Удивляясь, почему здесь, на равнинах, не растет вереск, Кувырок сначала гневно терзал капустный листик, потом притих и загрустил. Незнакомая зверушка предложила ему дружбу, а он что сделал? Оттолкнул ее. Вместо того чтобы получше познакомиться с ежихой, он бестактно обругал ее родные места, начал превозносить свои горы. Конечно, любой бы на месте ежихи обиделся!
Теперь он видел себя со стороны: невоспитанный провинциал, нытик, назойливый чужак.
Кувырок решил извиниться перед ежихой и вернулся к канаве, но колючей полиглотки там не оказалось. Он обнаружил ее гнездо в кроличьей норе, но хозяйки не было дома.
Он вернулся к корням дерева и задумался, что же ему делать: оставаться ли здесь, поселившись в углу поля, или двигаться дальше? Здесь, конечно, не рай земной — ну а что он рассчитывает найти в других местах? Раз уж в горы не вернуться, то какая разница — одно поле или другое? До сих пор он переходил с места на место просто так, чтобы чем-то занять себя. Нет, так не годится. На что он надеется? Найти где-нибудь вересковый луг или еще что-нибудь привычное? Скорее всего, поблизости ничего подобного просто нет. Так что придется ему впредь обходиться не только без гор, но и без вереска. И вода здесь с каким-то привкусом — не то что сладкая вода горных ручьев и озер. Бедный я, бедный, подумал он. Бедный я, несчастный!
День был солнечный. Кувырок угрелся и задремал. Время от времени он вздрагивал и просыпался, потом снова успокаивался. К полудню он уже крепко спал.
Его разбудило воронье карканье. Он вскочил.
Что-то мелькнуло у него перед глазами.
Он отпрыгнул, прижался к дереву.
Это было создание, которое барсуки называют гадом, горные зайцы зовут гадюкой, а жители долин — козюлей, — единственная ядовитая змея, живущая в этих местах. Кувырок вздрогнул, и раздраженная змея взметнула голову. Он видел, что змея разозлена и может напасть.
Кувырок не шевелился, надеясь все-таки, что змея пойдет своей дорогой. Беда в том, что гадюки совершенно непредсказуемы. Вот и эта — могла кинуться на него, могла и уползти.
Гадюка прошипела что-то. Поскольку Кувырок не знал ни слова по-змеиному, он мог ответить ей только по-заячьи.
— Уходи, уходи от меня! — отчаянно закричал он.
Заячий визг, казалось, привел змею в ярость. Ее кожа отливала на солнце медью, по спине шел темный зигзагообразный узор. Треугольная голова раскачивалась из стороны в сторону, словно готовясь вонзить в зайца острые зубы.
Эту спину увидела Джитти, пробираясь сквозь свою личную дыру в изгороди. От неожиданности она тоже застыла на месте. Потом, поняв, что зайцу грозит смертельная опасность, она пыхнула, чтобы отвлечь змею. Гадюка быстро повернулась. Джитти бросилась вперед, грозно щелкая зубами.
Перепуганный Кувырок даже не сразу заметил, что змея ему больше не угрожает. Потом он увидел между гадюкой и собой свернувшуюся в колючий шарик ежиху. Голова гадюки метнулась вперед. На ежиху обрушилось несколько укусов.
Кувырок был потрясен. Немедленно отскочив на безопасное расстояние в сторону, он обернулся. Змея продолжала злобно кусать беззащитный шарик, лежащий перед ней. Делая молниеносные выпады головой, она вонзала зубы каждый раз в новое место на теле ежихи.
Страх Кувырка сменился гневом. Ежиха вступилась за него, а он ей ничем помочь не может. Она вот-вот умрет. Ее маленькое тело было прокушено в десятке мест, а змея все кусала, снова и снова. Эта тварь была начисто лишена милосердия.
— Оставь ее! — закричал Кувырок. — Хватит!
Змея остановилась. Презрительный взгляд желтых глаз перешел на зайца.
И тут Джитти начала разворачиваться. Появился носик, потом вся мордочка, и вот она уже стояла перед змеей на четырех лапах.
Как ни странно, Джитти ничуть не походила на умирающую. Полная сил, она с удивительной скоростью бросилась вперед и вонзила зубы змее в глотку. Змея стала извиваться, пытаясь обвить противницу кольцами, но Джитти не ослабляла хватки. Кольца свивались, завязывались узлами вокруг врага.
Кувырок наблюдал схватку с травяной кочки под вязом, еле дыша от страха и волнения. Возможно ли, чтобы искусанная ежиха все же победила? Она, казалось, твердо решила дорого продать свою жизнь, забрав змею с собой туда, куда идут после смерти ежи. (А куда, кстати, они идут?) Кувырок восхищался мужеством ежихи, ее силой воли, боевым духом.
Змея развила кольца. Теперь она хотела только вырваться и ускользнуть. Но ежиха ухватилась зубами попрочнее и еще глубже вонзила их в змеиное горло. Гадюка явно теряла силы, ее рывки делались все слабее, она уже еле могла двигаться. И тут Джитти стала делать со змеей то, что та делала с ней: снова и снова кусать ее.
Наконец змея неподвижно улеглась в пыли, мертвая, как упавшая ветка.
Кувырок выдохнул зажатый в груди воздух и подбежал к ежихе.
— Ты пожертвовала для меня жизнью, — сказал он торжественно и быстро, боясь, что ежиха умрет раньше, чем он успеет ее поблагодарить. — Ты самое самоотверженное создание на свете. Есть у тебя последние желания? Может быть, надо что-то передать твоей родне? Я даже не знаю, как тебя зовут. Мое имя Кувырок.
Ежиха посмотрела на него как-то странно.
— Меня зовут Джитти, и можешь особо не разоряться, потому что помирать я не собираюсь. — Она повернулась к мертвой змее. Та лежала на солнце кверху брюхом и похожа была на обрывок веревки, истрепанной и измочаленной там, где раньше была голова. — Я ее не раз предупреждала. Она украла двоих моих детей в прошлом году. Я сказала, что достану ее, и достала. Эту тварь, что валяется на земле, звали Стеменна. Ее дружок пустится ее искать и рано или поздно приползет сюда. Если у него есть хоть капля ума, пусть держится от меня подальше, хотя у меня пока что нет с ним личных счетов.
Кувырок потряс головой, чтобы в мозгу немного прояснилось.
— Так ты что, не умрешь?
Джитти сердито тряхнула головой.
— Ты, вижу, мало что знаешь про нас, ежей. Вот и она не знала, хотя я ее предупреждала. На ежей, мой зайцеголовый друг, змеиный яд не действует. А гадюки по какой-то неизвестной причине никак не могут этого уразуметь. Они так привыкли, что все их боятся, — думают, на них и управы нет. Мне оставалось только свернуться клубочком и ждать, пока она не выпустит весь яд, а потом напасть и убить ее. Ну, все позади. Она заслужила смерть, подлая детоубийца.
На Кувырка все это произвело глубочайшее впечатление.
— Я рад, что ты не умрешь, — сказал он, — потому что мы теперь можем подружиться. Что ни говори, а ты спасла мне жизнь. К сожалению, на горных зайцев змеиный яд еще как действует, и укуси она меня хоть раз, я бы пропал. Потому мы их и называем гадюками.
— Это я знаю. — Джитти шмыгнула носом. — Ну, я тоже рада, что ты перестал кукситься. Что в этом толку? Хочу тебе сообщить, что я тут поговорила с одной зайчихой по имени Борзолапка. Она живет за два или три поля отсюда. Я ей сказала про тебя. Она немного ненадежная, как все зайцы — я имею в виду местных, — но, по крайней мере, скажет про тебя другим.
В мире животных не так часто бывает, чтобы два зверька разных видов подружились. Этому мешает языковой барьер и культурные различия, в корне пресекающие завязавшиеся отношения. В ответ на предложение дружбы животное, скорее всего, пожмет плечами и скажет: а зачем?
Но в данном случае заяц и ежиха на удивление прониклись взаимной симпатией. Джитти понравилось, что оторванный от родины заяц, которого завезли в чужой край, травили собаками, которому пришлось блуждать без семьи и друзей, без помощи и совета, не унывает и не теряет воли к жизни. Такое мужество внушало ей глубокое уважение.
Кувырок же восхищался храбростью маленького зверька, который напал на страшного врага и одержал победу. Что бы ни говорила ежиха о старых счетах, сейчас она явно вступила в битву, спасая его, Кувырка, и он испытывал глубокую благодарность. Он увидел в маленькой Джитти силу, с которой надо считаться. Как хорошо, подумал он, что лисы не наделены ежиной силой духа, иначе рыжие черти были бы непобедимы.
Так зародилась крепкая дружба, которая должна была длиться до тех пор, пока кто-то из них не перейдет в Другой мир — заячий или ежиный.
Вечером они, лежа каждый в своем доме — ежиха в гнезде, а заяц по соседству, в норке, — негромко переговаривались. Кувырок рассказывал ей о знаменитых заячьих состязаниях в беге, а Джитти о том, как ежи дурачат собак и оставляют с носом лисиц.
— У ежей нет древних преданий, — говорила она, — рассказывать не о чем. Мы просто очень давно живем здесь. Мы держимся. Рассказывают немало историй про нас и людей, а вот собственно ежиных сказаний нет. Не знаю уж, почему это так. А вот вы, зайцы, много чего рассказываете, только правды в этом с воробьиный нос.
— Мы не стремимся к правде в наших сказаниях, — объяснил Кувырок. — В них важно другое: символы, образы, мораль — понимаешь? Наши предания содержат какие-то истины, очень глубокие, отражают какие-то стороны реального мира, хотя сами рассказы и выдуманы.
Джитти пожала плечами.
— Ну что же, послушаем какую-нибудь сказку. Я же вижу, что ты умираешь от желания рассказать мне что-нибудь.
— Ну, в общем-то, да, мне ее рассказывал наш сказитель, там, в горах…
— Начинай!
— Это про то, как один горный заяц попал на Солнце, — начал Кувырок, — а другой — на Луну. Удивительная история, красивая, но с печальным концом. Слушай!
Давным-давно, когда зайцы были богами, жили-были заяц и зайчиха. Они очень любили друг друга. Его звали Гром, а ее Молния. Они были из разных кланов, но не это мешало их союзу. Зайцы часто выбирают себе пару из чужого клана. Нет, их счастью мешали клятвы, которые они дали до того, как встретились. Гром заявил когда-то, что быстрее его никто никогда не бегал, что нет ему равных ни на склоне, ни на равнине и он выберет только ту зайчиху, что победит его в беге. К сожалению, такую же клятву дала и Молния — она объявила парням, которые дрались из-за нее, что выберет только того, кто перегонит ее. Эти двое были ужасные гордецы — они скорее остались бы одинокими на всю жизнь, чем выбрали кого-то слабее себя.