероятнее всего отец был одним из тех, кто хотел спровоцировать соседей. Вместе с моим бывшим женихом и прочими заговорщиками. Вряд ли при этом навредить королю Эроима — его роль Серого советника была не менее значимой и давала больше свободы, да и на престол у него не было права — им просто хотелось немного повернуть вектор развития, пусть не для войны, но ради территорий и еще чего… Их планам не суждено было сбыться и они затаились. Может даже временно.
А тэн Эштрада, уверившись в своей силе, решил шантажировать.
Мой отец ненавидел шантаж и ультиматумы. До меня доходили слухи, как он поступал, и если подобное пытались с ним провернуть прежде… Значит он повел собственную игру и решил расправиться с шантажистом.
— Надеюсь… этот предатель арестован? — сказала после паузы.
— Конечно, — мне показалось, что отец улыбнулся с облегчением и голос его прозвучал… уважительно? Рад, что я такая умная девочка? — Как я мог допустить другое?
«Слишком наигранно», — заявил ему одним взглядом.
«А то они не знают», — пожал он беззвучно плечами.
И мы оба мельком улыбнулись.
— Так почему… — предложила кивком говорить дальше.
— Когда ты… сбежала, я как раз начал внутреннее расследование. Решил вывести его на прозрачные грани, — а вот это прозвучало, как ни странно, правдиво. Только правда была в том, что тэн Домини пошел собственным путем, отказавшись от того, что выбрал прежде, — Нельзя было, чтобы тэн Эштрада заподозрил что-то раньше времени. Потому я не сообщил о твоем исчезновении.
— Та девушка…
— Деньги и иллюзия. Она хорошо отыграла свою роль.
Еще одна официальная версия. И я ее приняла. Но не могла на спросить:
— И меня ты не искал, потому что не хотел, чтобы я сломала твой план?
Помедлил. А потом заявил со вздохом:
— Не хотел привлекать к тебе внимание.
— О чем… — остановила сама себя.
— Талис… ты серьезно думаешь, что я не знал, чем ты занята и где учишься? Или какое имя взяла себе — и почему уехала прочь?
А вот теперь я уставилась на него в откровенном изумлении.
— До тех пор, пока только я знал об этом, я позволял тебе делать все, что угодно, — сказал он жестко, — Ты была осторожна, а я закрывал на это глаза. А когда уехала… это было вовремя. Потому что я хотя бы был уверен, что тебе не навредят.
Задохнулась.
Ложь? Правда? Попытка показать себя лучше, чем он есть?
Зачем?
— Те эроимцы… что направились в академию…
— Мои люди, которых подменил тэн Эштрада.
— Где он сейчас? — на этом голос все-таки дрогнул.
— Казнили. В Эроиме… новый палач, а наши отношения с королевством Одивелар только укрепились от этого, — заявил безаппеляционно.
— А ты…
— Я… — он усмехнулся и замолчал. — Приехал в Одивелар с дипломатической миссией и с удивлением узнал, что ты уже не в академии.
Оказалось, что наше «незаметное» исчезновение из учебного заведения очень даже заметили и быстро нашли все концы. А поскольку речь шла… о довольно значимых студентах и представителях самых благородных родов, то за дело взялись высокопоставленные лица.
И, как водится, раз они взялись все одновременно, случилась определенная неразбериха, усложненная тем фактом, что никто не смог сразу доказать, кто, кого и что именно заставил делать. Но теперь…
— Вы поступили опрометчиво. И это должно быть наказано. Но благодаря вам стали известны невероятно важные сведения — а вот за это полагается награда. Я думаю, указы по заключению вас под стражу… точнее освобождению будут переданы в ближайшее время. Тем более, что, по закону, ты теперь — запнулся, — подданная двух государств.
— Разве это возможно? — нахмурилась.
— Похоже… будет первый претендент. Эроим… не отказывается от тебя, если только ты сама этого не захочешь.
Внутри все перевернулось, но я стиснула зубы, чтобы не показать, насколько взволновали слова того, кого я всю жизнь считала отцом… А потом выдавила из себя:
— Эроим? Или… род тэн Домини? Когда ты пришел, то сказал, что был не прав. О чем ты говорил?
Встал. И я вскочила вслед за ним.
Посмотрел на меня внимательно и… отвернулся. Его лицо сделалось совсем непроницаемым, а к двери он направился так резко, что я уверилась — не ответит. Но у самого входа остановился и сказал глухо:
— Я был не прав когда решил, что ты не моя дочь. Жесткость, уверенность в своей правоте, желание лезть на передовую… Я долго не понимал, что это мои качества.
Он ушел, плотно прикрыв дверь. Я же осталась стоять совершенно ошеломленная. Пожалуй… для тэн Домини такие слова были равноценны самым нежным признаниям.
Только как к этому относиться?
— Как к просьбе о прощении, — заявил мне Мигель тем же вечером. Мы снова были вместе, уже более уверенные в завтрашнем дне — нам объявили, что все обвинения сняты и ни к нам, ни к нашим друзьям «в виду запутанности и экстраординарности дела» не будут применены никакие санкции. — Как к предложению о перемирии… и сотрудничестве.
— И что? — буркнула, — Принять?