Никогда не думала, что словом можно так жестоко избивать. Словом можно ударить в душу, поэтому это еще более жестоко, чем все его физические надругательства надо мной.
– Хорошо, Джаред. Да. Думай так. Да, захотела член. Твой. Доволен? – небольшая волна ярости придала мне сил. Джаред резко втянул носом воздух, после моих слов, сжал зубы. Желваки напряглись, выдавая охватившую его ярость.
– Закрой рот, sharmutah. Мы не на равных в этом доме. Ты помнишь, что я обещал тебе наказание за грязный язык? Тебе понравится разнообразие наказаний для наложниц, которых здесь, в Анмаре, предостаточно.
Я знала, что это может быть. Я читала об этом…непослушных рабынь и неверных жен закидывали камнями или истязали плетью. Неприятный электрический ток прошел по моему позвоночнику, заставляя ощутить боль, которая мне предстоит.
– О какой равности может идти речь, когда я сижу на полу у твоих ног, в чертовой маске, которая мешает мне жить, дышать, спать и причиняет такие боли, какие тебе и не снились…
– Так почему бы тебе не заставить меня снять ее? Я жду.
– Сними с меня маску, – прошу я.
– Умоляй, sharmutah, – бросает Саадат свою коронную фразу, и я понимаю… понимаю, чего он хочет.
Я не хочу унижаться перед Джаредом, но у меня нет другого выхода. Что-то окончательно во мне разрывается, все внутри падает. Срывается в пропасть. Я перешла черту, голова раскалывается от боли. Терпеть уже невозможно. Я сделаю все, о чем он попросит, лишь бы избавил от мучений. Лишь бы убил быстро, к чему эта пытка…?
Я поняла, что мне действительно придется умолять его. Он снимет ее, обязательно снимет, если я попрошу об этом так, как он хочет. А дальше уже можно будет и за себя постоять. Лишь бы не в этой рабской маске.
– Джаред, пожалуйста. Сними. С меня. Маску, – почти нежно прошу я, проводя кончиками пальцев по коленкам.
– И это все? На колени, abdah.[10]
Нет. Я не хотела так. Слов достаточно…
– Джаред, я прошу тебя. Мне так больно…
– Раньше надо было думать. Еще и смеешь лгать мне, глядя в лицо. Хватит!
– Пожалуйста! – чуть ли не реву я, не понимая, что мне делать. Как быть.
– На колени. Другие рабыни безропотно целуют мне ноги. Ты не в том положении, чтобы торговаться, сука.
А потом я просто беру и делаю это. Сажусь перед ним на корточки. Кладу руки на свои колени, глядя вверх, на Джареда. Знаю, что он видит. Мокрые глаза, рабская маска, полное повиновение во взгляде.
А я вижу человека, которого я почти полюбила. И эти чувства никуда не делись, вопреки своему страданию и мукам. За что? Я не знаю.
Не было никаких причин, чтобы любить его. Ни одной гребанной причины. Но как назвать это, если не любовью… если я смотрю на него, и мечтаю о том, чтобы вся эта жестокая вакханалия закончилась, и мы бы вновь оказались где-нибудь вдвоем, открывая друг другу тайны, пропадая в разговорах, стонах, и шепоте, заставляющем мою душу расцветать и возрождаться после стольких лет забвения и состояния, похожем на смерть?
Его бедра чуть выше моей головы. Саадат возбужден, и это пугает меня. Нет… Нервно сглатываю, не представляя себе подобного унижения.
На яхте все было иначе. Я хотела… вознести нас к небесам, обоих. Это не было унижением. Я просто хотела показать, что хочу его целиком и полностью. Хочу каждую клетку его тела… безумно.
Хотела. Теперь все не так. Теперь мне страшно, потому что нет ни единого шанса, что в предстоящем акте насилия будет хоть капля любви. Лишь похоть. Месть и ярость восточного мужчины, которого оскорбила sharmutah.
– Умоляй. Хорошенько умоляй, детка, – прошипел Джаред, хватая ладонью мои волосы. За секунду он резко намотал их на кулак, задрав мой подбородок к верху.
– Что ты имеешь в виду под «умоляй»…
– Ты знаешь, сучка. То, что ты так сильно любишь делать. Ведь только на это ты теперь годишься, Мэл. После Дэвиса. Думала, я правда тебя трахать буду? Смешная. Да после его грязи, ты мне на хер не сдалась. У меня целый особняк чистых и невинных девочек. Я брезгливый. Надеюсь, Дэвису ты не сосала, иначе бы и на это была негодна. Убил бы тебя. Не раздумывая. И убью. Я убью тебя, продажная шлюха.
Джаред не слышит меня. До него не достучаться. Он винит меня во всех грехах, даже не желая разобраться в ситуации. Недостойный и мерзкий поступок. Но категоричность и вспыльчивость – это части его характера, и не будь он таким, у меня бы никогда не возникли к нему чувства.
Ярость. Между нами уже не легкие искры, а настоящий адский огонь из сопротивления, окутывающий обоих с головы до ног.
– Надейся, – гордо отрезаю я, и тут понимаю, какую роковую ошибку совершила. Джаред сатанеет за одно мгновение, цвет глаз темнеет от ярости, на дне серых омутов полыхают дьявольские языки пламени. Он сжигает меня взглядом, я плавлюсь на костре из его призрения и ненависти.
Жар пробирает до костей, выворачивает нутро на изнанку…
– Что ты, бл*дь, сказала? – Джаред слегка хлопнул меня по щеке, обхватив скулы до боли. Не в силах больше терпеть его давление и рукоприкладство, я сломалась. Взревела, чувствуя, как затряслись плечи. В голос.
– Джаред, нет… хватит… я не это имела в виду. Пожалуйста. Перестань, – он обращался со мной, как с пластиковой куклой, дергая за волосы.
– Я ПРОШУ ТЕБЯ ПЕРЕСТАНЬ! ПОЖАЛУЙСТА… Джаред, – я не выдержала, и на миг прикоснулась к его ногам, совершенно не понимая, что творю. Отчаянье. – Сними ее, сними, прошу… пожалуйста, Джаред, пожалуйста… ты же не такой, Джаред. Ты другой… я верю… я другим тебя…
Полюбила.
– Что ты там ноешь, – но я сильнее прижалась к его ногам, понимая, что это… все. Это конец. Слабая, беззащитная жертва. Ниже упасть уже просто нельзя.
– Пожалуйста, – я прижалась к его коленям, трепеща и телом, и душой.
– Джаред, зачем ты так с нами? Ведь я бы могла, – трусь о его колено, словно потерянный котенок. – Я ни в чем не виновата. Я ничего у тебя не крала. И ни с кем я после тебя не спала… поверь мне. Прошу, поверь мне Джаред. Я бы просто не смогла. Ты единственный, кто был мне нужен. Помнишь? Ты единственный, кого я хотела. Я… тебя… зачем ты так жестоко со мной? Ведь я бы могла… любить тебя. Прости меня. – Задыхаюсь от слез и унижения, пока он стоит неподвижно, словно камень. Просто смотрит, пренебрежительно скривив губы.
Я у его ног. Рыдаю, обнимая, вымаливая пощады, и хотя бы капельку его любви и нежности. Уже даже забыв, что он женат… все, как в тумане.
Я сделала только хуже. Ниже уже пасть нельзя. Но это порыв, крик души, слезы моего сердца. Невозможно было сейчас притворяться, невозможно было давать отпор и ругаться. Я находилась в состоянии аффекта, и все чего хотела, это чтобы Джаред опустился ко мне, снял с меня маску, и поцеловал меня, так, как он это делал всегда. Властно, с напором, но так сладко.
Джаред
«Ты единственный, кто был мне нужен… Ты единственный, кого я хотела…»
Разве не эти слова я хотел услышать? Она у моих ног и умоляет меня простить ее. Сломленная, слабая, готовая исполнять любые мои приказы. Не сразу, но я смогу ее убедить. Мне даже не нужно было быть здесь, чтобы поставить ее на колени, но то, что я вижу, глядя на Меланию сверху вниз вызывает противоположные эмоции. Не торжество, не триумф и удовлетворение.
Я разочарован. Мне почти жаль ее.
– Ты могла приехать сюда, как гостья и быть хозяйкой этого дома, – произношу я слова, которые рвут мне душу. – Но твоя глупость все испортила.
Я не лгу сейчас, потому что ее боль и отчаянье отражают мои чувства. Я никогда не хотел видеть ее такой… Хотя нет, кого я обманываю? Хотел. С первой минуты. Но не по принуждению. Мне нужна ее добровольная покорность, признание моей силы и власти. В выражении голубых глаз загнанное, полубезумное выражение отчаянья. Она готова сказать и солгать, что угодно, лишь бы разжалобить меня, и я снова ведусь, как последний идиот. Ее кожа кажется такой тонкой, а она сама – изможденной, почти прозрачной. Я знаю, что Мэл почти ничего не ела. И видел записи с камер, которые предоставил мне Амир. Ее страдания казались такими же искренними, как последние слова, которые она сказала. Человек на многое готов пойти, чтобы выжить и обратить ситуацию в свою пользу. Любым путем. И мне нужно знать на что готова пойти Мелания Йонсен, насколько низко готова она пасть?
– Я ни в чем не виновата, Джаред… – как мантру повторяет Мэл, прижимаясь щекой к моим ногам. Ее светлые волосы рассыпаны по плечам, и, не смотря на ее измученный вид, я испытываю болезненное возбуждение. Мне нужно закрепить свою власть, заклеймить ее, показать место, которое теперь она занимает в моей жизни. И даже ее двусмысленное «надейся» не отменяет моего влечения.
Маска, инструктированная драгоценными камнями, уродует ее лицо, скрывая от меня его черты. На самом деле, я не думал, что Мелания будет испытывать боль от ношения дорого аксессуара. Все мои последние поступки были продиктованы яростью и гневом, но, когда она смиренная стоит на коленях передо мной, мой внутренний зверь не рвется наружу.
Я потешил свое эго, но удовольствия от процесса не получил. Ненастоящая лживая покорность мне не нужна.
– Конечно, ты не виновата, – с наигранным сочувствием произношу я, наклоняясь и отцепляя ее пальцы от своих колен. Она потерянно, и, в то же время, с искрами надежды смотрит на меня аквамариновыми глазами, которые когда-то заставили посмотреть на нее дважды. Не пройти мимо, как миллионы раз мимо других.
– Это я злодей, – цинично улыбаюсь я, приподнимая ее за плечи. – Я заставил тебя совершить разные нехорошие поступки, а теперь требую расплаты за них. Несправедливо, Мэл. Я понимаю, как тебе обидно.
– Все не так… – она начинает всхлипывать, прикрывая дрожащие губы ладошкой. – Зачем ты издеваешься надо мной?
– Я даже не начинал, – с ленивой улыбкой, почти ласково, произношу я. – Аzal